Новая инициатива от Esquire.kz – еженедельное обсуждение самых громких и резонансных событий произошедших в Казахстане. Сегодня Хайп недели комментирует Гульнара Бажкенова, а именно неосторожное высказывание вице-спикера мажилиса Владимир Божко о необходимости снизить миграцию сельской молодежи в город.
«Необходимо снижать неконтролируемый приток сельской молодежи в города. Устранять те причины, что двигают молодежь уходить в города. Молодежь на селе должна иметь достойные условия жизни и работу, жилье, пользоваться современной социально-культурной инфраструктурой».
Мы все родом из села. Взрослых городских казахов в третьем, четвертом поколении – по пальцам пересчитать. Из села вышел первый гражданин страны Нурсултан Назарбаев. Остался бы работать там где родился и вырос, пасти овец да садить картошку – и наша история могла быть совсем другой. Президент страны, возможно, и не самый типичный, но яркий представитель той самой сельской молодежи, миграцию которой предлагает регулировать депутат Владимир Божко. Сам вице-спикер мажилиса родился в столице Казахской ССР Алма-Ате – в 1949 году это было огромное везение. Столичная прописка означала принадлежность к привилегированному сословию. Охота за их обладателями – популярный сюжет советских фильмов. Помните «Москва слезам не верит»? «Коренной» алматинец Володя Божко наверняка был завидным женихом. И как многие жители зазнавшихся советских столиц, наверное, не любил понаехавших. Приезжих в советское время почти официально называли «лимитой».
Сельская молодежь в сегодняшнем Казахстане равно молодежь казахская и даже казахскоязычная. Предложив остановить ее приток в города, как некое татаро-монгольское нашествие, депутат коснулся болезненной темы. Неосторожное для политика высказывание, даже если его выдернули из контекста и исказили смысл. Это я как журналист могу говорить и писать то что думаю – для депутата же довольно легкомысленно. Хотя и типично, казахстанские депутаты вообще не привыкли следить за языком. В отсутствии конкурентной политической борьбы, они как та жирная птица Додо с острова Маврикий, разучившаяся летать. Совсем обленились и перестали думать.
В 21 веке большинство землян хотят жить в городах. Там коммунальный рай, там работа и образование, там богатая культурная жизнь. Все самое интересное сегодня происходит в городе. Огни большого города заманчивы, но безжалостны. Хочешь жить в Нью-Йорке? Пожалуйста! Сколько легендарных историй успеха начинались с билета на рейс Оклахома-Нью-Йорк и пятидесяти долларов в кармане. Еще больше безвестных историй разочарований. Москва, Нью-Йорк, Лондон – слезам никто не верит. Ни в одной нормальной капиталистической стране человеку не станут помогать, только потому что он деревенщина. Но и на условиях гастарбайтеров собственные граждане массово не живут. Если это происходит, значит – Хьюстон, у нас проблемы.
В нижних районах Алматы тысячи молодых мужчин и женщин живут в бараках в условиях, приближенных к экстремальным. По 4-5 человека на 10-15 квадратных метров. Все удобства на улице, по утрам очередь к рукомойнику и деревянному туалету. Из тех кого год назад я успела опросить в микрорайоне Алтынбесык – большинство трудятся на стройках рабочими, женщины занимаются уборкой и ремонтом квартир и офисов. Ничего из преимуществ городской жизни они не видят. Почему в таком случае не остаться в родном селе, где почти всех мужчин ждут жены с детьми? Там нет работы. Ни один человек не сказал мне, что в город его тянет из-за театров или хотя бы лучших школ и наличия горячей воды и туалета в доме.
На прошлой неделе в рамках одного проекта при поддержке уважаемого международного фонда я ездила в поселок Кольсары в Атырауской области. Тема моего исследования весьма далека от проблем трудоустройства и миграции молодежи. Но попутно ведь узнаешь и видишь много чего интересного и полезного. Я была в гостях у фермера – 400 гектаров земли, лошади, верблюды, коровы, бараны. Несколько тракторов, косилка, пазик. Большой светлый дом. И шестьдесят наемных работников, почти все – из Каракалпакии. Потому что пахать от зари до зари на зарплату 50 тысяч тенге местные не хотят. И я их понимаю, тоже не стала бы.
В постоянных предложениях сельчанам оставаться и работать на земле, есть некое лукавство. Мол, построй дом, разбей огород, заведи корову с курочками. Идиллия…
Но несколько соток земли и пара коров не прокормят семью, а организовать большое фермерское хозяйство способен не каждый, также как в городе не каждый способен создать собственную компанию. Вот если бы такие как Мурат платили хотя бы в два раза больше, кое-кто из обитателей условного «Алтынбесыка», возможно, и предпочел родной аул жизни в убогом бараке на краю Алматы или Астаны. Но мой Мурат не может платить больше – не рентабельно, разорится. Он и так не шикует, это очевидно. Хотя продает все, что растет, пасется и скачет на его земле. Он имеет свои точки на базарах Кольсары и Атырау, реализует большие партии оптовикам и постоянно ищет новых. Единственное, что пропадает даром, вызывая сожаление практичного хозяина – шкуры животных. За несколько лет Мурат так и не нашел, кому их сбывать. Государство помогает лишь субсидиями на удобрение: если он покупает на 140 тысяч тенге – 70 тысяч тенге ему компенсируют. Зато взамен буквально достают просьбами о помощи – школам, детсадам, малоимущим. В предверии 1 сентября жена Мурата идет на базар вместе с матерями и детьми из многодетных семей и одевает их с ног до головы. Такой сложился общественный договор. Любая благотворительность похвальна, но проведя в глубинке какое-то время, складывается впечатление, что в казахском селе невозможно разбогатеть даже при самых благоприятных экономических и климатических обстоятельствах. А у нас ведь обстоятельства к тому же неблагоприятные – откуда же взяться зажиточным крестьянам?
Обладатель четырехсот гектаров земли и больших табунов не сказать, что процветает. Круглый год от рассвета до заката проводит в открытом поле, выглядит лет на двадцать старше своего возраста, ездит на старой пыльной машине, дома из роскоши только толстые ковры на полу и большой плазменный телевизор. Однако за зиму семейство съедает маленькое подсобное хозяйство. В ноябре режут лошадь, к новому году верблюда, потом еще одну лошадь, двух коров, ну и круглый год почти ежедневно на заклание идет баран. Супруга Мурата говорит, что гости у них не кончаются, поводов много – соғым, көңіл шәй, онир салу. Кто-то женился, кто-то умер, кто-то сделал первый шаг в жизни. И так живет почти каждая традиционная казахская семья.
Конечно, не только и не столько в образе жизни причина всех проблем села (причин наберется на большую научную монографию), но глядя на большое количество людей, собравшихся вокруг дастархана, на котором исходил ароматами молодой ягненок, я невольно подумала, что традиция бездумного общинного гостеприимства (в том числе) препятствует накоплению капитала в селе. Без своих местных богачей казахское село никогда не станет зажиточным. Но как им появится, если целые состояния в буквальном смысле проедаются? Бесцельные, бесполезные траты, освященные традицией. Как знать, убери из расходов Мурата избыточное хлебосольство, может быть, и зарплаты станут более конкурентными? И сможет он платить сельчанам не пятьдесят тысяч тенге в месяц, а сто, вместо того чтобы везти по квоте каракалпаков из-за границы?
Остановить миграцию из села в город невозможно, как невозможно повернуть вспять течение реки без трагических последствий для экосистемы. Если это удастся сделать Владимиру Божко в компании с Калмуханбедом Касымовым и Тамарой Дуйсеновой, значит, они остановят глобальный процесс урбанизации и изменят ход истории.
Но снести за ненужностью депрессивные бараки на окраинах казахстанских городов – нам вполне по силам.
