Адриан Алехандро Маурисио Солано, лыжник, 22 года

Мать всегда говорила, что лыжи – это не спорт. «Ты должен учиться на юриста, Адриан, что ты делаешь с моими нервами!» Мы всю жизнь провели в Венесуэле, а тут снега не бывает. Она его никогда в жизни не видела и, наверное, не верила, что он существует.

Я стал заниматься роликовыми лыжами в университете. Я катался по трассам в Маракае. Снежных гор у нас тут нет. Я даже в высокогорной Мериде никогда не бывал. Эти занятия что‑то вроде физкультуры. Сначала в секции было десять парней, а через месяц остался я один. Кстати, у меня три имени – Адриан, Алехандро, Маурисио, – так что я не совсем простой человек, вечно во что‑нибудь вляпываюсь.

Как‑то раз тренер предложил мне попробовать свои силы на настоящем чемпионате по лыжным гонкам. Он сказал, что будет здорово, если за месяц до старта я прилечу в Швецию и покатаюсь по снегу, а потом мы отправимся в финский Лахти. Я понимал, что не вы-играю эту гонку, и неважно, есть снег или его нет, – ведь там будут лучшие спортсмены мира. Но мне хотелось набраться опыта на снегу.

В восемь утра я прилетел в Париж, а оттуда должен был вылетать транзитным рейсом в Стокгольм. Прихожу на миграционный контроль, достаю приглашение в Швецию, удостоверение члена международной федерации лыжного спорта, календарный план соревнований, и меня спрашивают: «Куда вы едете? Зачем? Есть ли у вас с собой деньги?» Я не стал врать, говорю: «У меня есть 28 евро, их одолжила мне моя бабушка». Потом меня взяли под руку и отвели в полицию. Они решили, что я им-мигрант и бегу из Южной Америки в Европу. Выбрался я оттуда через пять дней, и меня отправили назад в Каракас.

Дома я плакал, как девчонка. Прошел месяц после моего

возвращения, и однажды утром в шесть часов мать меня будит и говорит: «Адриан, тебя к телефону. Ка-кой‑то ненормальный». Я беру трубку и слышу, как кто‑то говорит на ломаном испанском: «Я Алексии Валавуори, финский бизнесмен». Он сказал, что прочитал мою историю в интернете и открыл счет, чтобы собрать деньги для моей поездки в Лахти. Он собрал 4 365 евро, этого хватило и на поездку, и на экипировку.

И вот я прилетел в Финляндию и увидел снег. Пушистый, пористый, легкий, скользкий, холодный. Мы стояли около лыжной трассы с тренером, потом к нему подошел кто‑то из организаторов, и я увидел, как изменилось его лицо. Что случилось? «У тебя есть пять минут, чтобы переодеться. Тебе дали первый стартовый номер».

В интернете много писали, что я падаю на трассе, не умею держать лыжные палки и все такое. Я умею держать эти палки. Но у меня была пара минут до старта. Я успел только подумать: «Ну ладно».

Сложней всего было подниматься в гору, для меня это было в новинку. Я много падал, но наслаждался этими падениями. В Финляндии меня называли героем, звездой, суперзвездой, со мной фотографировались и говорили сongratulations, хоть я и приехал 156‑м. Люди воспринимали мои падения не как поражение, а как победу, потому что я снова и снова вставал на ноги. Они говорили, что я непобедимый.

Но когда вернулся в Венесуэлу, меня стали называть позором нации. Зайдите в мой Instagram – меня там постоянно обзывают и спрашивают, почему я не снялся с соревнований, а решил опозориться? Сейчас я воспринимаю это легко, а тогда переживал.

По-моему, тот, кто отказывается от своей мечты, теряет больше, чем тот, кто совершает попытку. После Лахти я начал подготовку к Олимпиаде. Сейчас многие русские тренеры предлагают свою помощь и зовут меня в гости. Но я не уезжаю из Венесуэлы, тут моя семья. Мне не нужен снег, чтобы заниматься лыжами. 


Записал Вадим Смыслов

Поделиться: