Эндрю Гарфилд обладает особым представлением о жизни и смерти, даже собственной теорией о природе времени. Сегодня актер, назначив встречу в одной из своих любимых локаций Нью-Йорка, позволил нам взглянуть на мир его глазами.
БОЛЬШОЙ ВЫБОР ЭНДРЮ ГАРФИЛДА. Ему было двадцать семь, когда он получил международное признание за роль второго плана в фильме «Социальная сеть». И вот Эндрю работает над «Новым Человеком-пауком» и уже получил предложение снять еще один блокбастер. Режиссер фильма полагает, что было бы сумасшествием отказываться. Но Гарфилд не разделяет эту уверенность. Он присматривается к другой роли, способной все для него изменить, пусть и не в том лос-анджелесском ключе, который способен дать Marvel. Режиссер Майк Николс рассматривал его на роль Биффа Ломана, сына Вилли Ломана, в бродвейской постановке «Смерть коммивояжера». Никаких уговоров со стороны Николса не было. Все оставалось на усмотрение Гарфилда. Это были лишь беседы и рассуждения. Однажды Гарфилд спросил, почему Николс предпочел Лос-Анджелесу Нью-Йорк. Ответ был таков: «Зачем мне жить там, где меня изо дня в день оценивают по тому, как на меня смотрит парковщик?» — цитирует Майка Николса Гарфилд. «И я такой: «Вау. Похоже, нам по пути».
Он сыграл в этой пьесе.
Так и хочется назвать это решение поворотным в карьере Гарфилда, тем более что в ретроспективе мы знаем, как прекрасно все сложилось. Конечно, есть такой соблазн — рассматривать жизнь как череду удачно складывающихся обстоятельств, следующих одно за другим, каждое успешнее предыдущего. В конце концов, именно так жизнь и выглядит в кино. Завязка, кульминация, развязка. Но в действительности жизнь больше похожа на набор отдельных, разрозненных событий, которые обретают смысл только с течением времени. Во всяком случае так считает Эндрю Гарфилд.
Тем событиям уже двенадцать лет, и Гарфилд, которому только что исполнился сорок один, рассказывает мне эту историю в ресторане у Центрального парка, где мы встретились перед прогулкой к фонтану Бетесда. Он рад приезду в Нью-Йорк, пусть и на один день. Дольше оставаться не позволяют съемки в двух фильмах одновременно — чего, кстати, он раньше никогда не делал и о чем даже не думал, пока не столкнулся с актером и драматургом Марком Райлэнсом на вокзале в прошлом году. Райлэнс — всем актерам актер, и он поделился с Гарфилдом, как ему понравилось сниматься в трех (!) фильмах одновременно. Гарфилду запало в душу, как Райлэнс лучился восторгом: «Бодрит, как будто снова в первый раз». Так Гарфилд и вдохновился параллельно взяться за «После охоты» режиссера Луки Гуаданьино, наполненный «глубокими психологическими переживаниями», и «Волшебное дерево» — семейный фильм по мотивам серии детских книг, что и требует его возвращения в Лондон. Но этот город, как и Николсу, ему по душе. Импонирует относительная тишина мегаполиса летом, пышность Центрального парка и, пожалуй, прежде всего Эндрю Гарфилд любит здешний театр. Именно в Нью-Йорке он исполнил главную роль в постановке «Ангелы в Америке» в 2018 году. Больше года, не пропуская ни одного представления, он играл Прайора Уолтера, гея, которого посещают духи, пока его тело разрушает СПИД, удостоившись премии «Тони». В этой роли он произносит речь у фонтана Бетесда, которая начинается со следующих строк: «Это мое любимое место в Нью-Йорке. Нет, во всей Вселенной».
Сегодня Гарфилд здесь, чтобы побеседовать со мной о своем новом фильме «Время жить» (2024) режиссера Джон Кроули. Его готовность к этой встрече скорее о гордости за картину, чем о желании попиариться самому, ибо — как он перефразировал британского писателя Джорджа Монбиота — о нездоровости культуры можно судить по объему колонок, посвящаемых знаменитостям. Иными словами, он осознает, что внимание публики одержимо обращено на историю его собственного успеха, и это глубоко его беспокоит, но что он может сделать? Он не может контролировать все.
В этом контексте и складывается наш разговор. За одну минуту он рассказывает о том, как ему нравится его работа, а в следующую, безо всяких дискуссий, сетует на то, как мы склонны к «ложному идолизированию человека». Он рекомендует мне прочитать книгу «Все о любви» феминистской активистки белл хукс (псевдоним американской писательницы Глории Джинн Уоткинс. Чтобы люди обращали больше внимания на ее идеи, а не на идентичность, она намеренно писала свой творческий псевдоним строчными буквами. — Прим. редакции).
Книга посвящена тому, как любовь может спасти нас от разобщенности и бессмысленности капиталистического, патриархального общества. Он также поделился мнением, что мы живем в Кали-юга — индуистское определение временного цикла эпохи, которому присущи разврат и моральный упадок. Но сейчас прекрасная летняя суббота, мы в Нью-Йорке, и наступления Кали-юга, похоже, не ожидается, по крайней мере сегодня. Я первой прихожу на бранч, поэтому занимаю место за тихим угловым столиком и заказываю «Арнольд Палмер». «Извините, — говорит официантка, — генератор льда сломался». Так что... «Арнольд Палмер» отменяется. Тогда диетическая кола. Когда через несколько минут появляется Гарфилд, с полной бородой и в черной бейсболке, которой совершенно не удается скрыть его шикарную шевелюру, он просит тост с авокадо и безалкогольный коктейль. И знаете что? Из его коктейля выглядывают три великолепных кубика льда.
Я поделилась с ним историей про «Арнольда Палмера». «У меня, видимо, особый лед», — вздыхает Гарфилд. «У нас оставалось буквально шесть кубиков льда, — оправдывается официантка. — Хотите, выделим парочку?». Гарфилд уже был готов переложить кубики из своего бокала мне. Ему не по душе, что в этом мире по причинам, не имеющим ничего общего с его общечеловеческими качествами, ему вряд ли придется столкнуться с нехваткой льда.
Во время разговора Гарфилд поглаживает бороду. Он сосредоточен, обаятелен и вдумчив, как и полагается человеку, который в ладах со своими чувствами. Взгляд не менее обворожителен: большие карие печальные глаза, в которых, кажется, можно утонуть. К слову, его последние работы — это такой поток сантиментов, что после недели просмотра этих фильмов я дала себе слово, что не пролью ни одной слезинки во время интервью. Но не прошло и тридцати минут, а я уже чувствую, что мой подбородок предательски задрожал, когда Гарфилд начал рассказывать о своей матери Линн Гарфилд, умершей от рака поджелудочной железы в 2019 году, как о «невероятной ценительнице любых мелочей, самых неприметных деталей, доброты и чудес, нас окружающих».
Смерть матери — еще один момент, который можно было бы расценить как расколовший его жизнь на до и после. Но вместо этого она стала «золотой нитью», связавшей воедино, казалось бы, случайные события, которые обрели остроту и смысл лишь в ретроспективе, по прошествии многих лет. Взять хотя бы фонтан Бетесда, куда мы направляемся после бранча. Каждый раз, произнося финальный монолог в «Ангелах в Америке» перед фонтаном, он думал о своей матери, о ее уважительном отношении к природе и тайнам бытия.
В ФИЛЬМЕ «ВРЕМЯ ЖИТЬ» ГАРФИЛД ИГРАЕТ ТОБИАСА, отца, который на протяжении фильма познает, как горе «перестраивает психику и открывает возможности бытия и умение ценить жизнь». В центре сценария британского драматурга Ника Пэйна, наиболее известного по пьесе «Созвездия», Тобиас, который находится в состоянии развода и как сомнамбула бесцельно бредет по жизни, пока не сталкивается — в буквальном смысле — с Альмут в исполнении Флоренс Пью. Удостоенная всяческих наград шеф-повар, борющаяся с диагнозом «рак», Альмут пробуждает в Тобиасе и душевные муки, и экзистенциальный экстаз. История любви этой пары разворачивается вне всякой последовательности, а события связываются невидимой «золотой нитью» памяти Тобиаса.
Путь Гарфилда к этой роли был усеян рядом малопредсказуемых решений — и речь не только о «Смерти коммивояжера». Он добился редкого уровня славы в Голливуде — славы супергероя Marvel — но в постпаучий период вернулся в театр и снимался лишь в небольших независимых картинах. «Я с восторгом слежу за его карьерой, он всегда инстинктивно знает, что нужно делать, — делится его подруга Лора Дерн, сыгравшая его мать в фильме «99 домов» об ипотечном кризисе. — Не сказать, что он не взвешивает варианты, но выбор его не сопоставить с движением по шахматной доске».
В 2016 году Гарфилд сыграл португальского священника-иезуита XVII века в фильме «Молчание», и его игра настолько тронула Папу Римского Франциска, что Его Святейшество заметил режиссеру Мартину Скорсезе, что актер заслуживает рукоположения. В том же году он снялся в роли идейного уклониста времен Второй мировой войны в драме Мела Гибсона «По соображениям совести», за которую получил свою первую номинацию на премию «Оскар». В 2021-м список его персонажей пополнил телепроповедник Джим Беккер в фильме «Глаза Тэмми Фэй» при участии Джессики Честейн, а также покойный композитор Джонатан Ларсон в режиссерском дебюте ЛинМануэля Миранды «Тик-так… Бум!». А еще он удивил фанатов, вновь появившись в роли Питера Паркера в фильме «Человек-паук: Нет пути домой», самом кассовом фильме 2021 года. Отличился Гарфилд и на стриминговом сервисе: за роль мормонского детектива в мини-сериале на платформе FX «Под знаменем небес» (2022) он получил свою первую премию «Эмми». И это далеко не весь перечень.
Именно невероятная трудовая этика поразила ЛинМануэля Миранду, когда он увидел Гарфилда в «Ангелах в Америке» в Лондоне. «Даже если вы просто произносите слова, без всякой актерской игры, то «Ангелы» — это испытание на выносливость: по сути, вы находитесь на сцене восемь часов в день, живете, умираете и снова живете. Это выжимает из тебя все. Я помню, как наблюдал за ним и прикидывал, может ли он не совпасть с Джонатаном Ларсоном, а потом просто подумал: «Этот парень способен на все. Я не знаю, умеет он петь или нет, но я вижу, что сейчас он совершает невероятный подвиг прямо передо мной. Так что я уверен — он может исполнить все, что захочет». Естественно, специально для роли в «Тик-так… Бум!» Гарфилд научился петь, чего он никогда раньше не практиковал.
Этот фильм принес ему вторую номинацию на «Оскар», но вместо того, чтобы зарядить энергией, сезон вручения наград 2022 года застал его на пороге сорокалетия измученным и страдающим от недостатка вдохновения. «Когда умерла мама, — вспоминает он, — я почувствовал, что половина моих амбиций тоже умерла». Сложно объяснимо — он до сих пор пытается разобраться в себе, — но каким-то образом эта потеря, то, как она повлияла на него, в сочетании с позитивной реакцией на всю работу во время и после этого периода, заставили его почувствовать то, чего он никогда не чувствовал раньше: удовлетворение. Это беспокоило его. «Карл Юнг сказал: «Я вижу, что успех вас тяготит», ведь когда все идет хорошо, некогда разобраться в себе», — делится он. Поэтому было решено взять отпуск, чтобы «обозреть урожай». Целый год Гарфилд провел в свободном плавании, встречался с друзьями, ходил в театр, навещал семью в Лондоне, а когда путешествовал по Европе и Индонезии, получил сценарий «Время жить». К нему прилагалась записка от Джона Кроули: «Я думаю, нам это интересно».
Впервые в главной роли Гарфилда снял именно Кроули — это был только что вышедший из тюрьмы убийца детей в фильме 2007 года «Мальчик А» — и с тех пор взаимное желание возобновить сотрудничество не пропадало. Но то их графики не совпадали, то проекты не пересекались, и вот только последняя пара лет оказалась благословением. «На период нашей первой совместной работы ему было двадцать четыре, с тех пор произошло многое, — констатирует Кроули. — Резервуар, из которого он черпает силы, особенно для этой истории, стал объемнее, богаче и мощнее». Чем дольше Гарфилд читал сценарий «Время жить», тем прочнее становилась убежденность: «Это, черт побери, для меня».
Картина не просто открывала перспективу сыграть персонажа нового типа — верного партнера и отца в духе Тома Хэнкса, одного из любимых его актеров, — она еще давала возможность выразить почтение собственному отцу, Ричарду Гарфилду, который только что пережил потерю любви всей своей жизни. Тобиас — настоящий романтик, человек, способный на широкий жест, — не хочу спойлерить, но знайте, этот парень из тех, кто незваным явится на вечеринку и признается в любви, из тех, кто после пары свиданий скажет женщине, что хочет от нее детей. Эта роль требовала от Гарфилда большей интимности, чем все, что он делал прежде, и не только в эмоциональном плане. Есть там напряженная сцена родов, и это откровенная гинекология: «Действо посвящено настолько сокровенному таинству, что не всякому дано с ним столкнуться. Знаете, [Пью] нужно было стоять на четвереньках, потом это все в туалете, голышом. Положение моего лица при этом неимоверно, размещение рук невероятно, но по-другому, видимо, и невозможно, а уж какой чрезвычайной искренности требовали сексуальные сцены, и говорить не приходится».
Все это заставляло Гарфилда нервничать, тем более что они с Пью были едва знакомы. Кроули организовал им лишь одну zoom-встречу за пару месяцев до начала съемок. В 2023 году им довелось совместно вручать награды за лучший оригинальный сценарий и лучший адаптированный сценарий на церемонии «Оскар», у Пью это вызвало «сюрреалистичное чувство, когда осознаешь, что через некоторое время тебе с человеком предстоит особое взаимодействие, но на текущий момент вы совершенно незнакомы». (Когда они в потрясающих образах рука об руку вышли на сцену, поклонники взорвали социальные сети, требуя совместной работы Гарфилда и Пью. А уже на следующей неделе было объявлено о запуске кинопроекта «Время жить».)
К завершению съемок, со слов Пью, такого взаимопонимания, как с Гарфилдом, у нее не складывалось ни с одним другим актером. «Мы понастоящему чувствовали взаимную поддержку, и я понимала, что мои способности уважаются и находят отклик в его возможностях, — рассказывает она. — Когда мы закончили работу, мы оба увидели, насколько восхитительное партнерство мы создали и как здорово осознавать, что мы будем рады сделать это снова». И хотя на ближайшее время планов на совместную работу нет, Пью верит «каждой клеточкой своего тела», что это обязательно произойдет.
ТИЛЬДА СУИНТОН ОДНАЖДЫ СКАЗАЛА О ГАРФИЛДЕ: «ОН РАБОТАЕТ С КЕМ-ТО, А НЕ НА КОГО-ТО». То есть съемки для него не просто появиться на площадке и сыграть, ему нравится вникать во все аспекты процесса создания фильма. (В какой-то момент нашего разговора он предлагает идею, как подать эту историю, а затем начинает смеяться, когда осознает, что делает.) «У меня иногда бывают проблемы с контролем, — улыбается он, снова поглаживая бороду. — Не переживайте, просто небольшие проблемы с контролем». Он никогда не стремился держать руку на пульсе. Но переломным моментом, по его словам, стала работа над «По соображениям совести», когда Мел Гибсон показал ему понравившийся фрагмент фильма. Гарфилд подтвердил, что ему тоже понравилось... но у него есть несколько замечаний. «[Гибсон] был достаточно уверен в себе, чтобы ответить: «Скажи мне, парень, скажи, что ты имеешь в виду». Миранда тоже говорит, что Гарфилд стал «представителем Джонатана Ларсона» на съемках «Тик-так… Бум!». «Мы постоянно спрашивали его: что бы сделал Джонатан?»
На съемках «Время жить» Гарфилд делился с Кроули мнением по сценическим композициям и вместе с Пэйном дорабатывал сценарий. Например, после крупной ссоры «я почувствовал, что [Тобиасу] важно сказать [Алмут]: «То, как ты со мной разговаривала, неприемлемо»; иначе он мог бы почувствовать себя немного «тряпкой», что было бы не очень сексуально», — рассказывает он. («Это было удачное дополнение» — подтверждает Кроули.) К тому же Гарфилд полагал, что, придав Тобиасу больше твердости, он отдаст дань уважения своей матери, которая «проявила не меньший пыл во взаимоотношениях с отцом».
Гарфилд родился в Лос-Анджелесе в семье американца еврейского происхождения и англичанки, когда ему было три года, а старшему брату Бену шесть, семья переехала в Суррей, Англия. В Лос-Анджелесе у отца была небольшая транспортная компания, а мать, занимаясь дома детьми, чувствовала себя изолированной и скучала по своей семье в Англии. «Она сказала отцу: «Я возвращаюсь. Ты можешь поехать или остаться. Но я забираю детей», — повествует Гарфилд. Оказавшись в Англии, его родители открыли бизнес по производству абажуров, который, не возымев успеха, привел семью к сложному финансовому «удручающему всех» периоду. Детство прочило ему спортивную карьеру. Проявляя одаренность в гимнастике, он демонстрировал настолько высокий потенциал, что одно время занимался с русским тренером, который садился ему на спину, пока Гарфилд делал шпагат, чтобы повысить гибкость. Но он ненавидел это. «Разве таким должно быть детство?» — рассуждал он двенадцатилетним. И тренировки были заброшены, что стало «первым бунтом против воли отца и его системы ценностей того времени: успех и золотые медали превыше любого веселья, комфорта или удовольствия».
К тому времени, когда он бросил гимнастику, отец стал успешным тренером по плаванию, и Гарфилд попробовал плавать. «За что бы он ни брался, у него выходило очень талантливо», — восторгается Ричард. (Миранда подтверждает, что Гарфилд проявился как «Майкл Фелпс Голливуда» — во время сцены заплыва в фильме «Тик-тик… Бум!» он оказался быстрее каскадера.) «Очень раздражает, когда Эндрю демонстрирует превосходство во всех этих странных видах спорта, в которых ирландцы вроде меня не сильны», — улыбается его друг Джейми Дорнан, в прошлом игрок в регби, во время рассказа о талантах Гарфилда в скейтбординге, серфинге и баскетболе. Но, несмотря на свой природный атлетизм, Гарфилд не был готов полностью посвятить себя его развитию. Как в «Шоу Трумана»: «Я чувствую, есть нечто большее. Но я не могу сформулировать, что это за большее, однако уверен, что оно есть, и если его нет, то у меня большие проблемы», — описывает он свои ощущения. Поэтому Эндрю бросил плавание, что стало вторым актом бунта против отца.
Тогда Линн предложила Гарфилду заняться творчеством. Перепробовав почти все разнообразие искусств, включая живопись, скульптуру и музыку, он посетил свой первый драматический кружок и обнаружил, что не может дождаться следующего занятия. После выступления в школьном спектакле новый учитель драмы подошел к Гарфилду и сказал, что при серьезном настрое он может сделать карьеру актера. Услышав эти слова, он наконец-то осознал, что означает дышать полной грудью.
Однако оставался вопрос с отцом. Когда Гарфилд объявил, что намерен поступить в Королевскую центральную школу сценической речи и драматического искусства — альма-матер таких британских легенд, как дама Джуди Денч и сэр Лоуренс Оливье, Ричард не проявил особого энтузиазма. В их доме заработок имел первостепенное значение. И старший брат Гарфилда в то время был отличником, обучаясь на врача. «Я был не в восторге от перспективы, что мне придется содержать Эндрю лет до сорока», – вспоминает Ричард, который настоял на том, чтобы Гарфилд прошел курс обучения бизнесу на случай, если актерство не увенчается успехом.
Но все удалось.
Фильм «Социальная сеть» стал прорывным: он сыграл Эдуардо Саверина, соучредителя Facebook, которого в итоге вытеснил из компании его лучший друг Марк Цукерберг. «Гарфилд создал трогательный образ здравомыслящего суперэго, выступающего моральным противовесом буйному характеру Марка», — пишет Variety, а The New Yorker восхваляет «эмоциональную гибкость» Гарфилда. К премьере фильма осенью 2010 года фанаты уже знали, что актер станет следующим Человеком-пауком, сменив Тоби Магуайра. Когда Гарфилд узнал, что получил эту роль, он позвонил родителям в три часа ночи по лондонскому времени с криком: «Мне больше не нужны эти чертовы бизнес-курсы, папа!»
Чем круче шла карьера сына в гору, тем сильнее проявлялась поддержка Ричарда, что, как бы замечательно ни звучало, приводило Гарфилда в ярость. «Это было что-то вроде: подожди, только теперь ты со мной?» — вспоминает он. Он начал ходить к психотерапевту и пришел к выводу, что им с отцом нужно разобраться во всем. И только во время этих бесед Ричард поделился своими собственными голливудскими мечтами. Как каждый раз, проезжая на грузовике мимо корпусов 20th Century Fox, он задумывался о том, что происходит внутри.
Оба расценивают период участия Гарфилда в «Смерти коммивояжера» кульминацией взаимных усилий по нормализации отношений. В конце концов, и сама пьеса выступает с предостережением о том, как стремление к поверхностным достижениям может разрушить отношения между отцом и сыном. Когда в день премьеры в зале зажегся свет и Гарфилд вышел на поклон, все зрители были в слезах. Ричард вспоминает: «Эндрю встретился со мной взглядом, и мы оба прослезились». Фотограф постановки запечатлел тот момент — Гарфилд на сцене в слезах, и копию того снимка Ричард держит в рамке на своем столе. Именно на нее он смотрел во время нашего разговора. «Вау, он по-прежнему жив и цветущ», – восторгается Гарфилд, окидывая взглядом парк. Он совершает это паломничество каждый раз, когда приезжает в Нью-Йорк, и готов это делать каждый день. Это портал в те моменты прошлого, когда после закрытия спектакля «Ангелы в Америке» они пришли сюда всей труппой, когда была жива его мама, когда он молился за всех людей, погибших от вируса СПИДа. Вся пьеса, поясняет он, «это своего рода почитание мертвых, почитание предков, которые ушли в прошлое».
Мы находим скамейку у фонтана в тени, присаживаемся и продолжаем разговор, пока Гарфилд не отвлекается. Похоже, его узнали. Я оборачиваюсь и вижу, что поодаль действительно сгрудились, перешептываясь люди. Я предлагаю переместиться куда-нибудь еще. Он отвечает отказом, хотя только что заметил, что у него в штанах дырка, причем в промежности. Остается лишь надеяться, что его не сфотографировали, пока он сидел. Он не был готов к столь пристальному вниманию, когда подписывался на роль Человека-паука. Ну а кто готов? Он представлял себя популярным иначе: ранимый, естественный, неподцензурный. Легче сказать, чем сделать. Он усвоил этот урок на собственном опыте, когда дал предельно откровенное интервью журналу New York Magazine во время рекламы фильма «99 домов», в котором он снимался с Дерн. Таблоиды выхватывали цитаты из статьи и пестрели заголовками вроде «Эндрю Гарфилд теряет самообладание в интервью».
«Как с цепи сорвались: «Эй, давайте все соберемся вокруг этого парня и найдем у него психическое расстройство», — вздыхает он. — На самом деле я и близко не был к этому. Я просто искренне поднимал вопросы о жизни и бытии, которые задает себе каждый человек, о том, что важно, а что нет».
Его разочаровало, что откровенный разговор о собственных чувствах может вызвать у людей такое неприятие. В рамках промоушена «Новый Человек-паук: Высокое напряжение» он избрал другую тактику общения с прессой, сообщив руководству Sony, что хочет устроить «пресс-тур Гарфилда-ренегата». Под этим он подразумевал посещение местных благотворительных организаций в каждом городе, где проходил тур, в духе Питера Паркера. В тот период для съемок музыкального клипа группы Arcade Fire он сбрил волосы и вышел на сцену на их живом концерте в Coachella в женском платье – в образе из этого клипа. А когда его и его партнершу (тогдашнюю девушку) Эмму Стоун преследовали папарацци, они направляли внимание фанатов в другое русло, держа над лицом лист бумаги с перечнем благотворительных организаций, которые нуждались в поддержке. Все это было попыткой «сохранить душу как можно более плодородной».
Когда был анонсирован фильм «Человек-паук: Нет пути домой», все хотели знать одно: появится ли он вместе с Томом Холландом, который будет представлять франшизу после перезагрузки? Гарфилд категорически отрицал подобные слухи, это было для него одновременно и стрессово (потому что он ненавидит врать), и волнительно (потому что он врал по веской причине — чтобы удивить зрителей). Ему даже пришлось отрицать очевидное, когда кто-то слил в сеть снимки, на которых они вместе с Тоби Магуайром запечатлены в костюмах Человека-паука. («Очевидно же, что это фотошоп!» — говорил он тогда людям.) По словам Гарфилда, вновь надев костюм Человека-паука, он испытал особое удовлетворение, учитывая, что его участие во франшизе «оставалось висеть на волоске», когда «Новый Человек-паук — 3» был отложен Sony на фоне разочаровывающих результатов второго фильма. «Для меня это стало настоящим исцелением», — констатирует он. Взялся бы он сниматься снова? «Конечно, 100 процентов я бы вернулся, если бы это было правильно, если бы это было полезно для культуры, если бы была интересная концепция или что-то, чего раньше не делалось, что-то уникальное, необычное и захватывающее, во что можно было бы вгрызться, — говорит Эндрю. — Я люблю этого персонажа, он приносит радость. Если я становлюсь частью того, что приносит радость, то и я радуюсь в ответ».
Гарфилд также находит радость в реальном общении, на общечеловеческом уровне, а слава, как правило, препятствует этому. В какой-то момент к нам подходит мужчина и робко спрашивает: «Вы Эндрю Гарфилд?». Он отвечает, что нет, не он, и без лишних раздумий проходит дальше. Он не хочет быть знаменитостью в парке. Он не хочет быть парнем, которому подают особый лед.
Однажды, в период съемок фильма «Тик-так… Бум!», он ехал в нью-йоркском такси, и водитель обернулся с вопросом, не тот ли он парень, продемонстрировав фотографию Гарфилда в своем телефоне. Гарфилд согласился, что сходство действительно есть, но сказал, что нет, он не тот парень. «Вы могли бы быть близнецами!» — отметил водитель. Они проговорили о жизни минут сорок. Для Гарфилда это был «абсолютный рай». Когда он добрался до места назначения, то передал водителю записку с благодарностью за подарок, который был ему очень нужен, с подписью «Эндрю Гарфилд». Гарфилд действительно любитель пообщаться. (По мнению Дерн, «нет человека с более чистыми помыслами в жизни или искусстве и более искреннего друга».) Он открыто говорит о конфликте с отцом, о маме, по которой будет горевать бесконечно, о внутренней борьбе за то, чтобы перестать стремиться и просто быть. Он признается, что сорокалетие и роль отца в фильме «Время жить» заставили его задуматься о том, хотел бы он сам примерить роль отца. Но он отчетливо понимает, как это тяжело: «У меня уже стадия утомления. Не хочу быть уставшим отцом». Более того, он признает, что к появлению ребенка в этом мире, в этой деформированной культуре с неправедными ориентирами никто не должен относиться легкомысленно, «особенно когда ты вписываешь новую жизнь в контекст своей жизни, это тяжкое бремя».
Не менее тяжкое бремя находиться под пристальным вниманием таблоидов, что бы он ни делал. Накануне, несмотря на все усилия Гарфилда прибыть в Нью-Йорк инкогнито, надев маску, солнцезащитные очки и шляпу, вкупе с расписными спортивными штанами и футболкой в изображениях пожарной станции «Охотников за привидениями» FDNY Ladder 8 — раньше как-то прокатывало — его фотографии в аэропорту Кеннеди все же появились на фанатских сайтах и в социальных сетях. Любые теории о его романтических отношениях способны превратиться в фанатский бум. Взять, к примеру, слух о том, что «Ла-Ла Ленд» в какой-то мере основан на его отношениях с Эммой Стоун. Некогда золотая пара Голливуда, они, как сообщается, расстались в 2015 году и остались друзьями. «Наверное, людям нужно во что-то верить», — пожимает плечами Гарфилд.
Но сразу предупреждает: «Свою личную жизнь я никогда и ни с кем не обсуждал и не буду, ничего не подтверждаю и не отрицаю».
После Стоун пресса связывала его с целым рядом гламурных женщин, включая певицу Риту Ора и модель Алиссу Миллер. На момент нашего интервью он, по слухам, встречался с самопровозглашенной ведьмой. С учетом шквала заголовков типа «Девушка-ведьма Эндрю Гарфилда отрицает использование магии для соблазнения актера» в New York Post – можно ли винить его за нежелание обсуждать эту тему? Позже я прихожу к выводу, что причина его настороженности связана с восприятием как проблемы со льдом, так и с его беспокойством по поводу нашей культуры, одержимой знаменитостями. Это неотъемлемая часть того, почему он так глубоко задумывается об отцовстве. И он не пользуется социальными сетями, чувствуя, что «в этой сфере не победить». Нежелание же обсуждать личную жизнь, похоже, связано не столько с ним самим, сколько с заботой о других, которые неизбежно будут втянуты в водоворот пересудов и сплетен, сопутствующих его популярности. К тому же он просит меня не называть имя наставника по актерскому мастерству, с которым Гарфилд работает, из уважения к другому актеру, который работает с тем же наставником и более чутко относится к подобной огласке.
Другими словами, он чрезвычайно внимателен к окружающим. Неплохое качество.
Забота Гарфилда выразилась и в том, как все это время он держал мой диктофон — в кармане рубашки (для оптимального качества звука, поближе ко рту). Уже на выходе из парка он рассказывает мне о своем «плейлисте Тобиаса» — много Нины Симон, Джорджа Харрисона и Джонатана Ричмана — и предлагает подвезти до Центрального вокзала, откуда мой поезд идет до дома. Мы садимся во внедорожник, ожидающий его у парка, и по дороге он делится некоторыми еще не реализованными планами.
Скоро он возвращается в Лондон, где работает сразу над двумя фильмами. Сейчас идет последняя неделя съемок «После охоты», и он полностью погрузится в работу над «Волшебным деревом». После этого он сможет сбрить бороду. Не может дождаться. Затем он хочет вновь вернуться в театр, но, возможно, не сразу. Эндрю все еще не отошел от «Ангелов в Америке». И он снова хочет петь. Хорошая новость для Миранды, который сказал мне, что мечтает снять Гарфилда в роли Роджера Федерера, Энди Маррея или Андре Агасси; по мнению Гарфилда, это «звучит заманчиво». Он хочет больше работать с режиссерами, которых любит, такими как Пол Томас Андерсон и Рубен Эстлунд. Он хочет режиссировать. Он хочет радоваться работе. Хочет купить ферму. «Меня тянет… поближе к земле, природе и другим людям, к местному сообществу», – говорит он.
Но, прежде чем Гарфилд приступит к реализации всего этого, немного просвещения. «Думаю, сейчас мы на практике наблюдаем нелинейность природы времени как таковой. Видим, насколько на самом деле реально влияние событий, значимость которых для нас еще не определена». И в подтверждение он рассказывает, как в 2017 году, когда он был номинирован на свой первый «Оскар» (за «По соображениям совести»), он повез своих родителей на вечеринку перед вручением «Оскара», пояснив лишь, что это будет небольшая встреча с Дерн и ее семьей. Когда они подъехали к месту события, Ричард начал плакать. Гарфилд спросил, что случилось. Ничего. Просто они приближались к стоянке 20th Century Fox, где Ричард в ранние годы останавливался в своем грузовике с голливудскими мечтами. И вот он снова в Лос-Анджелесе, приглашен сыном на церемонию вручения «Оскара». Машина притормозила и свернула на парковку Fox. Ричард не знал, что именно здесь будет проходить вечеринка. «Я хотел сделать сюрприз», — улыбается Гарфилд.
Вечеринка удалась на славу. Заметив у бара Марка Райлэнса, Ричард подошел к нему и сказал: «Мой сын вас очень любит», а затем познакомил их. (Это было за несколько лет до того, как Гарфилд столкнулся с Райлэнсом на железнодорожном вокзале). Линн выпила полтора бокала вина и оказалась на танцполе с Джеком Блэком, который спросил ее, является ли талант ее сына природным или приобретенным. «Она остановилась посреди танца и воскликнула Джеку Блэку в лицо: «Это я! Это все я!» — вспоминает Гарфилд с горящими глазами. — О, это было по-бунтарски. Это было прекрасно».
Вот так выглядит та невидимая золотая нить, связывающая день, когда мама предложила ему попробовать себя в творчестве, с отцом, поделившимся своими несбыточными голливудскими мечтами, с Гарфилдом, привезшим его в то место, куда он всегда мечтал попасть. И в итоге вот он здесь, снимается в фильме «Время жить», сам примеряя на себя роль отца. Так выглядит красота маленьких чудес, которые его мама ценила больше, чем кто-либо еще.
Записала Рэйчел Додз
Фотограф Марк Селигер
