Esquire публикует рассказ казахстанского автора Анастасии Кириенко о том, что не стоит откладывать на завтра то, что можно сделать прямо сейчас. 

Анастасия Кириенко ВДВ

Как на перроне обычно бывает в отпускной сезон? Вот, так и было. Навьюченные тети в панамках и с баулами, фрукты и кипяченое пиво в дорогу, цыганки грязные с грязными детьми.

Рыжик была заспанная, без макияжа, но все равно такая красивая. Мы оставили Санька с вещами и пошли в киоск на привокзальной улице. Купить крымские сырные янтыки и вино на розлив. У окошка перед нами стоял высокий морячок в парадном белом кителе, он был веселый и приветливый, чуть подшофе, но в аккурат. Он купил бутылку вина и спросил сигарет на развес. В окошке посмеялись и отказали, а я угостил. Морячок широко улыбнулся и с легкой грустью посмотрел, как Рыжик мнет мою ладонь. Мы возвращались почти бегом. Санек, матеря нас, уже покидал вещи по рундукам. Попутчица на верхней полке возвращалась домой с КаZантипа*. Говорить она ни с кем и ни о чем не хотела или не могла. Рыжик осталась в купе, смотреть в окно и кушать янтыки, пока не остыли. Саньку было лень, но он все же пошел со мной покурить перед отправлением. Перрон гудел, ежеминутно ориентируя то на голову, то хвост поезда. Ко мне подошла огромная овчарка понюхала кроссовку и, повинуясь поводку, нехотя вернулась к хозяевам. Трое  мужиков, как будто высеченных из скалы, обмахивались голубыми беретами, дымили и  матюгались, перекрикивая вокзальный рупор.

Анастасия Кириенко ВДВ

– Как ты думаешь, Санек, у них есть разрешение на провоз в купе собаки?

– Да хер его знает. Даже если нет, кто будет с ними препираться, тем более в их праздник.

Хорошенькая, наутюженная проводница сообщила об отправлении. Десантники дождались пока соберут лестницу, впихнули собаку в вагон, запрыгнули сами и, бойко топая, устремись в тамбур. Поезд ритмично считал шпалы и, гремя раскаленным железом, увозил нас в сторону Азовского моря.

Рыжик смотрела в окно. Босые пяточки прилипли к кожаному покрытию полки. Санек прикорнул на свернутый валиком матрац.

– Че делать-то будем?

– Давай выпьем, карты доставай.

– Я знаю ваше выпьем. Учти, в этот раз я выходить из купе не буду. Але, галерка!

Санек постучал по верхней полке. Девушка нехотя повернулась.

– Хочешь выпить? У нас пино-гри, разливуха.

– Отвали братишка. Я свое уже выпила, снюхала и съела. До Керчи не кантовать. Я вам не мешаю, вы меня не трогаете, ок?

Амебоподобная достала из рюкзака наушники и, отделившись от нас потоком транса, отвернулась к стенке.

Санек пожал плечами, расставил по столу матрешку пластиковых стаканов и плеснул всем поровну вина. Разговор не шел. Десять дней в Евпатории, в одной палатке за одним столом. С отдыха на отдых тем же составом. Санек явно чувствовал себя фальшивой скрипкой в незадавшемся трио. Рыжик покопалась в пропитанной морским песком сумке и положила на стол пухлую колоду карт.

– Давайте на желание!

– У вас желание всегда одно. Я запарился спать на каремате и слушать ваше пыхтение закипающего самовара.

– Тебя никто не тянул. Сам сказал, были бы бабки, а отпускной нежданчик сам тебя найдет.

– Короче, раздавайте. Сегодня по-любому выиграю, в любви же не везет.

Саньку и правда фартило. Рыжик пыталась отыграться три кона. Мы продули в сухую. Санек хитро прищурился и стал еще больше походить на отъевшегося монгола, возвращающегося с побывки с земель Крыма.

– Короче, желание у меня такое. Вы сейчас валите, куда хотите, и я не вижу вас часа два, лучше до конечной. В качестве компенсации можете забрать с собой недопитый батл.

– А ты?

– А я выйду покурить на Джанкое и куплю дыньку с дымком**.  Думаю на этот деликатес попутчица проснется. Ну и это, поделимся впечатлениями о музыкальных фестивалях с Черного моря.

Рыжик хихикнула, свернула пальчики колодцем и потыкала в них указательным пальцем другой руки.

– Да, да это самое, не все же тебе. Как вы там Мишу зовете? А, вспомнил – мищитесь, так вот, сегодня я попробую этим заняться.

Карточный долг – дело в определенном смысле святое. Мы послушно забрали бутылку и вышли в проход. Рыжик подошла к приоткрытому окну и встала на вентиляционный выступ. Жесткая от соленой воды косичка ровненько лежала на худой совсем не загорелой спине, острый кончик ее доходил до самого копчика. Она напомнила мне стрелку-указатель направления. Я повиновался знаку и положил руку на джинсовую мини-юбку. Ткань была сырой, у моря белье никогда не просыхает. Я повел рукой ниже и почувствовал приятное, мягкое тепло бедра. Рыжик не поворачивалась, но то ли от ветра, то ли от прикосновения моей руки повела плечами и поежилась. Мне было так хорошо. Мимо плыли сосновые леса, одинокие затерянные станционные домики и яркие вспышки насаждений подсолнуха. Я гладил бедро, медленно поднимаясь вверх. Рыжик как будто не замечала моих касаний, она продолжала смотреть в окно, подставляя ветру руки. Кожа под моей рукой покрылась тысячами мелких пупырышков, я поднимался вверх, согнув палец, попытался сдвинуть на бок легкую нейлоновую сеточку, но утонул в морской раковине. Рыжик резко повернулась и, положив руки на плечи, поцеловала. Буйный ветер скоростных путей задувал в распахнутую дверь пустого купе. Я потянул ее в проем и защелкнул дверь. Вещей не было. Аккуратной стопочкой рядом с матрацем лежало поездное белье. Рыжик торопилась. Дрожащими то ли от вожделения, то ли от дорожной тряски руками она расстегнула мои джинсы. Я успел бросить на крохотный, шаткий столик простыню и приподняв вверх юбку, усадил ее на стол. Перед глазами понеслись кадры старых фильмов. Вот Рыжик в нелепом купальнике чистит на берегу мохнатый ялтинский персик. Тягучий янтарный сок стекает в ложбинку между грудей. Я тоже в дурацком купальном костюме, бреду по берегу, вижу ее и, зачарованный застывшей каплей, сажусь рядом. Кадр сменяется, волна облизывает берег. Кадр снова сменяется,  теперь паровоз на бешеной скорости входит в бездонный тоннель. Я не знаю, какое кино крутилось в голове у Рыжика. Она перекрикивала сирену поезда, когда я очнулся и понял, что кто-то требовательно стучит в дверь купе. Нам было очень хорошо. Рыжик спрыгнула со стола, обтерлась простыней и спустила юбочку. Я открыл бутылку, сделал самый сладкий глоток и посмотрел на нее как на солнце в зените из того старого фильма. Про любовь.

Первой в купе показалась морда собаки. Она недоверчиво и с огромным любопытством принюхивалась к пышущему нашей плотью купе. Голубые береты были уже хорошие. Рыжик спряталась у меня за спиной. Высоченный мужик, по виду старше меня на пару годков, с одобрением и завистью пристально посмотрел мне в глаза. Поезд продолжал чеканить шпалы. Мужик молча протянул мне руку.

– Молодец, братан, так и надо! За ВДВ!

Анастасия Кириенко ВДВ


*КаZантип – ежегодный международный фестиваль электронной музыки. Проводился на территории Крыма до 2013 года. На фестивале в свободном обращении были все виды легких психотропных веществ.

**Дынька с дымком – вид продажи марихуаны на станции Джанкой. Обычно дыня в этом случае идет в нагрузку и используется по желанию как фруктовый бонг (приспособление для раскуривания марихуаны).

Поделиться: