Советская и российская эстрадная певица, композитор-песенник, эстрадный режиссёр, продюсер, киноактриса и телеведущая. 75 лет.
Я — не глупая женщина, и скрыть это безумно сложно.
Какая я на самом деле, мне трудно сказать. В жизни я ранимая, безумно застенчивая. Не поверят — не надо!
Люди иногда считают меня высокомерной, не понимают, что все это от застенчивости. У меня были периоды, когда я совсем себя не любила. Потом поняла: когда ты себя любишь, тогда и тебя любят. Я вообще заряжаюсь от любви — к себе, к мужчинам, к Кристине, к внукам, к зрителям.
Я по сути своей интроверт. И я удивляюсь, как при таком характере я всю жизнь выхожу на публику, общаюсь, выхожу в какие-то компании, езжу в туры. Дома. Тихо. Приготовить что-нибудь вкусненькое. Это я.
Про каждую певицу на нашей эстраде можно сказать «Она одна такая». У меня был выбор: я могла уйти в джаз, я могла в русские народные песни уйти (мне это безумно нравилось), в рок уйти. Но я выбрала, такой выпал мне билет, трехминутный песенный спектакль. И у меня это получилось. Потому что, видно, актриса во мне преобладала. Потому что голос не сразу формировался. И это умение подать песню – оно мне дало такой толчок. Может быть, в этом, действительно, я пока одна такая. А во всех остальных случаях — все разные.
Мне никогда не приходилось идти на компромиссы с совестью. Никогда не приходилось переступать через себя. Боже упаси.
Я родилась при Сталине… Сколько их сменилось. И время, и люди. А я все пою и пою.
Время сейчас такое. Дебилизация поколения, ничего святого нет. … Философы говорят, что истина — солнце разума. Боюсь, что это солнце тускнеет, начинает терять свой свет.
Я три раза была замужем, и я всегда была счастлива. Несчастливы были мои мужья, потому что я приносила их в жертву сцене.
Мне повезло, что я музыкант. В самые тяжелые моменты, когда мне совсем плохо, меня спасает музыка, причем разная. И то, что я сама играю, — очень важно.
Жить без интереса к тому, что ты делаешь, невозможно.
У нас звезды действительно пытаются как-то жить. А жить и заработать можно только на гастролях. Все эти фанеры пошли от того, чтобы денег заработать и голос не потерять. Мне это не нравится, но есть три причины. Первая: заработать нужно, голос сел — включается фонограмма. Вторая причина: продюсер хочет быстро отработать деньги, которые он вложил в группу, — он их гоняет по клубам под фанеру. И третье — телевидение. Очень тяжело сделать живое шоу.
Ошибаться не страшно — страшно таскать ошибки за собой.
От разделенной любви рождаются дети, а вот только от неразделенной — песни.
Не знаю, как у вас, а у меня ощущение краткости жизни было всегда. Поэтому мне ужасно хотелось — успеть. Я совершенно не боялась этой краткосрочности жизненной. Не боялась никогда конца, смерти не боюсь. Но я боялась уйти вот так просто, незамеченной. Ну а чего пришла тогда в этот мир?.. Оказалось, что это действительно так. Я не просто так пришла в этот мир. И я сделала то, что хотела. Я свою миссию практически выполнила.
Когда-то я заявила, что буду петь до шестидесяти лет, но и в 60 лет я не собираюсь на покой. Я уйду с эстрады, только когда не смогу больше носить короткие юбки!
Денег нужно ровно столько, чтобы не чувствовать себя униженным.
Я получаю истинное наслаждение от того, что я могу себе позволить быть любой. Меня любят любую. В это агрессивное, циничное, тяжелое время радость должна быть.
Если человек становится богатым или знаменитым, с ним нужно знакомиться заново.
Если бы я на каждом этапе соответствовала вашим вкусам, меня бы… я не существовала бы вообще! Балахон придумал Зайцев, человек вовсе не без вкуса, как к нему ни относись, — и в этом балахоне я стала, простите, иконой стиля.
Поскольку я человек честный, врать не могу да и не хочу, поэтому редко общаюсь с прессой.
Не нужно бояться тех, кто не любит. Нужно бояться тех, кто делает вид, что любит.
Может ли меня еще что-то удивить? Конечно, причем самое простое: цветок, земляничка, лодка, которая плывет в непогоду, а в ней рыбак. Я вижу картины, как созерцатель. Этого раньше не было, я просто не задумывалась. Это свое состояние я называю «буйное спокойствие». Когда есть внутреннее умиротворение от достигнутого и параллельно — полное отсутствие злости от недостигнутого, когда к провалам относишься как к успеху, а к успеху — как к чему-то нормальному. И жизнь при этом воспринимаешь как данность. Иногда чувствую, что от меня уже попросту ничего не зависит, а иногда наоборот — зависит. Это величайшее чудо.
Есть единственный путь к счастью — преодолеть беспокойство.
