Наступивший год может стать во всех смыслах революционным для журналистики вообще и для казахстанского ее сегмента в частности. Только если в мире это техническая революция – в Китае робот за одну секунду написал новостную заметку, – то в Казахстане происходит настоящая контрреволюция в профессии, инициированная монструозным министерством информации и коммуникаций. Простые люди знают о ней в основном по отголоскам в виде предложения писать комментарии в сети только после авторизации по номеру мобильного телефона. Эту норму, которую так активно продолжают пропихивать и сейчас, говоря, что «мы все равно к этому придем» (так что расслабьтесь – и получайте удовольствие), временно отложили в сторону. Однако в этой истории была интереснейшая мотивация: деанонимизацией хотели бороться с вбросами, провокациями и разжиганием розни – а еще с троллингом. И, кажется, в последнем и кроется вся соль всей контрреволюции.
Суть истории в следующем: в государстве решили, что правила работы СМИ, разработанные еще при пышущем здоровьем 59-летнем Нурсултане Назарбаеве, безнадежно устарели при уставшем, но не сломленном 76-летнем Нурсултане Назарбаеве. Созданное после земельных митингов министерство информации и коммуникаций с бывшим президентским пресс-секретарем во главе начало устанавливать свои правила игры. В ноябрьском интервью Гульнар Бажкеновой новоявленный министр Даурен Абаев так и сказал: мол, новое время, новые вызовы, — значит, нужно «улучшать» законы. И на обсуждение журналистам выкатили огромный список изменений, который их ждет в ближайшем будущем. Тут сработала типичная чиновничья хитрость: вместо того, чтобы разбирать под микроскопом каждое планируемое нововведение отдельно, журналистов окатили из ушата тонной специфических и двусмысленных вещей.
Работников СМИ, например, предложили обязать проверять достоверность публикуемой информации (что вроде как само собой разумеется, но теперь журналиста за ошибку спикера легче наказать, а чтобы не ошибиться – проще ничего скандального не писать); у крупных чиновников появилось бы право на требование почти мгновенного опровержения написанной информации без суда и следствия; а еще и требование запрашивать у чиновников разрешение на публикацию сведений о них, в которых может содержаться личная тайна (то есть разрешению на публикацию любых сведений о чиновниках). Ну и вишенкой на торте стали всякие глупости вроде положения о публикации выходных данных исключительно на последней странице (странно, что не пошли дальше и не предложили публиковать в газетах кроссворды только с понятными чиновникам определениями).
В принципе, такие поправки возвращают нас к советским стандартам газеты «Правда»: это печатать можно, это не смей, за это – расстрел с конфискацией пуль из остывающего тела, — только в модернистской форме. То есть журналисту говорят: говорить и писать можно как бы все, но только вот тебе охапка красных флажков – расставь их сам, а последний воткни себе куда-нибудь пониже копчика, чтобы помнить, что министерство в любой момент готово его прокрутить по любому поводу и без него. Министр Абаев говорит, что это не цензура, но это она и есть: вы не сможете лишний раз пошевелиться, чтобы не вляпаться в очередную подправленную статью закона. Останется писать лишь про позитив: успехи Казахстана на Универсиаде (без упоминания того, что сильнейших спортсменов из других стран просто нет), триумф Димаша в Китае и можно еще про постоянно крепнущий тенге. Да, и, конечно, не надо забывать про шутки президента, они всегда в ходу. Чиновникам на такие СМИ любо-дорого смотреть – это вам не потеть из-за слитого в сеть ролика с депутатом Тиникеевым и не краснеть из-за депутата «с таким же успехом». Да и вообще, можно просто воспользоваться заветом депутата Косарева, который советует «заболтавшемуся прищемить язык» безо всякого суда. Косарев – опытный боец, плохого не скажет: в год, когда он поступил на партийную службу, родился мой отец.
Конечно, часть абсурдных поправок министерство широким барским жестом забракует, как ту же «деанонимизацию» (а может, и нет: временную регистрацию вроде как тоже думали отменить при обсуждении, а в итоге она появилась в самом жестком варианте). Но в целом документ будет репрессивно применяться против жалких остатков независимой и просто аналитической, с представлением альтернативной государству точки зрения, журналистики. В итоге мы получим классический нурреализм: много желтых новостей о всяких второсортных артистах (на это министерство запросто закроет глаза, даже оправдывая авторов таких заметок: свобода слова, запрос публики – вот это все); шаблонные тексты с заседаний всяких властных тусовок; очерки о том, как все прекрасно в стране, где кидают лопатами чистый снег на грязный. Аналитика и расследования тоже будут, только их окончательно возьмут под крыло лояльные государству СМИ. В принципе, это уже происходит, только теперь медиа-поиск «смутьянов», которым платят деньги «внешние силы» за раскачивание лодки в стране, станет повсеместным, а поиск депутатов, которые в этой лодке целенаправленно ставят пробоины, просто закончится. Будет такой коллективный казахстанский Киселев – только не Дмитрий, а Димаш.
Может показаться, что не изменится совсем ничего: ровно это сейчас и происходит в казахстанской журналистике. Только, видите ли, когда в переполненной тюремной камере есть хоть какая-то форточка – это еще что-то, похожее на помещение для пребывания (пусть даже и временного), а когда форточку заливают бетоном – это уже решительная перепланировка в газовую камеру. И в итоге не выживет почти никто: всех журналистов сживут со свету, а останутся только заштатные пропагандисты и амебы, паразитирующие на официальных пресс-релизах. Даже китайских роботов заводить не нужно.
Знаете, что получится в итоге? Получится ровно то же самое, что было с Советским Союзом. Тактически государство выиграет: СМИ снова станут коллективным агитатором и рупором пропаганды. Даже сетевую активность возьмут в тиски: блокировка соцсетей не за горами, сколько бы чиновники и силовики не старались делать честные глаза, говоря, что такого не будет (наверное, не будет). Вот только люди, как и в советское время, засунут в карман большую фигу и переместятся на кухни, рассказывая обидные и злые донельзя анекдоты про власть и про конкретных персон. А именно смех и несерьезное отношение к режиму в итоге и разрушил Советы. Когда власть перестают воспринимать серьезно, всячески над ней ерничая – это первый и главный симптом ее бессилия.
Именно этого на самом деле власть и боится. Не журналистских расследований вовсе, а умения нелояльных власти СМИ жестко ерничать над множащимися глупостями и умения комментаторов даже на жестко регулируемых сайтах написать остроту, которая становится символом саботажа той или иной властной инициативы. Отсюда и попытка взять под контроль все: именно «борьба с троллингом» в приоритете. Умный ироничный человек куда хуже любого оппозиционера, бунтовщика и экстремиста. И задача власти сейчас – всех иронизирующих выдавить подальше от публичной трибуны. В колонне идущих к светлому 2050 году не должно быть смешков.
Конечно, в итоге все эти попытки провалятся: невозможно в век планируемых полетов на Марс напугать толпу зубилом. Только время, необходимое для развития, будет опять потеряно, и вместо рывка в то самое светлое будущее мы вновь совершим марш-бросок на месте. Впрочем, в печати это можно подать как движение в направлении стабильности – по крайней мере, стабильности артериального давления власти.
Автор Вячеслав Половинко – журналист, собкор «Новой газеты» в Казахстане – специально для Esquire.kz
