Ануар Нурпеисов был одним из самых перспективных актеров в начале 2010-х годов. Фильм «Сказ о розовом зайце» стал своего рода коллективным портретом поколения рубежа нулевых и десятых. Тем неожиданней стало исчезновение Нурпеисова из кино и его появление в топах соцсетей и на лентах информационных полос по поводам, весьма далеким от кинематографа. В последние несколько лет Ануар Нурпеисов высказывается весьма смело на общественно-политические темы и ничуть не боится негативного ажиотажа и даже хейта в свой адрес. О том, как Ануар эволюционировал от подающего надежды актера до общественного деятеля, он рассказал Esquire Kazakhstan.
Ануар, за последние годы вы сделали немало громких заявлений, которые вызвали очень противоречивую реакцию. Кроме одобрений были и крайне негативные отзывы, суть которых «мол, вот сбитый летчик напомнил о себе!». Что бы Вы ответили на данную сентенцию?
Это же не значит, что я должен всю жизнь молчать. А по поводу «сбитый»… Может быть, даже еще и починившийся и модернизированный летчик. Плох летчик, который упал и не полетел дальше. Я часто высказываюсь на общественно значимые темы, но есть такие вопросы, на которые публика острее реагирует. Я постоянно о чем-то говорю и не всегда все доходит до конечного потребителя. Иначе я был бы как минимум Токаевым. Есть вещи, которые остро заходят. Но что поделать – видимо, я чувствую какие-то важные вещи, будоражащие общество. Если бы я поднимал тему паралимпийской сборной Казахстана по керлингу, то никто бы не обращал на меня внимания. Понятно, что это никого не трогает. Но те вещи, о которых говорил я, так или иначе касаются почти каждой семьи в Казахстане.
Почему ваши коллеги по актерскому цеху молчат и не высказываются на столь острые темы? У них нет взглядов или они просто боятся?
Много привязок, я бы даже сказал «ошейников» у наших творческих людей. Не открою тайны – ведь по сути актерская популярность весьма дешевая. Она мало чем подкреплена. И любому актеру перекрыть кислород – плевое дело. Год-два без всяких госзаказов, концертов, тоев и тебя попросту забудут. Тебя отключат от эфира, перестанут звать на кинопроекты, будут закрывать тебе все концертные залы и все – артист закончился. Никто и звать его никак. У людей тоже память короткая. Сегодня – ты кумир, а завтра тебя никто не помнит. И большинство артистов это прекрасно осознает и старается не раздражать власть. Это как с бараном, которого собираются зарезать. Хотя если все бараны объединятся, то могут попросту забодать чабана. Финансы – самое уязвимое место для актеров.
Но ведь много фильмов снимают и частные студии!
А деньги эти частные студии у кого берут? У сильных мира сего! Это очень просто – инвестор вызывает продюсера и говорит: «Этого артиста ты не берешь: он тут слишком многое наговорил, мне проблемы не нужны. И ему отвечают: «Без проблем. Найдем другого, более сговорчивого». Пипл хавает, бабки делаются, попкорн естся – что еще нужно для тех, кто не думает куда мы идем? Я не осуждаю артистов, которые молчат. Мой выбор говорить, их выбор – молчать. Но из-за того, что артисты ничем другим, кроме творчества заниматься не умеют, они вынуждены молчать, лицемерить, говорить на камеру чужие слова, улыбаться сквозь зубы. Печально, но такова реальность.
Вам предлагали какие-то плюшки в обмен на более конформистскую позицию?
Конечно. Несколько раз предлагали вступить в партию власти. Я сразу открещивался: «Никаких Нур Отанов, Жас Отанов – я в этом участвовать не буду». Я готов был общаться, работать, но ни в коем случае не вступать.
Плюс у меня был опыт работы в Астане, в управлении молодежной политики. Хотя это, конечно, никакие не «плюшки». Что это за плюшки 60 тысяч тенге в месяц? Главная своеобразная «плюшка» была в том, что есть возможность делать что-то реальное, работать с молодежью, волонтерами и т.п. Вот это меня заинтересовало – попробовать поработать на практике, в системе, что-то сделать. Поработав полтора года, система меня выплюнула. В общем, как и я ее. Я увидел, насколько все криво и косо работает. Только поработав там, до меня дошло, почему у нас такие плохие дороги, почему школы в ужасном состоянии, почему начальство абсолютно некомпетентное.
Можешь объяснить на конкретном примере?
Вот конкретный случай! Когда я пришел работать в управление молодежной политики, у меня был весь набор завидного жениха: машина, квартира, слава, доля в «Академии шахмат» Жансаи Абдумалик. Меня абсолютно не парило, как заработать деньги, я действительно хотел послужить на благо страны. Это была сделка с дьяволом, но на правах ангела – я шел с чистыми намерениями. И вот, когда мы придумывали различные проекты, под которые закладываются бюджеты, что нужно, чтобы привлечь подрядчика на этот проект – нужен конкурс. Это по закону! Ты не можешь отдать проекты своим друзьям, родственникам, кумовьям. Хотя на практике такое, конечно, делается. Под кучей разных предлогов. Но когда ты работаешь по правилам, ты видишь несовершенство этой системы. Например, мы проводили фестиваль короткометражного кино, и его выиграла компания, которая никогда этим не занималась. Там люди даже не знают, как подступиться к этому вопросу. В результате проваливается подготовка, теряется время, переносятся сроки, и в какой-то момент ты видишь очередного воплотителя твоей идеи, перед тобой абсолютно непрофессиональный человек, не соображающий ровным счетом ничего.
Я человек, пришедший «с поля» и знаю кучу профессионалов в этой области – кто ставит свет, звук, монтирует сцену, отвечает за артистов и т.п. В обычной жизни ты ставишь во главу угла профессионализм, а потом уже идет вопрос цены и прочее. Здесь же постоянно пытаются на всем экономить, сбить цену, в результате приходится иметь дело со случайными людьми, потому что они согласились это сделать. Все твои идеи коту под хвост! Потом приходит начальник и спрашивает: «А почему все плохо получается?». Я отвечаю: «Потому что мне дают таких исполнителей, потому что система так работает». Когда ты борешься за то, что делать лучше, к тебе постоянно подходят разные люди: «ну давай тут упростим, давай тут договоримся». Сплошь и рядом. Моя реакция была всегда одна – WTF?!! Вот тут и начинается преступление – либо ты принимаешь правила игры и работаешь по этим порочным правилам, либо уходишь из системы. Я выбрал второй вариант. Проработав там полтора года в 2015-2016 году, я понял, что система нерабочая, а бросить свою жизнь на то, чтобы ее исправить я не готов. Да это и не моя задача в этой жизни.
Так совпало, что в тот период я поехал в Сингапур, который нам долго приводили в пример, как страну, на которую надо равняться. Побывав там, я понял, что мы и близко не движемся в эту сторону. Я позвонил своей секретарше, попросил написать заявление об уходе и поставить свою подпись. Мне даже в это здание не хотелось возвращаться.
Я тогда, лежа на кровати, написал очень гневный пост в соцсетях, на которое очень бурно отреагировали. Буквально поймал себя на мысли – я же лежа на кровати могу делать больше, чем в собственном кабинете с огромным штатом сотрудников!
А сколько проектов мне тогда предлагали! Например, с СЦК обсуждалась идея создания некого деполитизационного проекта для молодежи. Отвлечь ее от политики, попросту говоря. Мне сама идея не понравилась- я как раз за то, чтобы молодежь интересовалась политикой. В итоге я отказался. Проходит несколько лет – появляется небезызвестный всем Salem Social Media. Вот, оказывается, что имелось в виду?
И вы считаете, что он занимается деполитизацией молодежи?
На мой взгляд, они вполне успешно занимаются исламизацией общества, продвижением синтетических наркотиков.
Что Вы имеете в виду?
Ну я, конечно, в кавычках говорю. Тем не менее пускай эти сериалы формально направлены на противодействие наркобизнесу, но слишком уж там этот мир подробно изображается. Что до исламизации, есть сериал «5.32», который цитирует священные писания. На мой взгляд, это пропаганда ислама. Давайте снимем сериал 9.5 и 9.23 – там тоже много чего интересного говорится (в данных сурах проповедуется враждебность к иноверцам, «многобожникам» и т.п. – прим. Esquire).
При этом, конечно, нельзя не отдать им должное – они дали многим талантливым режиссерам шанс реализоваться. Они сделали массу качественного контента. Но у всего есть две стороны и про это тоже надо говорить!
Что до деполитизации, то этот продакшн тоже весьма успешно им занят. Помните, в 2019 году, когда началась политическая акция «Мен ояндым», всех стендаперов, которые выступали в их «Салем Стендапе», просили держать в узде свой рот. А сейчас и вовсе интересно – сейчас наших комиков скупает Россия.
В чем это заключается?
У нас была стендап-площадка «Желтоксан», сделанный на наши деньги. Тут наступают проблемы: кризис, дорожает аренда «недвижки». Ребятам приходится закрываться. И тут их перетягивает Standby Club! Стендаперам надо заявлять о себе, сниматься, зарабатывать – и на все это находятся русские деньги. Я это знаю практически из первоисточников.
Оговорюсь для начала, что я не считаю все русские деньги злом. Но конкретно стендаперов скупает «Газпром» — самые что ни на есть деньги режима.
И что, видны какие-то нарративы, которые стали стендаперами продвигаться?
Пока не видны. Да и необязательно, чтобы они появились сразу. Это же своего рода страховочные пояса. Важно даже не то, что они говорят, а о чем они недоговаривают. Вот сидит собака, которая может вас укусить. Но спокойнее будет, когда она будет на цепи – вы можете ее дразнить, корчить рожи – вы знаете, что дальше какого-то предела она не побежит. Так и на стендаперов надели эти цепи. На тех, кто должен обшучивать весь абсурд, всю несправедливость, которая творится в нашей жизни. Ладно, я не осуждаю актеров: в конце концов, они по долгу службы всегда произносят чужой текст. Но комики должны быть с позицией. А их у них нет. Они не могут найти казахские деньги. Хотя я думаю, что можно найти какого-то прогрессивного агашку с деньгами. Но стендаперам лень – они курят айкос и ждут, когда деньги сами приплывут к ним в руки. Деньги приплывают. Но что это за деньги?
Вопрос банальный, но тем не менее – почему же вы ушли из кино? Ведь в начале 2010-х вы были одним из лиц нового поколения казахстанских актеров…
Это букет причин. В какой-то момент я действительно разочаровался в кино, не очень хотел сниматься и отказывался. В очередном порожняковом проекте мне было появляться стыдно. Плюс ко всему, я не хотел рассматривать это как работу. Я не рассматривал это как сценарий своей жизни. Моя популярность была, по большому счету, дешевой. Своей работой в кино я не мог заработать достаточно денег, чтобы спокойно путешествовать по миру, чтобы приобрести нормальную недвижимость. И вот стою я с 500 тенге в кармане суперпопулярный, мегаузнаваемый! Стало понятно, что это не та профессия, благодаря которой я могу держаться много лет. Я видел массу актеров, которые много лет назад блистали, а потом стали никому не нужными и играют второстепенные роли во второсортных проектах. Я хотел учиться, познавать много другого в жизни.
В тот период я стал много отказываться и пошел такой слух, что я зазнался, зазвездился, придираюсь к сценариям, не хочу сниматься. Потом я действительно требовательный человек. Если я приезжаю на площадку, а там нет условий, то я не буду молчать, я все выскажу вслух. И вот эту мою позицию многие посчитали капризами и звездной болезнью. Я то тут, то там слышал про свою «звездуху» и, в конце концов, отпустил ситуацию. Сниматься в порожняке за копейки – я перестал получать удовольствие от этого. Плюс ко всему, элементарно не было ролей! Кто мне назовет хоть один фильм, в котором сказали бы: «Жаль, что ты здесь не сыграл!», я не назову фильмов, в котором я хотел бы сняться. Это миф, что казахстанское кино развивается. Оно развивается количественно – так это во всем мире происходит. Просто потому, что стало много доступной техники, камер! Куча бытовой техники освободила женщин от домашних дел. Они пошли реализовываться в кино. Это нормальный эволюционный процесс. Но вопрос: а кино ли вы снимаете? Или вы просто заполняете флешку каким-то содержимым, потом монтируете и выдаете за кино. Все-таки Ленин был прав, что кино — это важнейшее из искусств. Только кино может за полтора часа вскрыть черепную коробку человеку и изменить так, как не изменит ни книга, ни картина, ни песня. Когда такое оказывается в руках абсолютных бездарей и торгашей, то используется в качестве примитивных манипуляций.
Еще какая-то отдушина – это казахстанские фильмы, снятые на иностранные деньги. Они умеют отбирать хорошие сценарии, красиво снимать наши локации. Но сценарии – вообще гиблое дело. Потому как я себе представляю, какое место в жизни наших сценаристов занимает книга. Я всех этих сценаристов знаю лично. Они двух слов связать не могут – не то что сценарий написать. И получается в результате не кино, а фейк. Я чем больше живу, тем больше понимаю, что в этой стране – все фейк! Я настоящий кумыс не могу выпить в 60 километрах от города. Минимум в 300. Вот так и все по вертикали – от кумыса до кино мы все разучились делать. Хочется жить подальше от этого – приезжать и периодически давать всем шапалаков и встряхивать: «Что с вами происходит? Вы обманываете других, обманываетесь сами и рады жить в этом обмане, делая вид, что это жизнь.
По поводу фейков – сказано очень сильно. В одном точно соглашусь – наше кино часто создает псевдозвезд, которые будучи сами полуграмотными еще и начинают вредоносно воздействовать на неискушенную аудиторию. Что бы вы сказали вашему бывшему коллеге по цеху Нуртасу Адамбаю, который тоже, похоже, закончил с кино и переквалифицировался в проповедники? А из сделанных вами ранее заявлений ясно, что вы стоите на идеологически разных полюсах…
Отвечу как представитель этой религии. Меня не спрашивали и в детстве сделали мне обрезание, меня не спрашивали и научили делать бата и говорить «Аллах Акбар». Я был практикующим мусульманином до того, как это стало мейнстримом, два года побыл и вышел оттуда, покинул этот халяльный чат. Так вот с этой позиции я и говорю. Я верю, что у Нуртаса еще осталась толика критического мышления, и я советую ему им воспользоваться, чтобы изучить другую сторону ислама. Обратную историю ислама – как он внедрялся на наших землях, какая экспансия ислама была в Индии, узнал бы, откуда взялись так называемые арабские цифры. Пусть он изучит статистику по исламским странам: каковы экономические показатели там, каковы рейтинги прав и свобод. Пусть Нуртас изучит современную историю Ирана. Когда он все это изучит, узнает правду и истину во всей ее полноте, вот тогда он сможет выступать с позиции какого-то авторитета. Вмешиваться в конфликт «верю-не верю» можно тогда, когда ты изучишь позицию «не верю».
У меня же есть опыт неверия, когда ты из веры ушел в неверие. А это стоит большой работы над собой – я вышел из этой психологической тюрьмы и призываю всех, кто собственноручно загнал в эту клетку, попытаться выйти из нее. Это не так легко, но и не особо сложно. Все зависит от того, насколько вы подключите свой мозг, который дан вам природой и который эволюционировал миллионы лет.
Почему же люди клюют на религиозных фанатиков? Кажется, мы все учились в одних и тех же школах, читали одни и те же книги…
Во-первых, в самой религии прошит такой антивирус, что все сомнение – это от Шайтана, от Лукавого. А шайтан это же антигерой, он против человечества, против нашего попадания в рай. Когда я только подхожу к своему религиозному брату и пытаюсь с ним поговорить с рациональной позиции, он тут же начинает нервничать и начинает видеть во мне не Ануара, а шайтана, гномика который сидя во мне, пытается обратить меня в неверие. И чем дальше у них закрадываются сомнения, тем сильнее у них паника. И им проще уйти от этого разговора. Разубеждать их — это сразу напарываться на негатив.
Аналогично и с Z-ватникам, адептами Путина. Это тоже своего рода квазирелигия и с ними невозможно вести нормальную дискуссию, даже если он в глубине души сомневается, он воспримет это как покушение на его веру. А отказаться от ценностей, которым он верил последние 9 лет, это поставить под сомнение собственную жизнь. Что далеко ходить – яростные коммунисты и в девяностые и в нулевые отказывались принимать то, что коммунизм – несостоятельная идея. Абсолютно аналогичная история.
А вот почему это популярно, это отдельный вопрос. Мы живем в эпоху крушения идолов. Был у нас идолом Назарбаев, он ассоциировался с надеждами на новое будущее. Но жизнь показывает, что идем мы не совсем туда, Акелла часто промахивается, нищеты становится только больше, все в итоге заканчивается январем 2022 года.
А сегодня уже многие разочарованы Казахстаном, в котором лучше жить не становится. Люди загружены работой, зарплаты низкие, на тебе висят кредиты, дороговизна, а тут параллельно проезжает новый Range Rover и ты еще больше возмущаешься. Почему я впахиваю, но по-прежнему в нищете. И в самый отчаянный момент к тебе подходит опрятный, пахнущий арабскими благовониями бородатый дядя: и говорит: «Ассалам алейкум!». Он предлагает пойти за собой, в то коммьюнити, которое максимально все упрощает, которое сложность жизни объясняет испытаниями свыше. Плюс ко всему еще и обещает рай после жизни в обмен на твою якобы праведную жизнь. Человек в итоге перестает жить здесь и сейчас, работать над собой и по сути ввергается в то же состояние, как и мы все, когда-то верившие в Казахстан-2050 или коммунизм к 1980 году. Это же идеальная форма порабощения, когда лучше обещается только на том свете!
Ануар, есть ли какая-то доза оптимизма при взгляде на будущее?
Конечно есть! Происходят и параллельные процессы. Я вижу множество казахских ребят, которые прогрессивны и продвинуты. Веры в старшее поколение у меня не осталось. Нету аксакалов – одни шалы, нету агатаев – одни агашки. Среди молодежи я вижу талантливые и светлые умы я вижу гораздо больше, чем в нашем поколении. Поверьте, я вижу разных людей – я езжу и в аулы, и в малые города. Это вовсе не означает, что талантливую молодежь я вижу только в кофейнях и в «Доме на Барибаева». Развитие информационных технологий дает большие перспективы молодым. И вирус любознательности все-таки победит это мракобесие. Я верю в молодежь. Но чтобы моя вера не была слепой, надо вплотную заняться образованием. Если государство не будет владеть нашими умами, мы очень быстро потеряем идентичность. Одним словом, настало время взяться за мозги, за ум, за эмпатичность. Знания всего человечества сегодня доступны любому. Нужно просто научиться ими пользоваться.
Беседовал Константин Козлов
Фото Кристины Нестлер
