Я уже был в Казахстане, танцевал и в Астане, и в Алматы, мне у вас интересно.

Самое главное мое жизненное правило на сегодняшний день – поступать так, как считаешь нужным. Хочется петь – пой, хочется играть – играй. Сердце не обманывает. Вот его и надо слушать. Всю свою сознательную жизнь, за исключением, пожалуй, последних нескольких лет, я только и делал, что жил так, как кто-то считал нужным, не прислушивался к себе, многие вещи выполнял автоматически. В какой-то момент это начало тяготить. Почему так? Не хватало характера, сказывалась неуверенность в себе, боязнь сделать что-то не так. Изменить это в себе было нелегко, помогли определенные жизненные обстоятельства.

Балет захватил меня не сразу. Уже занимаясь классическим танцем, я еще довольно продолжительное время внутренне принадлежал танцу народному, с которого, собственно, и начинал.

Легкий талант – это не про меня. Я всего добивался упорным трудом.

Приятно, когда тебя называют уникальным.

Когда приходит успех – это всегда испытание. Звездная болезнь – это страшно. У меня тоже было, слава богу, не в критической форме. Переболел, надеюсь.

На критику я реагирую просто – не слушаю. Могу случайно почитать критическую статью на стенде на первом этаже театра, пока жду лифт на шестой.

Я из Норильска. К Москве пришлось привыкать. Тяжелый город – многолюдный, люди разные, много спешки. В профессиональной среде хорошо приняли.

У меня польские корни. Фамилия Соболевский дворянская. Больше, к сожалению, ничего не знаю о своих предках.

В семье я первый, кто посвятил себя искусству. Но и мама, и старший брат с большим удовольствием приходят на мои спектакли, когда бывают в Москве. А вот супруга вместе со мной служит в «Стасике» (Московский академический музыкальный театр имени Станиславского и Немировича-Данченко. – Esquire).

Процесс разучивания новой партии индивидуален. Я люблю смотреть видеозаписи других исполнителей, пропускать через себя, добавляя что-то новое.

Онегина я станцевал в двадцать четыре года, тогда мы много репетировали с Дианой Вишневой (речь о балете «Татьяна» в постановке Джона Ноймайера. – Esquire), стараясь полнокровно раскрыть характеры героев, передать их внутреннее состояние, ведь это история не только о возможности счастья, об утраченных иллюзиях, нерастраченном чувстве, о желаниях, считавшихся запретными. Было много сценических прогонов, много работы, и после спектакля зрители задали вопрос о моем возрасте, не поверили, что мне двадцать с небольшим, сказали: «Как минимум, 42!». Это дорогого стоит.

Диана Вишнева – очень требовательная партнерша. Она не признает полутонов, не щадит ни себя, ни других. Что я испытал, узнав о грядущем партнерстве? Честно? Страх. Но я его очень быстро переборол, буквально после двух репетиций все встало на свои места.

В нашем театре мы танцуем не только классику, но и современный репертуар. И это правильно. Балет унифицируется и учить новый танцевальный язык всегда интересно.

У меня очень лояльные поклонницы.

Футбол или хоккей? Не то и не другое.

Не матерюсь, не приучен.

Мечта – научиться играть на фортепиано.

Я люблю людей. Люблю находить в человеке светлые стороны.

Простить всегда можно. Даже предательство. При условии, что человек сам все осознал.

Стараюсь жить без мнения. Любое мнение чаще всего заведомо ложное, потому что мы никогда не знаем человека до конца, не знаем всей ситуации и всех обстоятельств.

Я верующий.

На сегодняшней репетиции «Щелкунчика» дирижер ГАТОБ, глядя, как я выполняю прыжки, спросил: «Где у вас там пружины? Где вы их прячете?» Пожалуй, самый неожиданный комплимент, который мне когда-либо приходилось слышать.

Главное в жизни – это свобода. Внутренняя прежде всего. Это то, чему меня научил балет.

В моем характере меня устраивает абсолютно все. Мне комфортно с самим собой.


Записала Ирина Утешева
Фотограф Руслан Лисица

Поделиться: