20-летняя столица может стать великой, но не потому что бюджет, генплан, архитектор Фостер и президент… Гульнара Бажкенова о городе, где она родилась и жила задолго до того, как это стало мейнстримом.
Я пишу эти строки, сидя в крохотном алматинском кафе на несколько мест. Из большого во всю стену окна открывается вид на уличную суету прямо по Толе би. Это перекресток Желтоксана – тут шумно, людно и далеко не стерильно.
Из соседнего салона вышел турок-парикмахер, держа в руках красный пластиковый стул, поставил его прямо на газон и уселся отдыхать. Молодая мать успокаивает младенца в коляске. На летнике о чем-то своем сидят мужчина и женщина, на столе стынет забытый кофе. Рядом разложили бумаги-чертежи молодые люди и второй час кряду обсуждают, судя под всему, новый проект. В Алматы постоянно обсуждают новые проекты, пусть даже большинство из них заканчиваются здесь же в кафе на стадии посиделок.
Есть города, в окна которых можно смотреть бесконечно, как на горящий огонь и бегущую воду. Ты смотришь в окно, а оттуда на тебя завораживающе смотрит город со всем очарованием жизни. Алматы – такой. Несмотря на уехавшую от него столицу, забравшую, как жадный муж после развода, все самое дорогое, несмотря на сменявших друг друга акимов, иных из которых нельзя было допускать к управлению домом, не то что городом, несмотря на базар-вокзал, на «понаехавших», на закрывшую горы и небо застройку, на слякоть зимой и вечный ремонт летом, – Алматы сохранил душу, характер и обаяние, доказав, что город делают не статус, не бюджет, не генплан и не акимы. Город делают люди, улицы, парки, дворы…
Начинать эссе к юбилею Астаны с восхваления Алматы не очень честно. Но про два наших самых главных города невозможно говорить вне контекста друг друга.
Ведь 20 лет плюса у одного – это 20 лет минуса у второго. Алматы и Астана как два антагониста, обреченных на вечный спор. Один холодный, другой теплый. У одного горы, у другого степь. Один – лояльный, прагматичный карьерист-государственник, застегнутый на все пуговицы педант, а другой – свободолюбивый, лохматый, критично настроенный вольнодумец. Там – Акорда, дом министерства, парламент, нацкомпании и надежно собранная в одном месте пресса, здесь – малый бизнес, оппозиция и журналисты, с завидным упорством оспаривающие себе кусочек независимости. В столице – державная «Астана Опера» с мраморными колоннами, в Алматы – «ARTиШОК» в подвале.
Все плохое, что произошло с бывшей столицей за последние двадцать лет из-за расстояния, отдалившего ее от власти, компенсируется тем хорошим, что произошло из-за этой же дистанции.
Астана обречена на вечное сравнение и неравное соперничество.
Потому что и жители у нее не такие уж преданные – если приезжую половину не держит здесь работа, большинство уезжает; и природа по-сибирски суровая – холоднее только монгольский Улан-Батор; и близость власти за окном, постоянно напоминающей о себе бирюзовым куполом Аккорды, – много дает, но несоизмеримо больше забирает.
Не только работа, но и семья заставляли меня все эти годы регулярно совершать авиарейсы Алматы-Астана. Столица росла буквально на глазах. Ты просто прилетал через месяц и видел, что напротив дома родителей выросло новое здание. Строения были полупустыми, среди стекла и бетона левого берега гулял лишь ветер, что делало моногород похожим на гигантский макет самого себя. Астане не хватало согревающего дыхания людей.
Знаменитый блогер-урбанист сказал, что этот город построен для птиц, а не для людей. На самом деле – для людей, но тех, что смотрели на будущий город сверху вниз, с вертолета. Астана – город строгого генплана, в безупречную симметрию которого с трудом втискивается хаос жизни.
В великой русской литературе девятнадцатого века таким чопорным ледяным красавцем, равнодушным к судьбе маленького человека предстает Петербург. Москва же в противопоставление выглядит слегка неряшливой и запущенной, но теплой и человечной. Астана вообще судьбой похожа на город, по которому убегал от Медного всадника впавший в безумие Евгений. Бессмертные строки пушкинской поэмы легко ложатся на рыхлую влажную почву Астаны. Построенная по воле одного человека на болоте, величественная в единстве своих архитектурных ансамблей, холодная, отчужденная, населенная аристократами и бедным чиновничьим людом, понаехавшим из провинциальной безнадеги.
По «невским» проспектам Астаны ежедневно ходят сотни своих коллежских асессоров, и любой может стать прототипом Евгения. Вот бежит он по пустынным улицам казахской северной Пальмиры, вдоль реки, да мимо громадных стеклянных зданий, норовящих придавить к земле и ругается на власть за неправильную дренажную систему, в результате которой его еще непогашенную квартиру затопило в сильный ливень.
Кто помнит тот момент, когда в лояльной Астане, где в нулевые годы невозможно было представить акцию протеста, прошел первый митинг? Это было шествие обманутых дольщиков, сам вид которых, идущих по городу с транспарантами вызывал изумление. Это точно Астана? — переспрашивали в ньюсрумах. После того памятного шествия акции протеста в Астане уже не из ряда вон событие. В городе появились горожане – полупустые дома наполнялись людьми, а люди, как любая органическая жизнь, неизменно порождают противоречивые бурления. Но если Астане суждено стать великим городом, то благодаря им, а не гигантским бюджетам, всемирным саммитам и юбилейным торжествам. Это жители, горожане сделают его великим – те самые, что будут сидеть часами в ее кафешках, вглядываясь в окна, за которыми течет и буйствует жизнь, те, что полюбят гулять по ее улочкам, каждый раз открывая что-то новое; самые обыкновенные люди, которые утром идут на работу, вечером спешат домой, а если надо защитить, к примеру, старый ставший легендой дом, могут встать вокруг него, взявшись за руки или пойти с транспарантом по проспекту.
Кто-нибудь из них, может быть, даже напишет строки, которые обессмертят город на Ишиме, так же как Пушкин с Достоевским обессмертили город на Неве.
Когда движение пойдет снизу верх, а не только сверху вниз, вот тогда у Астаны появится шанс. Великими города делают не градоначальники и правители, и даже не генплан, за которым стоит выдающийся мастер – великими города делают люди, улицы, парки, дворы… а еще время и события. Пышные юбилеи мы рано затеяли, 20 лет не срок.
Иллюстрации Shutterstock
