Как сказал классик, надо брать музыку у народа и только обрабатывать ее. Так я и делаю. Поэтому, когда сегодня берешь у композитора — это, собственно говоря, берешь у народа, берешь у народа — берешь у себя, и главное, чтобы музыка была твоя, и кто говорит «плагиат», я говорю «традиция».
Использование в речи цитат – выдает в человеке отличную память, умение играть смыслами, гибкость мышления, широкий кругозор. Иногда цитаты становятся опознавательным знаком, маркером «своего парня», вам не обязательно все объяснять на пальцах – ваш человек вас поймет.
Когда вся твоя речь состоит из чужих цитат – это похоже на отсутствие собственного мнения и самой способности создавать смыслы. Когда ты пишешь, выдавая чужие мысли за свои, – это уже воровство.
В вербальных жанрах плагиат очевиден, легко устанавливаем и доказуем. Мы помним недавние случаи открытого воровства текстов от диссертаций до блогов. Последствия – всеобщее возмущение, обида и беспомощные призывы к соблюдению элементарных понятий чести, вежливости, частной собственности. В общем, «никакие» последствия. Нарушители интеллектуальной собственности в доказанных и бесспорных примерах не понесли даже репутационных потерь. В наши дни это, напротив, может послужить хорошей рекламой. Что уж говорить о живописи и музыке, хореографии и кино?
Безусловно, в искусстве легально существует практика стилизации, подражания. Есть специальные жанры, предусматривающие обязательное цитирование, например, вариации, парафраз, фантазия на тему. В истории есть блестящие примеры такого соавторства: Пьяццолла и его «Времена года в Буэнос-Айресе» со ссылками на Вивальди, Emerson, Lake & Palmer c трактовкой «картинок с выставки» Мусоргского. В таких случаях никто не скрывает первоисточника.
Музыка, пожалуй, самое абстрактное из искусств. Поэтому факты заимствования здесь всегда оспариваются. Одни оправдываются кавер-версиями, другие официально перекупают песни, третьи взывают к классикам, действительно, часто цитировавшим народные мелодии…
Умные воруют идеи, дураки – целые произведения.
На самом деле почти невозможно доказать плагиат, если речь идет только о гармонии или коротком обороте, фразе или изложенном на другом языке тексте. Вы можете сколько угодно искать подтверждение своим догадкам у друзей и знакомых, наигрывать, напевать, насвистывать – вас просто будут считать параноиком. Между тем, сходство музыки при детективном расследовании и анализе в девяноста процентах случаев оказывается банальным плагиатом.
На фоне такого массового «заимствования» периодически предпринимаются попытки договориться, что и в каких случаях считать плагиатом. В разных странах плагиатом признают последовательное совпадение нот в количестве от шести до двенадцати. В жизни, в однозначных случаях плагиата, речь идет либо о целиком сворованном произведении, либо о заимствовании «души» – самого основного узнаваемого элемента.
Как реагирует обвиняемый? Предлагаю чарт самых популярных ответов на обвинения в плагиате:
-
В музыке всего семь нот, поэтому совпадения неизбежны…
-
Все уже украдено до нас…
-
Ничего не слышал. Видимо, мелодия витала в воздухе…
-
В плагиате замечены Мольер и Геродот, Шекспир и Дюма, так что отстаньте…
Конечно, всегда остается вариант повести себя достойно, признать факт заимствования и выкупить права (Джордж Харрисон, My Sweet Lord), но этот путь мало кому нравится.
Между тем для композиторов с совестью плагиат превращается в навязчивый кошмар. Новую мелодию они миллионы раз тестируют на знакомых – «тебе это ничего не напоминает?». Они ждут не дождутся усовершенствованного Shazam’а, который сможет распознать не только цифровые записи, но и напетую мелодию.
Примеров несправедливости в музыке не счесть. Если подводит память, в помощь многочисленные сайты и рубрики с подробным описанием: кто, у кого, когда и что сплагиатил. В такие списки поп-музыку стараются не включать, видимо, из гуманных соображений, иначе океан воровства рискует разрушить последнюю хрупкую плотину-веру в человечество. Попса нашего времени почти вся есть продукт циничного или деликатного заимствования. Списки «совпадений» выстраивают на более серьезных жанрах, близких к року и джазу. В ряду эталонного плагиата – «Маша и медведи», чей знаменитый хит про Любочку был одолжен у Radiohead. По словам Олега Нестерова, мнению которого я доверяю, такая схожесть стала для всех сюрпризом. Но Олег – человек интеллигентный, верящий в перманентную кристальную чистоту помыслов и поступков каждого творца. Я же в такие совпадения верю с трудом. Русская «Ария» почти откровенно снимает песни Iron Maiden и Judas Priest, «Сплин» часто делает то же самое с Radiohead и Green Day (будет время – послушайте, обхохочетесь!).
Что касается наших казахстанских музыкантов, то в вопросах плагиата они гармонично вписываются в мировые тренды. Правда, ловят их реже или считают неприличным говорить об этом вслух. Поэтому наши плагиатят нагло и наивно, иногда смущаясь, а иногда и бравируя. Радует, что заимствовать стали приличные образцы. Слышали заглавную композицию сериала «Любовь тракториста»? Стильно, и почти идентично финальной сцене из корейского «Олдбоя».
Музыкантская среда периодически взрывается скандалами на тему несогласованного заимствования. Такие скандалы остаются внутри цеха, без торжественного выноса сора из избы. Исключение – шумные иски наследников Гарифуллы Курмангалиева к Бекболату Тлеухану, впрочем, тоже постепенно стихшие.
Правовую сторону проблемы плагиата рассматривать не приходится, здесь законодательство только начинает делать первые робкие шаги.
Но если совсем избежать плагиата невозможно – такие у нас условия, слишком сложное явление и так далее, – то пусть он хотя бы приобретет допустимые легитимные формы – стилизация, кавер, парафраз, вариация. (Сергей Минаев: «Воруют бездарности! Гении заимствуют»). Умный и талантливый музыкант даже при самом большом соблазне найдет остроумный выход, и тогда плагиат переродится в эрудицию.
