Интерьер больше напоминает музей, чем традиционную киностудию. Чтобы добраться до офиса Кэмерона, сначала нужно пройти через ангар с обширнейшей коллекцией кинореквизита. Здесь и статуи главных героев «Аватара» Джейка и Нейтири в натуральную величину, и стальной скелет Терминатора, и реплика печально известной Королевы из «Чужих», и модели «Титаника» – как массивные конструкции, использовавшиеся для подводных съемок, так и обломки, фигурировавшие в документальном фильме.
Эта впечатляющая экспозиция идеально подготавливает зрителя к встрече с самобытным режиссером, создателем таких фильмов, как «Терминатор» и «Чужие». Кэмерон заслужил звание короля кассовых сборов: его фильмы, в том числе «Титаник» и оба «Аватара» (на сегодняшний день), собрали в мировом прокате 7,5 миллиардов долларов. Страсть к океану у этого неповторимого рассказчика зародилась в ходе работы над научно-фантастическим приключенческим фильмом «Бездна» 1989 года, большая часть которого была снята под водой в резервуаре объемом 7,5 миллионов галлонов на выведенном из эксплуатации ядерном объекте. Затем был «Титаник», который получил 11 «Оскаров», и вот теперь выходит долгожданный фильм «Аватар: Огонь и пепел» – третья часть саги, которая анонсирована в британских кинотеатрах 19 декабря.
«Кофе?» – приветствует нас Кэмерон в конференц-зале, стены которого покрыты его эскизами и постерами.
И вот мы готовы обсудить его последний фильм, природу, технологии, Голливуд и общее будущее.
ESQ: Посыл первого фильма «Аватар» 2009 года был довольно прозрачен: затрагивались темы защиты окружающей среды, корпоративной жадности и уязвимости коренных народов.
ДК: А вторая картина – «Путь воды» – переносит акцент на разрушение тропических лесов и океанов, также затрагивая проблемы загрязнения природы, чрезмерного вылова рыбы и китобойный промысел. Я настолько увлечен защитой этих экосистем, что даже снял цикл программ для National Geographic. В фильме «Огонь и пепел» экологические проблемы отошли на второй план, поскольку у меня была конкретная тема для этого проекта.
ESQ: Можно узнать какая?
ДК: Ощущение потери. Я почувствовал необходимость исследовать ее значение и последствия. Мне кажется, что крупные коммерческие фильмы, блокбастеры о супергероях, часто не попадают в цель, когда затрагивают эту тему. Потеря любимого человека, как это произошло с Нейтири [в исполнении Зои Салдана] и Джейком Салли [Сэм Уортингтон] в конце «Аватара 2», меняет жизнь навсегда. Мстительность, которая часто фигурирует в кино, не всегда коррелирует с реальностью – на самом деле люди не так переживают горе. Скорбь может парализовать – что и происходит с Нейтири в начале «Огня и пепла». Мне хотелось правдиво отобразить человеческие переживания: за этими большими голубыми инопланетянами скрывается глубокая история о семье и потерях. Это фильм, снятый людьми для людей.
ESQ: Что символизируют огонь и пепел в названии?
ДК: Они напрямую отсылают к враждебному клану, который появляется в новом эпизоде, но огонь скорее поддерживает символизм разрушения и ненависти; это хаотичная, разрушительная сила. К тому же служит напоминанием о пережитом нами в Лос-Анджелесе, где пламя поглотило дома и целые кварталы. Пепел же символизирует траур. Это боль, которая подпитывает огонь ненависти в бесконечном цикле. Обратите внимание на ситуацию между Израилем и Палестиной или агрессию России в Украине – эти конфликты все еще продолжаются, и каждая сторона обвиняет другую. Как мы можем разорвать этот круг? Эти темы превалируют в картине. «Аватар 2» и «Аватар 3» составляют две части одного повествования, а четвертая и пятая части будут посвящены другой сюжетной линии – если я смогу их снять. Я искренне надеюсь, что смогу, и с нетерпением жду этого.
ESQ: После успеха фильмов «Барби» и «Оппенгеймер» все с нетерпением ждут показателей кассовости вашего фильма в этом году.
ДК: С этой точки зрения я считаю «Аватар» стоящим особняком на рынке – он всегда был таковым. Может ли он спасти индустрию? Нет, конечно же. Однако мы можем надеяться получить некоторую прибыль и продемонстрировать, чего еще может достичь кино. Я не берусь предсказывать будущее, но уверен, что у нас получился хороший фильм.
ESQ: Как себя чувствует Голливуд сегодня?
ДК: Все непросто. Во время пандемии мы стали свидетелями роста популярности стриминговых платформ – крупные технологические компании вкладывали деньги в кинопроизводителей с неотразимыми предложениями и невообразимыми бюджетами, которые обещали картины такого же высокого качества, как и в кинотеатрах, только без ограничений, в том числе касающихся продолжительности или цензуры. Тогда все подхватили эту идею. Но затем, как гром среди ясного неба, бюджеты сократились вдвое, а то и втрое от показателей пятилетней давности. А затем снижение финансирования усугубилось еще и забастовками.
ESQ: Почему?
ДК: Сложно выбрать худшее время для забастовок. Они принесли некоторые бонусы сценаристам и актерам, но многие члены съемочной группы лишились работы. В то же время фильмы, в которых широко используются впечатляющие визуальные эффекты, больше не получают одобрения. Они слишком дорогостоящи, но реальные расходы связаны не с технологиями, а с людьми – художниками, которые создают эти визуальные эффекты.
ESQ: Некоторые используют генерации ИИ для сокращения затрат.
ДК: Конечно. Однако я не сторонник этого, уж создания окончательного образа с помощью ИИ – точно. Безусловно, я рассматриваю его интеграцию в работу со временем и не собираюсь выступать неким луддитом, но предпочитаю полагаться на собственное мышление в реализации проектов. Сейчас я пытаюсь понять, как можно использовать генерации ИИ в визуальных эффектах. Следует отметить, что при создании «Аватара» эта технология не использовалась вовсе. Последние пару десятилетий для формирования сцен с большим количеством людей и для создания алгоритмов, которые помогают строить модели персонажей на основе внешности актеров, мы использовали методы машинного обучения, предшественника генеративного ИИ.
ESQ: Без замены актеров?
ДК: Никоим образом. Мы ценим и уважаем актеров. Мы не практикуем принуждение и не пытаемся накладывать фальшивые эмоции. Если я хочу, что- бы сцена была более эмоциональной, я просто прошу об этом актера, потому что верю в профессионализм. Потребовалось много времени, чтобы добиться нужной аутентичности. Но давайте не будем путать современный ИИ с ОИИ (общий искусственный интеллект) из фильма «Терминатор 2» – это было бы весьма небезопасно. К счастью, мы еще не дошли до этого.
ESQ: Вас это беспокоит?
ДК: Не стану отрицать. Все мои фильмы в конечном итоге сводятся к одному и тому же: мы влипли. Но они также свидетельствуют о том, что мы умны и сильны и что любовь – это то, что держит нас вместе, подобно связи между матерями и детьми в фильмах «Чужие» и «Терминатор». Я с детства был большим поклонником научной фантастики, потому что она обращена в будущее. Иногда она пытается предсказать его и, бывает, промахивается. Но зачастую попадает в точку. Однако ее главная роль заставить нас заглянуть в зеркало и понять, кем мы являемся сегодня, задуматься: «Куда мы идем?», «Что будет, если ситуация ухудшится?», «А что, если все останется по-прежнему?». Речь всегда заходит о мрачном будущем. Никто не пишет книг, в которых прекрасное перетекает в прекрасное. Нужна драма, нужен конфликт.
ESQ: Ваш успех в киноиндустрии, дает ли он вам больше свободы для творчества?
ДК: Благодаря «Титанику», самому кассовому фильму всех времен и продавшему больше всего билетов, я решил пойти по альтернативному пути, который ранее отвергал: наука, исследования и технологии. Так что на несколько лет наши пути с Голливудом разошлись и я посвятил себя исследованию глубин океана. Это длилось семь лет, с 1998 по 2005 год. Затем, в 2005 году, я окунулся в приключения с «Аватаром», полностью заполнившим мою жизнь.
ESQ: Скучаете по погружениям?
ДК: Я любил фридайвинг – раньше я погружался до 40 метров, но такие глубины мне больше не по силам. Я по-прежнему ныряю с аквалангом, он обеспечивает безопасность и нужный баланс, компенсируя давление. Еще есть подводные аппараты, которые дают совершенно другие ощущения. Когда вы погружаетесь в субмарине, вы доверяете свою жизнь технологиям, при этом вам необходимо иметь представление об инженерии и физике. Когда я спустился в Бездну Челленджера, самую глубокую точку на Земле в Марианской впадине, я стал третьим человеком, достигшим такой глубины. Впервые это сделали в 1960 году, и в числе покорителей мой дорогой друг Дон Уолш.
ESQ: Такие глубины требуют очень серьезного оснащения.
ДК: С головы до ног – до запястья уж точно [смеется], мой верный Rolex всегда со мной. Уже 13 лет мы поддерживаем с брендом прекрасные отношения, с тех самых пор как они стали спонсором моей экспедиции 2012 года. Тогда они разработали специальные часы, которые сопровождали меня на всем пути до самой глубокой точки мирового океана, выдержав давление 16 500 фунтов на квадратный дюйм. То была массивная и прочная модель, крупнее, чем та, что я ношу сейчас, и посвящалась моему одиночному погружению. Расцветка циферблата менялась от голубого к черному, символизируя переход от солнечного света к глубинной темноте. Зеленый шрифт соответствовал цвету подводного аппарата, в котором я находился. Так появилась специальная серия Deepsea.
Текст РОБЕРТО КРОЧИ
Фотографии ЙОХАН САНДБЕРГ
Стайлинг НИК ПИРАС
