Казахстанский специалист Айнура Абсеметова, работающая в Малави по линии ООН, в своем юбилейном шестидесятом письме раскрывает историю сложных отношений между Африкой и Индией. 
Один раз в месяц мы собираемся в маленьком заведении на отшибе, в 18-м районе, куда не ступает нога настоящего мзунгу. Этот бар выглядит как привокзальная пивнушка в маленьком городке посреди Казахстана, ну, может чуть-чуть уютнее, поскольку в малавийской забегаловке нет столов с липкой клеенкой. Обычно мы сидим во внутреннем дворе прям под ночными звездами на пластиковых ящиках из-под пива или кока-колы, поставленных торцом на неровную землю, самым удачливым достаются пластмассовые кресла. Вместо стола – те же ящики, в трех метрах от нас располагается железный гриль, на решетках которого шкворчат куски говядины и курицы.
Мы с коллегой Клеменсом обычно выезжаем туда сразу после работы, потому что пока проберемся сквозь пробки, наступает темень. Не торопясь, проходим первый зал, где у барной стойки толпятся местные мужики и орут с экранов спортивные комментаторы. По-свойски приветствуем бармена и идем вглубь, где встречаем хозяина заведения. Он, как Фиона из сказки про Шрека — днем я вижу его на встречах между агентствами, как сурового специалиста по мониторингу и оценке, с которым мы деловито обсуждаем индикаторы, а после заката солнца он превращается в теплого, радушного и услужливого хозяина нашего любимого заведения. К нашему приходу там уже сидит пара товарищей Клеменса. Пока мы заказываем пиво и порцию мяса на гриле, подходят еще несколько мужчин.
Тут собираются вольнодумцы – журналисты, пиарщики крупных государственных проектов, фрилансеры-эксперты по политехнологиям, политики и даже бывшие депутаты.
Именно тут я познакомилась с самыми интересными собеседниками, поначалу даже не предполагая, что в тускло-освещенном пространстве буду до хрипоты спорить с фигурами национального масштаба. Понимание пришло позже, когда я стала узнавать лица и имена в национальных газетах.
В последний раз там вспыхнула совершенно неожиданная для меня тема. Последние месяцы все прогрессивное общество Малави борется с правительством, подписывая всевозможные петиции, выпуская горячие статьи и активно заваливая спамом социальные сети. Люди протестуют против памятника Махатме Ганди в Блантайр!
Чем же святой человек не угодил малавийцам?
Как выяснилось, в 2015 году пара ученых-историков в ЮАР нашли в архивах Министерства юстиции письменные свидетельства того, что Махатма Ганди был расистом, причем радикального толка. Он приехал в ЮАР молодым юристом, прожил там 21 год и сформировался там как гражданский активист. Уже в ЮАР он начал возмущаться положением индусов и в переписке с руководством страны требовал прекратить ставить азиатов (так в этой части света называют индусов) на один уровень с африканцами, ибо индусы, так же, как англичане, принадлежат к чистейшей арийской крови, и не имеют ничего общего с дикарями-африканцами.
Это может вызвать смущение у прогрессивного человека, но Ганди пытался добиться повсеместной сегрегации азиатов от африканцев, называя африканцев «кафир», то есть «дикарь».
Интересно, что на частном уровне я часто слышу от африканских друзей, что индусы в Африке вообще слывут расистами и самыми жестокими хозяевами по отношению к черной прислуге. Они могут не платить людям годами, содержать их на хлебе и воде, унижать физически и морально. При этом в Лилонгве почти все магазины и торговые точки принадлежат индусам, так сложилось исторически. Индусы и пакистанцы владеют розничным рынком торговли с рабовладельческих времен, сначала как управляющие от белых хозяев, а после независимости как владельцы. Сложившийся особый уклад взаимоотношений между ними и африканцами, как невольными людьми, правители пытались сломать разными методами.
Президент Уганды, диктатор Иди Амин или, как он любил именовать себя, «Король Шотландии» изгнал всех азиатов, считая их виновными в бедности угандийцев. Дело было в середине 70-х. Как рассказал мне Джими, товарищ из Уганды, которому тогда было 12 лет, Амин эмоционально выступил по телевизору и радио с призывом изгнать из страны всех, кто не принадлежит матери-земле кровью.
Он дал 48 часов на то, чтобы все индусы и пакистанцы собрали вещи и покинули страну, после чего велел гражданам самим добить тех, кто остался.
После освобождения от колониального правления, они продолжали владеть всей недвижимостью и торговым рынком, и Амин видел в них источник бедности и всех несчастий угандийцев. Маленький Джими видел, как ночью к отцу пришел богатый индус, у которого тот работал, и передал ключи от складов с просьбой сохранить их от погромов и развала до лучших времен. По сути, индус передал ему свой бизнес на хранение. Только 15 лет спустя хозяин вернулся, чтобы поблагодарить своего сотрудника за преданность и продать остатки бизнеса.
Первый президент Малави Камузу Банда решил вопрос иначе. Он выселил индусов и пакистанцев за пределы города и издал закон, запрещающий им жить в городах и вести бизнес, связанный с недвижимостью и торговлей потребительских товаров. Мой знакомый, малавиец пакистанского происхождения, Абдул поведал мне историю своей семьи. Его родители были вынуждены оставить свои городские владения и переехать в пустые дикие поля. Деревни тогда находились в первобытном состоянии, было тяжело. Но прошло несколько лет, и семья обустроилась и превратила новое место жительства в ухоженную ферму, хотя Абдул не очень любит то время, когда рос в деревне. Только после смерти Камузу Банда, индусы и пакистанцы смогли вернуться в города. Родители Абдула вернулись зажиточными владельцами земель, сделавшими состояние на аграрном бизнесе. Длительное пребывание в деревнях этих талантливых, но жестоких в управлении и организации процессов людей, привело к тому, что фермерский бизнес также постепенно перешел в их руки.
В результате, после возвращения в город, азиаты не только вернули себе весь розничный рынок, но и захватили производство сельхоз продуктов. И кто в этом виноват? И кто тут главный расист?
Неприязнь между малавийцами и индусами до сих пор незримо существует в виде неофициальной сегрегации в обществе. За сотни лет совместной жизни, они так и не ассимилировались. Индусы и пакистанцы живут обособленно, в отдельных районах, охраняемых специальными коммерческими службами. На въезде там всегда шлагбаум и пара охранников. Есть даже заведения, куда никогда не пойдут малавийцы, и наоборот, малавийские точки, куда ни за что не ступит нога индуса. Изредка я читаю в газетах, как индийская диаспора протестовала и жаловалась индийскому посольству на дискриминацию со стороны коренных малавийцев в делах государственных. И наоборот, статьи с обвинениями чиновников высокого ранга за продажность индусам и фаворитизм в тендерах.
И вот памятник Махатма Ганди. Том, Клеменс и другие прогрессивные малавийцы сегодня за ящиком из-под колы бурно обсуждали, как государство идет на поводу у индийского посольства. Те, в свою очередь, пытаются задобрить правительство Малави множеством грантов на обучение и медицинской помощью, а также дешевыми лекарствами и другими товарами первой необходимости. Последней прихотью индийского посольства в честь взаимной дружбы индийское посольство стала идея поставить памятник Махатме Ганди прямо на главной и единственной площади в финансовой столице страны, городе Блантайр. Все это, надо заметить, в рамках конкуренции за Африку с заклятым другом Китаем, но не суть важно.
Власти Малави в ответ заявили с газетных полос, как они уважают индийских друзей, и, конечно же, не прочь отдать дань уважения великому человеку…
Малавийцев заявление правительства разозлило. Последовали петиции, призывы к мирным митингам, выступления по радио, статьи в газетах, рассылки в соц.сетях. Чувства малавийцев понять можно, хотя бы потому что в стране нет ни одного памятника местному герою, кроме постамента первому президенту, а тут планируют увековечить человека со своеобразными взглядами на равенство людей…
Гонка и борьба за голоса избирателей между партиями и интеллигенцией была такой убедительной, что спустя год больших дискуссий вице-президент поставил точку. Памятника Махатме Ганди в Африке не будет!
Официальная причина: нет ничего более ценного, чем общественное доверие и уважение к требованиям граждан.
Но буквально на днях Индия сделала ход конем – предложила 215 миллионов долларов для ирригационных проектов и еще пару десятков лимонов для строительства уже не памятника, а огромного конференц-центра в Блантайр имени Махатма Ганди. Вчера президент Мутарика подписал соглашение с вице-премьером Индии о дружбе и сотрудничестве. Вот такая вот история…
Так что компания в социальных сетях под хэштегом #GhandhiMustFall или дословно «Ганди должен пасть» далека от завершения.
Иллюстратор Лия Бицютко
Читайте предыдущие письма Айнуры Абсеметовой в рубрике «Письма из Африки»
