Гэбриэль Фарел, учитель
Это в крови любого ирландца – верить в Бога! Но со временем я начал сомневаться.
Я отправился в путешествие по Центральной Азии, когда мне было 38 лет. В Лондоне у меня была машина, дом с садом, за который я платил больше трех тысяч фунтов в месяц, стабильная хорошая работа – я возглавлял школу драмы в университете. Люди крутили пальцем у виска, заявляя, что я сумасшедший и что у меня кризис среднего возраста. Я ни от чего не убегал – я просто выбрал другой путь.
Англичанин, приехавший в Казахстан, – это уже давно не сенсация. В какой-то момент я осознал, что Казахстан может стать для меня не очередным местом, где я побывал, а моим домом. Миллионы людей делали это до меня – перемещались из одной страны в другую, находя себя в конечном итоге в совершенно удивительном месте, столь отличном от их родного края. Сейчас я работаю преподавателем в языковом центре на одной из высоких позиций, живу в Алматы и женат на казашке.
Я познакомился с Библией, Кораном, Торой и другими священными писаниями, когда мне было эдак 21. Но прежде чем отправиться в путешествие, я снова взялся за Коран, чтобы постараться глубже понять его. У меня есть замечательный экземпляр, который впоследствии и спас мне жизнь – перевод Корана на английский язык, который осуществил Джордж Сейл в 1745 году. Ценность состояла еще и в том, что Сейл в начале приводит приложение – собственное обширное аналитическое эссе. Во многом благодаря этому эссе я сумел понять принципы, на которых зиждется ислам. И то, что Коран спас мне жизнь, – не преувеличение.
Сотни людей ежедневно посещают Купол Скалы в Иерусалиме. Эта скала, по преданию, считается центром сотворения мира, с нее и вознесся Мохаммед. Древнейший архитектурный памятник расположен на вершине Храмовой горы и является одной из важнейших святынь у мусульман.
Однако вход в саму мечеть строго запрещен для всех «неверных».
Однажды, не особо надеясь на что-то, я, как и все туристы, крутился возле входа в мечеть. На входе меня остановил охранник, спросив, являюсь ли я мусульманином. Я не солгал – на этот вопрос я всегда отвечаю, что нет. Охранник очень вежливо попросил меня уйти. Тогда я открыл Коран и начал читать вторую Суру, где сказано, что «только Аллаху принадлежит право разрешать и запрещать». Охранник плохо понимал по-английски, но ясно видел, что я указываю на что-то в Коране. Он отвел меня в маленький офис. Потом в другой. А в таких случаях в Иерусалиме всегда собирается толпа любопытных зевак. К тому времени, когда мы шли уже в пятый офис, за нами следовали человек двадцать, которых искренне занимало, чем же все это закончится. В конце концов мы пришли в офис главного муллы, который уже был наслышан о моем случае и был крайне заинтересован. Нам подали чай и сладости, пришел переводчик, я объяснил свою позицию. Мулла сидел очень довольный, буквально упиваясь каждой минутой столь «высоких дебатов», которые к тому же велись на иностранном языке. Через минут пятнадцать, он поднял свою руку и важным голосом вынес свой вердикт: «Джабраил, ты можешь войти внутрь». Посыпались аплодисменты толпы. Вот так я оказался внутри одного из самых священных мест для мусульман.
В другой раз я направлялся в Азербайджан, побывав в Грузии, Армении и Нагорном Карабахе. На Кавказе все знают, что нельзя ехать из этого района в Азербайджан, потому как там могут подумать, что ты шпион. Тем более с моей внешностью. Поэтому я внял совету, к которому там прибегают многие – просто отклеиваешь визу со страницы паспорта, а когда покидаешь Азербайджан, приклеиваешь ее снова. Но все же я сделал одну непростительную ошибку.
На азербайджанской таможне меня, единственного иностранца, начали обыскивать, как и всех других. Я был спокоен и сказал пограничникам:
— Со мной проблем не будет – никакого оружия, наркотиков и других запрещенных предметов у меня нет.
— А нам это и не нужно.
— Так что вы ищете?
— Книги! Карты!
Я охнул, еле сдержав испуг. У меня была карта, где я крестом отмечал те районы, где я был, а также книга, где я также сделал множество пометок и вычеркиваний, что легко могло вызвать множество подозрений. В лучшем случае меня ждал трехчасовой допрос, а в худшем… Страшно было даже представить.
К моему ужасу, один мужчина как раз выгреб все мои злосчастные карты и книгу. Начав рыться в их содержимом, он окликнул товарища, и оба они косо на меня посмотрели. В это время другой малый опустошил вторую сумку и вытащил – что вы думаете? – мой Коран! «Ты – мусульманин?» – озадаченно спросили они, на что я снова ответил, что нет, что я «друг мусульманина». И тут все изменилось! Они усадили меня за стол, возникли чай, печенье, разговоры. В конце концов они так и отпустили меня, пожелав удачи в пути. А ведь я нарушил закон!
Вот еще небольшая история. Погода сильно испортилась, когда я намеревался пересечь границу Таджикистана со стороны Узбекистана, где я пробыл достаточно долгое время. Поэтому я заночевал в доме таксиста и лишь через два дня добрался до границы. К тому времени моя узбекская виза была просрочена уже на три дня. В голове моей крутились мысли о штрафе и других попытках покинуть страну, но тут помощник главного начальника таможни извлек Коран из моей сумки. И уже как водится, возник вопрос, мусульманин ли я. После недолгой приятной беседы начальник базы хлопнул меня по плечу, дружественно потряс мою руку и отпустил, ничего не прося взамен. Я никогда не перестану удивляться великодушию всех этих людей.
Самая же сложная и опасная ситуация в моей жизни случилась в Афганистане.
Это был 2004 год, шла партизанская война – и, кстати, моя страна также была задействована в боевых действиях против Афганистана. Все мосты на таджико-афганской границе были разрушены, поэтому нужно было переплыть через реку, чтобы оказаться на том берегу. На той стороне не было ни ворот, ни особых укреплений – только пять или шесть парней с автоматами Калашникова. Позади них виднелись тени дюжины полуразрушенных домов с выбитыми дверьми и голыми окнами. Один из солдат вышел вперед и приказал мне следовать за ним. Мы последовали в единственный дом, дверь которого была заперта на замок. В нем не было электричества, лишь один обшарпанный стул и стол, на котором лежала тоненькая тетрадь, наподобие тех, что заполняют в начальных классах.
Солдат присел на стул, раскрыл тетрадь, провел кривоватую линию таблицы и аккуратно вписал в нее мое имя. Заглядывая ему через плечо, я прочитал в таблице имя француза – моего предшественника. Он был здесь три года назад. То есть за эти три года здесь больше не было иностранцев! Штампом стал незамысловатый крестик, который боец нарисовал в моем паспорте, – вот и весь паспортный контроль.
Кундуз – место, которое мне и было нужно, – находился в двухстах километрах от границы. Необходимо было взять такси, об автобусе в таком месте и речи не было. Шестеро парней уже ожидали приезжих на посту, и каждый зазывал меня к себе. В таких случаях я всегда дотошно вглядываюсь людям в глаза – кому из них я могу довериться? Ведь все норовят «зарядить» втридорога «богатенькому иностранцу». Выбрав в конце концов одного из парней и, договорившись о ставке в 25 долларов, я сел в машину. Позади уселся еще один парень, пристроив дуло своего автомата прямо в мою сторону, что порядком угнетало. Я делал снимки местности, что сменялась за окном нашего автомобиля. Темнело. Через полчаса хитроумные таксисты решили, что пришло время заново обговорить цену. Ставка поднялась до 50 баксов, потом до 75, далее до 100. Переговоры, по мнению парней, только начались. На что я решительно заявил, что денег у меня больше нет, да и вообще у нас был четкий уговор еще в начале. Через минуты две водитель резко остановил машину, выехал на обочину и заглушил мотор: «Дальше мы не поедем. Точнее, не поедешь ты. Давай сюда свои деньги, камеру, вещи – нам нужно все, что у тебя есть».
В подобной ситуации я оказался впервые. До сих пор не могу понять, как я смог сделать то, что сделал тогда. Просто уму непостижимо!
«Ок, если мы не едем дальше, тогда я буду читать», – невозмутимо ответил я своим проводникам. Я достал свой Коран и стал неторопливо читать первые попавшиеся аяты. Что-что, а такой реакции они точно не ожидали. Они стали быстро переговариваться между собой, ошарашенно глядя на меня и, по-видимому, обсуждая, что им делать. Внезапно один из них смолк и, пихнув второго, указал на обложку моего чтива. И снова все тот же вопрос, на этот раз произнесенный намного более удивленно, на ломаном русском языке: «Ты мусульманин?». «Нет, я друг мусульманина», – еще более неразборчиво, но смело ответил я.
Парни стали оживленно тараторить между собой, я же делал вид, что увлеченно читаю. «Что мы делаем?! Этот мужчина – незнакомец в нашей стране. Он делает какие-то заметки. Он – ученик Корана».
Это то, насколько я понял, о чем они говорили. Далее все обернулось еще интереснее: «Вспомни, его имя – Джабраил! Аллах послал нам его как испытание, не иначе!»
Они тут же извинились и в полнейшем опасливом молчании довезли меня до Кундуза. Они сочли, что я был испытанием для них. Их вера в Аллаха, почтение к религии глубоки и незыблемы. В конечном счете они не попросили ни цента!
Хочу подчеркнуть, что эта история – единственный случай за все нахождение в Афганистане, когда я потенциально был в опасности. Несмотря на то, что шла война и Британия принимала в ней участие, я свободно разгуливал по городу – никто не делал попыток каким-то образом обмануть, ограбить или унизить меня.
Две недели я пробыл в Мазари-Шарифе. Я приехал туда поздно ночью, таксист оставил меня на какой-то улице, и я не имел ни малейшего понятия, где я нахожусь. Никто не составляет трэвэл-гидов для Афганистана – топ-10 мест, где можно остановиться или поесть. А я просто умирал с голоду! Я постучался в первый попавшийся дом и знаками спросил, где я могу поесть. Участливый житель того дома указал мне на находившееся неподалеку трехэтажное здание, заверив, что на его третьем этаже есть ресторан.
Вдоль стен местной харчевни выстроился ряд низких столиков, большую часть которых окружили неясные фигуры в чалмах, что акцентировали лишь глаза. Когда я открыл дверь и ввалился в комнату, воцарилась полная тишина, все разговоры разом прекратились. «Ассаламу алейкум», – почтительно протянул я. «Ваалейкум ассалам», – вернулось со всех сторон комнаты.
Под прицелом множества взглядов я сел на ближайшее свободное место. Подошел официант. Взглядом спросил, что я буду заказывать. Оглядев соседние столики, я уверенно прочеканил хорошо известные мне русские слова: «Мясо, чай, хлеб, еще картошка…» Мгновение – и блюда уже оказались на моем столе. Взгляды всех присутствующих следили за тем, как я буду есть. Я, будто не обращая на них никакого внимания, заложил свою левую руку за спину и, взяв кусок хлеба правой рукой, надкусил его.
Через некоторое время ко мне подошел один мужчина – похоже, самый любопытный из всех собравшихся. Поздоровавшись, он сел за мой стол и стал перебирать различные языки, на одном из которых мы смогли бы с ним поговорить. Попробовав пару фраз на английском, я одобрительно закивал: «О, да, да, я – англичанин!». Выяснилось, что мой собеседник приехал из Пакистана и задействован в работах по искусственному орошению земли. В это время другой мужчина, прогуливаясь по комнате, что-то громко сказал, на что все засмеялись. Это явно касалось нас двоих, и я спросил сидящего рядом, что же он такое произнес. «Аллах подарил нашему незнакомцу друга!» – перевел он мне. Вот это и есть суть их веры. Для них это было знаком судьбы – я, пришедший из ниоткуда, а через пять минут уже нашедший человека, который может говорить на моем языке. Таков их подход, отношение к жизни.
Тут же все напряжение исчезло. Ко мне стали подходить и другие люди, что-то радушно говорили, одобрительно кивали. Атмосфера была очень приятная и дружественная.
Все время, проведенное в Афганистане, я думал: «А ведь по сути у этих людей нет ни одной причины любить меня! Скорее наоборот. У них есть веские причины меня ненавидеть». Но повсюду я встречал только такое благожелательное отношение.
Еще один случай. В Афганистан я приехал с сотней долларов, наивно полагая, что здесь, как и везде, найдутся банкоматы. На беду, их здесь не было, а у меня оставалось семь или восемь долларов, чтобы добраться до Кабула. Водитель, который набирал людей в микроавтобус до города, твердо встал на цене в 15 долларов и не поддавался на мои попытки снизить ее. Я стоял и ждал, пока машина медленно наполнялась людьми – надеялся, что все-таки он сжалится надо мной. В конце концов я сел на обочину, не выпуская из поля зрения фигуру водителя, и стал поедать купленную до этого в соседней лавочке свежую лепешку, запивая ее горячим молоком. Вкус был, я вам скажу, просто восхитительный! Но, несмотря на чудесный завтрак, голова моя была загружена тяжелыми мыслями. Видимо, они отразились на моем лице, потому что ко мне подошел маленький мальчик и спросил, что у меня случилось. Я рассказал ему все, попутно показывая на водителя, который и не думал поменять цену. «О, Иншаллах!» – сказал мне мальчик и скрылся. Типичный ответ мусульманина практически на все в жизни.
Я продолжал буравить взглядом водителя, думая, что вот-вот он согласится-таки на мою сумму. И тут пришел недавний мальчик. Не один. С собой он вел других ребят. Предводитель этой группы молча протянул мне свою небольшую ладонь, на которой были собраны мелкие купюры и монетки – все вместе на сумму в восемь долларов. Я не знал, что и сказать. Поймите, они просто так дали мне эти деньги, ничего не прося взамен. Ни электронного адреса, ни телефона, по которым они в дальнейшем будут преследовать меня, чтобы в один день заявиться на пороге моего лондонского дома с желанием стать доктором и учиться в английском университете. Ими просто двигала надежда. Нет – знание, что Аллах все видит и когда-нибудь вознаградит их.
Сейчас принято считать, что религия – это способ манипуляции людьми, давно себя зарекомендовавший и успешно практикующийся во многих странах. Я не могу четко дать ответ, так это или нет. Но поверьте, я нигде во всем мире не встречал таких прямых, таких честных людей, как в Афганистане. Их вера в Аллаха непреложна, несгибаема. А ведь за последние сорок лет они видели только войны.
Записала Айсана Бейсенбаева
Иллюстратор Helene Vinni
Другие материалы из рубрики «Каково» можно прочитать здесь.
