Я раньше ничего не знал про Казахстан, но среди моих друзей много хоккеистов, которые играют в ваших клубах. Например, вратарь павлодарского клуба Ян Хован три раза становился чемпионом страны. И вот однажды мы сидели в Братиславе, пили кофе, разговор зашел про операцию, которую я сделал родственнику одного хоккеиста, и они говорят: а давай к нам, в Казахстан, отличная страна! Пустыми разговорами дело не ограничилось, и уже через пару месяцев я приехал в Астану, а потом в Алматы и Актау.
Какими были мои первые впечатления от Казахстана, если я приехал сюда с конкретной целью изучить перспективы для работы? Я внимательно смотрел по сторонам и видел много машин на дорогах – мерседесы класса G и также как у нас Шкода. Высокий уровень жизни, сравнимый с некоторыми европейскими странами, что хорошо для бизнеса: чем лучше зарабатывают люди, тем больше у тебя потенциальных клиентов. Огромная страна, огромные возможности, я был поражен масштабами и до сих пор не могу привыкнуть. Когда ко мне приходят пациенты, и я спрашиваю: «Откуда вы?» – они отвечают: «Да тут недалеко из Павлодара».
– Сколько километров?
– Пятьсот!
Пятьсот километров – да, тут недалеко, действительно, это всего лишь вся моя Словакия. Казахстан превзошел ожидания и не только своими размерами. Чего только не пишут про вашу страну за рубежом, чего только не говорят, а я увидел современные города с культурными и образованными жителями, с хорошими ресторанами и безопасными улицами.
В тот первый приезд у меня было еще одно удивление, связанное с моей профессией: я не видел на улице людей в очках! Как так, думал я, это же Азия, у азиатов генетическая предрасположенность к близорукости. В Сингапуре 98 процентов, в Японии 99 процентов близорукости населения, а в Алматы и Астане – ни одного очкарика. Я понял в чем дело, погрузившись в среду: оказалось, казахи не любят носить очки, предпочитая линзы или вообще ничего, вплоть до минус трех. Особенно мужчины, которые рассматривают очки как наглядное признание некой слабости. Ни с чем подобным я нигде в мире не сталкивался. Интересный феномен. Люди не признают проблему даже если она есть – минус два? Ничего страшного, я хорошо вижу.
Как хорошо видишь? Не может быть, у вас минус два, а вы на машине – это опасно и для вас и для окружающих. Вот такие случаи были в моей казахстанской практике. Даже заядлые охотники с плохим зрением без очков, один из них теперь после операции стал знаменитым в своих кругах стрелком, из тридцатки падает в двадцать девять мишеней.
В реальности у каждого второго казаха близорукость, почти у всех астигматизм. Это предрасположенность, более тонкая роговица, строение глаза, где один миллиметр дает три диоптрии. Поэтому детям до двух, трех лет я бы вообще не рекомендовал давать смартфоны и планшеты – это рекомендация американской ассоциации педиатров, которой казахстанцы сначала пренебрегают, а потом не хотят признавать свою близорукость. Кроме того, практически ни у кого нет точных рецептов, диоптрии на 2-3 пункта занижены. Сначала я удивлялся, а потом привык и теперь точно знаю: если человек говорит, что у него минус четыре, – значит, на самом деле минус шесть. Ко мне в Прагу приезжают пациенты из Германии, так там противоположный эффект: рецепты на очки точные до мили-миллиметра. Как будто в НАСА делают и выписывают.
Зато в Казахстане у хирурга-офтальмолога невольно появляются преимущества: у людей есть сильная мотивация избавиться от очков. Я честно и прагматично думал обо всем этом, взвешивал за и против, и – в итоге мы начали работать.
За два года работы в Казахстане я бы отметил такое качество местных: мужчины очень дорожат своим словом. Для них это не просто понятие о порядочности, но подтверждение мужской состоятельности. Не держишь слово – не мужик. И позорней для казаха ничего нет. Есть даже такое выражение: еркек сказал – еркек сделал – хоть и смешное, но появилось неспроста. Это менталитет. Вы можете о чем-то договориться, пройдет много времени, ты забудешь, а человек говорит: помнишь, два года назад я сказал тебе так-то – вот, получи. Это хорошо для бизнеса. Люди выполняют свои обязательства. Доверие – важный момент, когда ты находишься в чужой стране, на расстоянии пяти тысяч километров от родины.
Я ехал сюда в неизвестность, не знал, что меня ждет. Вернусь ли? В таких случаях сомнения подогревает западная пресса, которая только и пишет, что о диктатуре и террористах. И западный обыватель рисует в своем воображении соответствующую картину. Брат моей сестры, немец, был убежден, что здесь как в Северной Корее.
– Какой Казахстан? Там страшная диктатура!
Двоюродный брат считал, что Казахстан – опасная исламская страна. Я им всем говорю: приезжайте, и я вам покажу классную страну Казахстан. Какая диктатура, если я вижу свободных людей? Какая опасность, если я вообще не чувствую, что нахожусь в исламской стране? Все бы мусульмане были такими как казахи – уф, было бы здорово. Казахстанцы толерантные – мусульмане, христиане, атеисты – я вижу разных людей, и все они дружат и общаются между собой, а мечети стоят рядом с церквями и синагогами. Я чувствую себя здесь в безопасности.
Наверное, толерантность связана с высокой культурой и образованием казахстанцев. Я сразу отметил эти качества, которые сказываются даже в том, как люди одеты, как ведут себя в общественных местах. Мне нравится стиль казахских женщин –женственный, элегантный, ничего лишнего, не как у нас в Европе – татуаж на все лицо, что надо и не надо открыто. Меня предупредили, что это шаблонное мнение, но я не могу не сказать о том, что вызвало у меня восхищение с первого взгляда – казахстанские женщины очень стройные и красивые, мне нравятся местные лица, этот микс между европейским и азиатским. Просто чудо!
Казахстанцы любознательны, любят учиться, жадно схватывают знания, только покажи, направь и открой нужный источник. Наши врачи, менеджеры, партнеры постоянно совершенствуются, спрашивают, что и как работает. Мы с коллегами сидим в клинике до восьми часов вечера и никто не жалуется. В Казахстане сильные врачи, несмотря на то, что я заметил: люди не очень доверяют своим, предпочитая иностранных. Я не знаю, с чем это связано – зарплатами или старыми обшарпанными больницами? Врач должен хорошо зарабатывать и принимать пациентов в комфортном, достойном месте. В нашей клинике зарплаты сопоставимы с европейскими, и сидят доктора с медсестрами в красивом современном здании, поэтому ходят на работу с радостью и все являются профессионалами.
У казахстанских врачей есть одно слабое место – язык. Никто не знает английский. Между тем это язык медицины, сегодня вся новая информация поступает на английском, журналы выходят на английском, аппаратура выпускается на английском, конференции проводятся на английском. Недавно мы ездили в Берлин, куда съехались медики со всего мира – выступления, доклады, брошюры, дискуссии в перерывах – все шло исключительно на английском. И это здорово, что есть общий язык, мы можем обсуждать с коллегами проблемы, вот вчера я переписывался в чате с хирургом из Японии о последних научных новостях, связанных с напряжением глаз. Надо ездить на стажировки за границу, а без языка, с помощью переводчика – учеба не полноценная, при переводе часть информации теряется. Казахстанская медицина получает новости мировой медицины сквозь двойной фильтр переводов. Все это я объясняю казахстанским коллегам, стимулируя их на изучение языков. Для своих сотрудников мы оплачиваем языковые курсы. Сегодня если ты хочешь быть хорошим врачом – должен знать английский – это аксиома, даже не обсуждается. Хотя русская или, правильно сказать, советская школа была великой, все наши старые профессора учились у русских.
Что приносит самую большую радость в Казахстане, так это особое чувство благодарности людей. Как ведет себя пациент в Праге? Платит деньги и принимает все как должное: сделали операцию, спасибо, вот вам деньги, я пошел. А в Казахстане люди после коррекции зрения радуются как дети, не скрывают своего счастья, искренне благодарят, зовут в гости. Знаете, это такой мощный фидбэк, такая мотивация ехать сюда снова и снова и продолжать свое дело. С некоторыми пациентами я даже подружился. Тут вообще люди сохранили теплоту личных отношений, вот мы сидим где-нибудь за столом, и я вижу, что мои собеседники знают друг друга 20 лет. И это не просто так, а настоящая дружба. Я останавливаюсь в Алматы у мамы своего партнера и друга Ердена, и она уже принимает меня как второго сына. Запад еще не до конца проник сюда, и слава богу, пусть так будет.
Я провожу больше времени в Астане, но мой любимый казахстанский город, честно говоря, Алматы. Может быть потому, что природа похожа на нашу в Словакии – тоже горы, деревья, мягкий климат. Когда я увидел Алматы первый раз, то очень удивился красоте здешних мест.
Астана – тоже хороша, но по-другому, там современная архитектура, стекло и бетон, там целый лес из башенных кранов. Это динамичный развивающийся город, всего лишь за два года я увидел новые кварталы, которые выросли буквально на моих глазах. В мире такое не часто встретишь. Это хороший признак для экономики. Но есть один серьезный недостаток – ужасные пробки. Мы часами стоим на дорогах, теряя драгоценное время. И это в новом городе с новыми широкими проспектами! Значит, где-то есть непродуманность, что-то идет неправильно, и это надо срочно исправлять, пока не стало слишком поздно. К тому же водители в столице, как и в других ваших городах, ездят довольно своеобразно: на дороге расчерчено три ряда, а машины выстраиваются в четыре, подрезают друг друга, разворачиваются на перекрестке, Ну и о другом не могу промолчать – своего рода потемкинских деревнях, когда здание снаружи грандиозное, а внутри что-то еще не работает, что-то уже поломано, а чего-то необходимого вовсе нет. Я в первый год не мог найти подходящую квартиру для съема, внутри постоянно что-нибудь было неисправным – заходишь в лифт, вокруг все сверкает от золота и зеркал, а он шатается, страшно. Похоже на потемкинские деревни.
Актау находится в пустыне, там нет травы, но зато есть море, а море – это уже отдушина для человека. В Актау казахи отличаются от других казахов, как мне показалось. Они такие темпераментные! Самобытные, прямые люди, быстро переходят на ты…
В Алматы красивая зима, в прошлом году я катался на лыжах на Шымбулаке, очень понравилось. В Астане же зимой минус 40 градусов – хей, очень холодно. Представьте меня, прилетающего из Братиславы с восемью градусами тепла – выхожу из аэропорта, а тут все минус сорок и шквальный ветер. Я быстро-быстро и в машину. Зато воздух чистый в отличие от Алматы. Мы на днях спускались с гор, и я зримо увидел черную полоску смога. Почему люди делают это? У Казахстана прекрасная природа, огромный потенциал, но вам надо что-то делать с экологией. Важнее нет ничего, это здоровье нации, мы все – взрослые и дети, местные и иностранные, бедные и богатые, простые и власть имущие – дышим одним воздухом. Даже если у тебя миллиард долларов, ты не можешь купить себе другой воздух на улице Фурманова, как не можешь купить отдельное, более яркое солнце. Нет такой опции на земле. Да и зачем деньги, если у детей не будет здоровья? В прошлом году я был очень расстроен, читая новости про гибель сайгаков. Все объяснили вирусом, но это не правда, думаю, они отравлены газом.
Я внимательно читаю местные сайты, в первую очередь смотрю курс валют, потом пробегаю по новостям, чтобы быть в курсе событий, особенно когда нахожусь за границей. Много пишут про коррупцию, но я с ней – честное слово – ни разу не сталкивался. Меня никогда не останавливали полицейские, у меня никогда не вымогали деньги чиновники. Может быть потому, что мы ведем бизнес по правилам? Вовремя сдаем все что положено, вовремя получаем, и нам нет нужды платить кому-то за ускорение процесса. Когда в органах власти нам говорят – это займет месяц, мы отвечаем – хорошо, мы не торопимся, подождем. Законы работают, партнеры выполняют обязательства, сотрудники ответственны, умны и трудолюбивы, пациенты счастливы – что еще надо врачу?
Ну разве что справедливые кредиты для развития. Это большая проблема в Казахстане – банковские проценты для бизнеса. Мы как-то думали о расширении за счет привлечения банковского займа, но 30 процентов годовых под твердый залог, покрывающий сумму займа кратно… Ой! Тридцать процентов – значительная маржа для европейских компаний, для казахстанского же бизнеса – только обслуживание долга. В таких условиях вашим компаниям нелегко конкурировать с иностранными даже по ценообразованию.
По-настоящему большую неприятность мы пережили только во время девальвации. Это было неожиданно и трудно. У нас в Словакии за 25 лет крона поменялась на евро, и мы пережили свою девальвацию, но максимум на 10 процентов, и это была катастрофа. А тут – 140 процентов! Это рушит весь бизнес-план, нервирует инвесторов, а что делать, мы ведь не можем поднять цены на сто процентов, это неразумно, пациенты ни в чем не виноваты и не должны покрывать наши убытки. Но мы преодолели этот кризис, вышли без потерь, даже подняли зарплаты сотрудникам на пятьдесят процентов.
Свободного времени у меня совсем мало, я напряженно работаю, чтобы освободившись, ехать к своей семье в Братиславу. Но все же периодически я выбираюсь куда-нибудь, на Шымбулак, или вот на днях мы съездили в Боровое – прекрасное место, кстати, и отличная дорога. Построй такую от Астаны до Алматы и она станет хребтом вашей экономики.
В Астане вместе с земляками я хожу на хоккей. Однажды на игру с «Барысом» приехал клуб из Хабаровска, где трое ведущих игроков – словаки, и мы хорошо с ними посидели. Это было накануне игры, а ушли земляки запоздно, так что на следующий день Хабаровск проиграл «Барысу» с разгромным счетом 5:0. Думаю, в этом есть и моя заслуга.
По долгу профессии я каждый день смотрю прямо в глаза казахстанцам – в самую суть и глубину. И вижу там доверие, доброту, благодарность и пытливый ум. Мне действительно очень нравятся казахстанцы. Хорошие люди.
Записала Гульнара Бажкенова
