В своем сорок седьмом письме Айнура Абсеметова, уехавшая работать в Малави по линии ООН, делится с нами новостями о прогрессе курсов шитья и кройки от Апашки. 
Запуск курсов кройки и шитья от Дамеш (Апашки) дался нам не просто. Люди с опаской подавали свои заявки на участие, потому что цена в 130 тысяч квача (≈ 65 тысяч тенге) за семинедельный курс им казалась неслыханно высокой. Все, кто занимался организацией курсов, понимали, что этих денег хватает только на то, чтобы покрыть расходы на такси педагогу, оплату переводчика, на генератор и аренду помещения с машинками. Заинтересованной публике же казалось, что их обдирают, под предлогом курсов от никому неизвестной Дамеш из страны с пугающим окончанием «-стан». Встретив такой скептицизм от жителей Лилонгве, молодой организатор и зачинщик идеи, по имени Нда, уже успел трижды расстроиться, что взялся за это дело.
Из планируемых 14 человек пришло всего 4, готовых рискнуть и потратить деньги на это дело. Встал вопрос – стоит ли вообще продолжать проект? Выход из ситуации предложила одна общественная организации «Seeds for Hope», которая так же обучает швейному делу молодых деревенских ребят. Организация направила к нам шестерых учеников, в обмен на пользование их помещением и швейными машинками. «Ну наконец-то», – подумали мы, назначив дату первого занятия. – «Пора запускаться». Место есть, машинки есть, студенты набраны, педагог уже готов.
Осталась самая малость, можно даже сказать пустяк, – переводчик с русского на английский. За день до начала Нда и я чуть ли не поименно знали всех, кто мало-мальски говорит по-русски и по-английски одновременно. У каждого была причина отказаться. В итоге, в первый день, выступать в качестве переводчика пришлось мне. Но делать это на постоянной основе у меня не было возможности, и риск срыва курсов был очень велик. Кого мы только не просили, к кому только не обращались, как вдруг согласилась наш врач по имени Сара.
Сара.
Пару месяцев назад Апашка начала жаловаться на спину. Так как переводчик из меня ужасный, а за медицинскую тему я вообще браться не хочу, я, зная, что в Лилонгве есть врачи – выпускники российских ВУЗов, целенаправленно начала поиски русскоговорящего врача. Найти доктора мне помогла итальянка, моя коллега, которая тоже, по иронии судьбы, немного говорит по-русски и когда-то давно работала в Москве. Созвонившись с Сарой, именно так звали предложенного итальянкой специалиста, и назначив прием, я привезла Апашку в 18-ую больницу. В регистратуре Дамеш провели через обязательный ритуальчик: температура, давление, вес, рост. Пока медсестра заполняла мед.лист с данными пациента, мы сидели в зале ожидания. Вдруг нас, на хорошем русском, позвал женский голос: «Проходите пожалуйста. Я вас жду». Это была Сара. Дамеш уже в кабинете врача по полной оттянулась, наконец-то встретив человека, которому было интересно слушать все ее истории про боли и болячки. Этот поток было невозможно остановить.
После осмотра и ряда вопросов пациентке, Сара спросила у меня на английском: «У нее есть круг общения?»
В этом вопросе и был ответ на все недомогания Апашки. Выписав своему общительному клиенту кое-какие витаминчики и мази, она посоветовала активно заняться своей жизнью и расширить круг общения. Сама Сара, кстати, тоже не отличалась молчаливостью. В конце приема мы узнали, что она закончила Российский Университет Дружбы Народов (РУДН) и уже семь лет как вернулась из Москвы. Она посетовала, что скучает по пельменям и борщу. Безусловно, с нашей стороны не обошлось без предложения дружбы и приглашения на ужин – с обещанием накормить пирожками и пельменями. Но кто же знал, что это знакомство найдет продолжение не только в рамках отношений врач-пациент.
Поначалу Сара помогала нам искать кто бы среди ее знакомых русскоговорящих-малавийцев мог бы помочь с переводом. Но, видя, что ситуация аховая, она в итоге согласилась сама попробоваться в качестве переводчика. Это было идеальным решением нашей проблемы, так как Сара оказалась не только харизматичным переводчиком, переводящим напрямую с русского на чичеуа, что оказалось более актуальным для деревенских ребят, плохо понимавших английский, но и неплохо разбиралась в запутанных для новичка чертежах выкройки. В какой-то момент она уже давала Дамеш отдохнуть от вопросов учеников и самостоятельно проводила разъяснения по теме в той подаче, которую наиболее приемлемо воспринимали местные ребята.
Дамеш могла вызвать самую крупную женщину-ученицу к доске и громогласно заявить «Плохой фигуры не бывает, бывает плохой крой», дополнительно преувеличенным жестом указав на объем груди – размер, который не встретишь на просторах Казахстана.
Иностранный педагог не понимает, что сие огромное достоинство для африканского взгляда как раз-таки вызывает восторг и считается одним из главных критериев красоты. Улавливая этот нюанс, Сара переводит наоборот, мол, «любую красоту можно подчеркнуть». Прямолинейность и политическую некорректность советского педагога на русском языке, Сара каждый раз умело скрашивала и смягчала на чичеуа. Одним словом, тандем Дамеш-Сара был удачным, с какого угла не посмотри. В группе уже начали думать, что Сара – не переводчик, а со-инструктор, который просто преподает в паре с Дамеш. Но не долго нам пришлось радоваться. Сару вызвали в командировку в Новую Зеландию, сопровождать в качестве врача спортивную команду на соревнования.
Лия.
С неизбежным страхом, что второго такого переводчика, как Сара, не найти, я и Нда заново испытали кошмар поисков нужного и способного специалиста. Обзванивая всех кого можно, мы уже совсем отчаялись… как тут нам опять попалось совершенно неожиданное решение. Аккурат за день до следующего занятия, я наткнулась на девушку в Инстаграме, которая, по счастливой случайности, не только говорит по-русски и по-английски и живет в Лилонгве, но и согласилась выступить в качестве переводчика для Дамеш.
Лия, наше чудо-решение, сначала немного сомневалась в своих способностях, но зря. Самым удивительным было то, что Лия тоже является архитектором и так же имеет опыт преподавания. Все совпадения не случайны, хочется тут же добавить. Итак, второй тандем – Дамеш-Лия – не менее успешно продолжил вести курсы. Следующая переводчица быстро подкупила аудиторию тем, что она легко и быстро вошла не только в тему, но и с удовольствием, на пару с Дамеш, работала индивидуально с каждым учеником, помогая им дочерчивать и дорисовывать сложные моменты.
Посмотрев, насколько важна работа переводчика в донесении материала, у меня теперь язык не поворачивается называть эту профессию просто «переводчиком». Эта роль обязывает больше, чем просто переводить. Тут без активной вовлеченности в тему и в процесс передачи информации никак нельзя.
Постепенно Лия, как и Сара, превратилась в напарника Дамеш и уже почти на равных ведет каждую сессию.
Паолина.
Как я уже писала ранее, к нашим курсам люди из индустрии пошива одежды отнеслись с некой осторожностью и недоверием. Однако, молва о том, что одна из студенток с нулевым опытом сшила себе шорты уже после третьего занятия, быстро распространилась через сарафанное радио. Нда получил огромный поток звонков и просьб «взглянуть» на чудо-инструктора и хотя бы на один часок послушать занятие. Только самый настойчивый из всех получил такое разрешение, и то только потому, что он не имел никакого авторитета в швейной индустрии. Мужчина пришел на одно занятие, после чего он поделился с Нда впечатлением:
«Я думал, что я знаю все… а есть еще столько нюансов. Не удивительно, что фэшн индустрия Малави все еще находится глубоко внизу». Эта устная рецензия быстро разлетелась во все стороны и долетела до итальянки по имени Паолина.
Паолина оказалась девушкой предприимчивой. Проживая перманентно в Лондоне, она смогла выстроить «социальное предприятие», занимающееся продажей через интернет швейных изделий из Малави в Лондоне. Как она всем разъясняет, цель сего предприятия – это дать работу бедным малавийцам, помогая продавать изделия местных портных на рынке белых и богатых. Вырученные деньги, по ее словам, идут на зарплату и достойные условия труда портных.
Паолина списалась с Нда, предложив ему запрос на проведение продвинутого экспресс-курса в два дня для ее малавийских портных. «Они шить умеют, опытные, им бы только научиться кроить самостоятельно», – заверила она нас. Опираясь на слово «опытные», Дамеш составила программу экспресс-курса для Паолины и ее ребят. Казалось бы, вот они –успех и слава. Люди начали заказывать курсы для своих швейных ателье!
Первое занятие было шоком для всех…
Во-первых, предполагая, что перед ней сидят опытные мастера, среди которых есть один закройщик, Апашка смело вступила в тему на равных. Однако к концу второго часа мертвая тишина в аудитории ее смутила. Участники курса, семь человек, не шевельнулись ни разу. Не двинулась ни одна ручка на тетрадях. Выяснилось, что ученики не говорят на английском, и, к тому же, они попросту не умеют писать и считать. Такого оборота никто не мог предусмотреть. Пришлось Эмили, бухгалтеру предприятия, единственному человеку в организации, кто мог говорить одновременно на английском и чичеуа, срочно спасать ситуацию. К концу первой сессии все были выжаты, как лимон. Апашка от того, что была застигнута врасплох уровнем знаний учеников (или, соответственно, его отсутствием). Лия, от того, что все ее усилия перевода на английский ушли в никуда. Эмили от того, что ей пришлось стать переводчиком. Ученики от потока неизвестной информации на неизвестном языке с неизвестными закорючками, которые им еще нужно было переписывать с доски.
В тот вечер Нда и мне пришлось до поздней ночи «биться» с агрессивными обвинениями, исходившими от Паолины. Ее «праведный гнев», основанный на положении «клиент всегда прав», убавился только на следующий день. Она никак не хотела брать в расчет то, что если портные и закройщики не умеют элементарно складывать, умножать и делить числа, то расчитывать, что они смогут строить выкройку на основе заданных параметров и размеров просто невозможно. Помимо этого ее непомерно возмущал факт того, что перевод был с русского на английский, а не с русского на чичеуа. Паолина была убеждена, что проблема непонимания учениками материала заключалась только в языке.
Долго ли, коротко ли, нам удалось прийти к некоему среднему знаменателю. Немного подкорректировав содержание курса, и слепо полагаясь на заверения Паолины, что ученики все поймут, лишь бы курс велся на чичеуа, Дамеш пришлось доводить начатое до конца через двойной перевод. Лия и Дамеш в четыре руки рисовали и пририсовывали в тетрадях учеников, тогда как Эмили, еле поспевая, параллельно объясняла основы арифметики.
Вы можете сами догадаться, сколько напряжения и сил занял этот курс. Нда и я не могли дождаться его завершения. Сложно даже представить, что именно происходило в головах самих портных от такого обилия информации разного уровня и характера. Хотя Дамеш упорно видела интерес и понимание в их глазах, мне все же кажется, что они были вызваны больше всеми этими действиями и суетой вокруг них, а не деталями кройки. Безграмотный закройщик с замиранием сердца стоял возле Дамеш, когда она пыталась прям на нем сделать газетную выкройку. Когда у него спросили: «как тебе?» Все что он смог выдавить из себя было «все хорошо».
Пробиться и понять нашла ли информация свое место в головах обучающихся, без проверки на деле, невозможно. За сим было решено, что, через две недели после окончании экспресс-курса, участники должны представить финальную работу на основе полученных знаний. Я, лично, со страхом жду этого дня. Однако Дамеш, с завидным оптимизмом, продолжает верить, что через какие-то неведомые пути ее студенты все-таки смогли воспринять информацию, и результат не заставит себя ждать. Осталось только дождаться этого момента. Надеюсь, через две недели ребята смогут реализовать полученные знания в своих изделиях.
А пока, наши основные курсы кройки и шитья продолжаются…
