Смелые. Молодые.
Вам уже исполнился 21 год?
Да
Нет

Смелые.
Молодые

творчество казахстанских новаторов
Насколько тяжело быть человеком искусства в Казахстане? И что нужно сделать, чтобы не просто начать заниматься творчеством, но и зарабатывать на нем? Кто они, современные креативщики? Мнения наших следующих героев разделились. Но не во всем…
БАХТИЯР БЕРКИН
И МИКА БАРНИ
Фотохудожники
Мика:
Мы с Бахтияром встречаемся уже шесть лет, из них где-то четыре года работаем вместе. Наш творческий союз произошел случайно, потому что Бахтияр изначально учился на файн-арт фотографии и занимался творчеством. А я училась на экономической специальности, но у меня всегда был интерес к искусству. И в качестве хобби я занималась дизайном. Однажды Бахтияр попросил сделать сет-дизайн для одного из его проектов. Мы решили сделать две фотографии, и таким образом образовался наш тандем. Когда Бахтияр принес фотографии в университет и показал профессорам, они посоветовали нам отправить их на конкурсы. На трех мы прошли и стали финалистами. И с того момента решили работать вместе, Бахтияр меня научил фотографии, объяснил, как все работает. Я в свою очередь научила его делать сет-дизайн. Работу мы всегда делим пополам. Он отвечает за техническую часть, а я – за креативную.
« Мы уже давно стали одним целым »
Бахтияр:
Ни для кого не секрет, что в Казахстане твоя внутренняя культура не измеряется твоим достатком, потому что очень много казахстанцев, у которых есть возможность учиться за границей, остаются с внутренними стереотипами: агрессией, недовольством. Это на моем опыте. Я думаю, многие со мной согласятся. Но здесь в Казахстане мы проводили бесплатные лекции в Nazarbayev University и делали это неоднократно. В Esentai Gallery каждые пару месяцев стараемся устраивать лекции для молодежи. Люди приходят, и им это очень интересно. И что мы заметили, приезжает очень много прогрессивно мыслящей молодежи, не только из Алматы или Астаны. Ребята абсолютно простые, они не учились за границей, некоторые из них даже там не бывали. Но то, как они мыслят, просто удивляет. Я считаю, что эти ребята и будут основой нашего светлого будущего. И поэтому мы стараемся чаще встречаться с такими людьми, разговаривать с ними, вдохновлять их.
М:
Мне кажется, что на самом деле таких людей становится все больше и больше. Например, мы были на Маркетоне, который проводил Nazarbayev University. И там крупные компании давали задания студентам. Нужно было придумать рекламную кампанию для барбершопа. Пока мы курировали этих ребят, часто слышали, что они хотят бросить вызов токсичной маскулинности, перестать фотографировать накаченных бородатых мужиков и сделать что-то необычное. К примеру, сфотографировать женщину, андрогинов, что-то придумать с ЛГБТ. Для нас это было неожиданно, так как 11 лет мы прожили на западе и привыкли, что казахстанцы воспринимают далеко не все. И последняя наша поездка на Маркетон приятно удивила. Теперь мы верим, что интеллигентная прослойка прогрессивной молодежи растет. И надеемся на хорошее светлое будущее.
Б:
Я, кстати, считаю, что человеку обязательно нужно образование. Некоторые до сих пор думают, что если ты решил податься в искусство, то можешь просто взять и начать этим заниматься. Это уже давно не так. Если вы посмотрите на молодых, а это до 35-40 лет, успешных современных художников, скульпторов, зайдете на их сайт, там обязательно найдете графу о том, где они учились. У всех, как минимум, магистратура. Некоторые уже доктора PhD. Как и в любой другой профессии, в искусстве нужно образование. Это наше прошлое, его нужно изучать. Больше даже не копировать, а именно знать базу. Некоторые, например, говорят, что они знают квадрат Малевича и тоже смогут изобразить его на бумаге. Это абсолютная глупость, потому что Малевич умеет рисовать. И он дошел до того, что он рисует эти квадраты.
М:
Есть даже очень классная книга, называется «Почему ваш пятилетний ребенок не сможет это сделать». Это книга про абстрактное искусство, и там детально описывают, почему ребенок не сможет это повторить. Она очень крутая, мы ее всегда советуем тем, кто интересуется искусством.
Б:
Мы действительно вдохновляемся людьми, известными фотографами, которым уже по 60, по 70 лет. Например, Джефф Уолл, Синди Шерман, Томас Диман, Грегори Крюдсон. Они были одними из первых, но я читал, чем они в свое время вдохновлялись, а именно картинами эпохи ренессанса. В итоге они это все переделали в фотографию. Эти фотографы работают уже давно, поэтому мы смотрим на них почти как на классику. Жаль, что у нас нет такого понятия, как artist. Я иногда пытаюсь людям в Казахстане это объяснить, которые далеки от искусства, что я художник, а потом они смотрят и мне в ответ: «Нет, ты же фотограф».
М:
Там, где учился Бахтияр, нет понятия «фотограф». Ты артист. А фотограф - это тот человек, который занимается коммерческой съемкой, фэшн-съемкой. Мы всегда говорим, что являемся фотохудожниками. Потому что занимаемся художественной фотографией. То, что мы выкладываем в Инстаграм, это личные фотографии. Но наша основная работа галерейная.
Б:
Я уже давно фотографирую в основном только Мику. Вообще это совместный процесс, когда я ее фотографирую, она сама выбирает кадр, цвет, сейчас все эти границы стерлись. Мы стали одним целым. Люди разные, кому-то комфортно проводить некоторое время порознь, они предпочитают работать на разных работах, это нормально. А нам комфортно и круто вместе работать и путешествовать. Когда ты фотографируешь только одного человека, это интересно. Ты уже знаешь его со всех сторон. Это похоже на отношения: можно с кем-то один раз переспать, словно на фотосессию сходить. Или как это происходит у нас с Микой: такие длительные отношения, которые переросли в нечто невероятное. И потому камера видит уже все совершенно по-иному.
М:
У нас моногамные отношения с камерой ☺
← 01
/
02 →
БАУРДЖАН
БИСМИЛЬДИН
Фотограф
Фотографией я занимаюсь уже шестой год. Однако с изданиями начал сотрудничать около трех лет назад и с тех пор успел поработать со всеми местными журналами, с которые вызывали у меня интерес, и даже снимал им обложки. По словам тех, кто приглашал к сотрудничеству, у меня есть свой почерк. Какой-то определенный, узнаваемый. К тому же, я являюсь одним из немногих в нашей стране, кто снимает на пленку. Если говорить о крупных изданиях, так сложилось, что у нас маленькая конкуренция в Алматы и в Казахстане в общем.
Сейчас, помимо фотографии и музыки, я пробую себя в режиссуре. Еще одно увлечение. Например, не так давно снимали первый клип для певицы Райхан Мухлис – мой дебют в этой сфере. Однозначно я планирую и дальше двигаться в этом направлении. Это будет следующий этап моего творчества.
Я бы очень хотел использовать в своих работах наши культурные традиционные фишки, элементы. Иногда даже удается. Если появляется возможность, то вывожу всю съемочную команду в степь, куда-нибудь на природу в духе нашего кочевнического исторического опыта. В этом плане хочется привнести какой-то «воздух» в фото. Это, наверное, в крови. Если говорить о том, насколько фотография в Казахстане соответствует мировым стандартам, я считаю, что очень мало, коль брать глобально. Но сейчас очень много талантливых ребят.
Нынешняя молодежь очень амбициозная, очень «голодная», смелая. Она ставит себе высокие планки. И мы все подпитываем друг друга. Каждый занимается своим делом, музыкой, фото, кино или живописью, но в то же время мы все друг друга поддерживаем. У каждого человека бывает творческий кризис. Иногда очень помогает, когда тебя буквально вытаскивают из болота. Общение, чужие успехи, разговоры, даже одно какое-то слово может сильно повлиять на тебя.
«В том, чтобы абстрагироваться от общественного мнения, быть честным, есть очень большая доля смелости»
А вообще я считаю, что мировое искусство – этот опыт, который копился столетиями, и он очень важен, как бэкграунд, который человек, занимающийся творчеством, обязательно должен изучить. Это даже не обязательно академическое обучение, а то изучение, с помощью которого ты обогащаешь свои знания.
Не зря говорят, что все новое – давно забытое старое. Даже на моем опыте. Я всегда смотрю референсы из классики. На данный момент моей настольной книгой является «История китайской живописи». И да, то, что мы видим сейчас – это классика. Но меня самого в те времена еще не существовало, не родился, и именно моего формирования в те века не было. В итоге я вношу в классику что-то свое, что-то новое, и я считаю, что это достаточно правильный процесс.
Я не говорю, что сейчас не придумывают ничего нового, нет. В любом случае мы живем в свое время. Нашу действительность поменяли новые технологии. Все стало доступнее, быстрее, масштабнее. Но, даже учитывая все это, я для себя решил, что мне ближе именно пленочный процесс. Это базовое отношение к фотографии, это очень аккуратно. Такое достаточно сентиментальное отношение к съемке, самому процессу, подготовке.
Я не считаю себя тем, кто продвигает современное искусство в массы. Честно говоря, все барьеры и преграды в голове. Если ориентироваться на общественное мнение, примут, не примут – все нужно отбросить сразу. Творчество не приемлет ограничений. Почему классики становятся классиками? Почему кого-то мы помним через столетия? Потому что люди не боялись говорить, они все революционеры. Многих из них признали только после смерти. При жизни они были изгоями, непризнанными гениями. Я себя, конечно, к их числу не отношу. Но я ими очень восхищаюсь. Стараюсь приобрести частичку их опыта, очень много читаю биографии этих людей. В том, чтобы абстрагироваться от общественного мнения, быть честным, есть очень большая доля смелости.
На сегодняшний день огромное влияние на меня имеет живопись. У меня нет образования в плане искусства, я самоучка и больше занимаюсь самообразованием. Конечно, тебя может занести немного не туда, но негативный опыт – тоже опыт.
Мне очень нравится классическое американское масштабное видение в плане искусства, творчества и свободы в целом. Я никогда не был в Америке, но хотел бы там побывать. Еще обязательно слетал бы в Японию, очень нравится японская эстетика. Хочу еще попасть в Тибет, но это уже больше для себя, чем для работы. Потому что у любого человека есть вопросы, на которые хочется найти ответы. Возможно, найду эти ответы там, а возможно и нет.
Из планов на будущее, самое глобальное – полностью перейти в самообразование в сфере кино. Это огромный шаг для меня. И сложный. Потому что поймал хорошую волну фотографии, потому что, если и изучать что либо, то уходить с головой. Непросто отказаться от фотопроектов, тем более, что сейчас меня это кормит. Плюс, есть проекты, которые уже на стадии подготовки. Переход – это сложный момент. И не в том плане, что я брошу фотографии, но опыт получить хочу. Знаю, что на первых порах придется много работать на площадках, сутками и бесплатно. У меня много друзей в этой сфере, и они многое мне рассказывают.
ВИТАЛИЙ
УГАЙ
Музыкант, выступает под
псевдонимом «Electric Child»
Я занимаюсь музыкой вот уже на протяжении 6 лет. Как к этому пришел? Думаю, у многих музыкантов есть любовь к музыке и, наверное, есть некоторое удовольствие в том, чтобы быть не только слушателем, но и тем, кто принимает непосредственное участие в созидании. Я считаю, что искусство – единственный способ оставить какой-то след в истории. Помимо науки, конечно.
Я стараюсь экспериментировать, стараюсь искать какое-то свое звучание. Если взять предыдущий альбом, он был максимально живым: мой вокал и гитара – инди-музыка. А до этого была чисто электроника. Вся прелесть в том, что ты можешь экспериментировать со звучанием, имея определенные навыки, извлекать новые звуки, создавать их, преобразовывать.
« Я знал, что этот путь будет тяжелым »
Вообще в плане музыки в СНГ все происходит так: человек, который добился чего-то в 25 лет, считается молодым и подающим надежды. А если смотреть на глобальный рынок, то те же самый Битлз в 25 лет уже совершали туры по всему миру. Новозеландская певица Лорд в 17 лет получила Грэмми. Если сравнивать нас с ними, то мы уже даже и не молодежь. Особенно это распространяется на музыкантов, у которых тоже есть определенный срок. Взять, к примеру, топ-100 песен, которые сейчас находятся в музыкальных чартах. Там исполнители не старше 30-35 лет. Сейчас есть определенная свобода, возможности Интернета, социальных сетей. Последние, к слову, очень сильно мотивируют. Смотришь, как молодые люди что-то делают, и думаешь, а чем я хуже?
В сфере музыкальной индустрии Казахстану в принципе очень сложно влиять на мировой рынок, в связи с тем, что присутствует языковой барьер. Наша этническая музыка может быть очень крутой, но ее не будут слушать на западе, потому что она не на английском. Есть, конечно, исключения, южнокорейский PSY, к примеру, но это больше вирусные клипы и подобных песен очень мало. Но Казахстан сильно влияет на СНГ, и не только в плане музыки, но и кино, съемках клипов. Казахстан сейчас – это некая культурная колыбель для СНГ, и по сути, помимо нашей страны за последние пару лет никто особо не отличился.
Димаш Кудайберген, Jah Khalib, которые набирают десятки миллионов просмотров на YouTube. Недавно появился новый парень «Масло Черного Тмина», чей альбом уже вышел в топ. О нем пишут практически везде. И ребята, подобные ему, сейчас являются большой мотивацией для остальных. Представьте, что какой-нибудь 17-летний парень в Караганде смотрит на них и вдохновляется, а затем садится и тоже начинает творить. Я вообще считаю, что Казахстан – богатая на таланты страна, но многие исполнители поняли одну вещь. Для того, чтобы стать любимчиком тут, нужно заявить о себе за границей.
Я делю музыку на два вида: тойская и остальная. То, что делаю я и мои знакомые, это некий андеграунд, независимая музыка. Аудитория сейчас сильно меняется, она становится старше. Сегодняшнее молодое поколение – это подростки, которые лет шесть назад слышали мою первую песню. На тот момент им было по 16-17, а сейчас уже 22-23 года. Эта аудитория становится взрослой. И я абсолютно доволен тем, что сейчас происходит в Казахстане в сфере музыки и кино. Я помню, как тяжело мы к этому шли, как в паблике ВКонтакте выложили работы Moldanazar, а затем там появились и мои мини-альбомы, и как люди были удивлены тем, что в Казахстане есть такая музыка. Мы даже это обсуждали этот момент с Галымжаном, когда он поймал хайп, а выступать было негде, кроме, как на тоях. Он всем рассказывал, как жил на хлебе и воде, но упорно продолжал идти. Благо, на тот момент у меня не было семьи, мне было проще, а Молданазару приходилось гораздо труднее. Я знал, что этот путь будет тяжелым, но понимал, что он все равно приведет нас к тому, что мы сейчас, собственно, и имеем. Теперь современные музыканты с маленькой аудиторией могут давать концерты, получать деньги с прослушивания их музыки. Да и молодежи становится все больше. Те, кто слушают тойскую музыку, объективно говоря, стареют, и молодые их смещают.
Сейчас у меня пять видеоработ, но опубликовали мы только две, потому что тремя я не особо доволен. На данный момент мне очень сложно отдаваться музыке полностью, потому что моя предпринимательская жилка не позволяет сидеть на месте, и я организовываю музыкальный фестиваль «Юность», где буквально недавно собралось 2800 человек. И это самый большой музыкальный фестиваль с платным входом без поддержки акимата.
Когда я встал на путь музыки, то решил, что если до 29 лет не добьюсь хотя бы ежегодных туров по СНГ, то уйду со сцены и займусь бизнесом, буду делать лейбл. Сейчас у меня небольшие туры, но этого недостаточно. Поэтому собираюсь много внимания уделять себе: писать музыку, выпускать клипы. Благо, сейчас мое финансовое состояние позволяет полностью уйти в музыку, и я делаю большую ставку на фестиваль «Юность». Два уже прошли, третий планируем этой осенью.
МАТЕРИАЛ ПОДГОТОВЛЕН ПРИ ПОДДЕРЖКЕ:
Поделиться: