На чем основывается международная безопасность? Где кроются корни международных конфликтов? Одни видят причину в цивилизационных различиях, которые определяются этническим самосознанием, языком, религией. Другие считают, что главное — это различия политические, что конфликты возникают в результате того, что одни режимы демократичны, а другие нет. Третьи объясняют все экономическими причинами микро- и макроуровня.
Когда ученые говорят о мировой безопасности, чаще всего они рассуждают в терминах «реальной политики». Согласно этой точки зрения, опираться следует только на эмпирические сведения, которые позволяют судить о том, что существует в реальности. Американский публицист Уолтер Липпман, придумавший в свое время теорию «общественного мнения», писал: «Мы не должны замещать картину реального мира картиной мира воображаемого».
Что ж, я могу предложить вполне однозначную эмпирику, которая свидетельствуют об очень тесной и весьма значимой связи между уровнем безопасности в государстве и уровнем безопасности женщин.
Нам с тремя коллегами удалось собрать множество данных, которые доказывают: мирная жизнь в стране определяется не благосостоянием граждан, не степенью развитости демократии, не этнорелигиозной идентификацией ее жителей. Определяющий фактор здесь — отношение к женщинам.
Чем больше в обществе разрыв в положении мужчин и женщин, тем выше вероятность, что страна окажется вовлеченной во внутренние и внешние конфликты. При этом такая страна скорее начнет конфликт первой и будет в нем склонна к большей жестокости. То, что происходит с женщинами, влияет на безопасность и стабильность, благосостояние и здравоохранение, уровень коррупции и внешней агрессии, тип политического режима и мощь государства. Больше того, демократические страны, в которых высок уровень насилия по отношению к женщинам, так же небезопасны и нестабильны, как страны недемократические.
Среди академических исследователей вроде психолога Стивена Пинкера весьма популярна точка зрения, согласно которой жизнь на земле становится все более мирной. Но в своих рассуждениях они совершенно не учитывают насилия над женщинами, уровень которого не просто не падает, а зачастую растет до таких масштабов, что затмевает насилие войн и вооруженных конфликтов.
Если посмотреть на то, что происходит в мире, положение женщин никак нельзя назвать безопасным. Опираясь на нашу базу, в которой собрано 130 тыс. единиц данных, мы выстроили шкалу этого показателя: от 0 (лучшее) до 4 (худшее). В результате ни одна из современных стран не смогла набрать рейтинг 0. Ни одна! США, например, получили оценку 2 — в основном из-за высокого уровня домашнего насилия и изнасилований. А средний показатель по миру — 3,04, и это самое яркое доказательство того, что современный мир насквозь пропитан насилием по отношению к женщинам.
Для многих культур гендерное насилие стало настолько основополагающим элементом, что оно проявляется не только в течение жизни женщины, но даже до ее рождения.
На нашей шкале мы измеряем предпочтения пола будущего ребенка и соотношения полов уже родившихся детей в разных странах: средний показатель рейтинга 2,41 свидетельствует о том, что во всем мире сыновья «побеждают» дочерей. В 18 странах — в первую очередь в Закавказье и Восточной Азии — пропорция перекошена в пользу мальчиков очень значительно. По данным Фонда ООН в области народонаселения (ЮНФПА), по состоянию на 2005 год Азия лишилась 163 миллионов женщин — в основном в результате селективных абортов и детоубийства. А демограф Дадли Постон из Техасского университета A&M подсчитал, что к концу текущего десятилетия Китай столкнется с дефицитом в 50 млн молодых женщин. Только представьте, насколько сильно это может повлиять на стабильность и безопасность — а в результате и на позицию этой страны как мировой державы — в нашем столетии.
Другие глобальные индикаторы выглядят не менее удручающе. В семейном праве женщины сплошь и рядом находятся в более слабой позиции, когда речь идет о заключении брака, разводе или наследстве.
Это неравенство, с одной стороны, ложится в основу насилия над женщинами, а с другой — лишает их возможности самостоятельно заботиться о себе и своих детях.
Средний показатель нашего рейтинга по семейному праву в мире — 2,06, то есть в большинстве государств законодательство так или иначе дискриминирует женщин. При этом во многих странах — в первую очередь тех, которые были охвачены Арабской весной, — в последнее время этот показатель лишь ухудшается. А уровень материнской смертности между тем мы оцениваем в 2,45, и это столь же яркое, сколь и печальное свидетельство того, насколько мало значит в современном мире жизнь женщины.
Наконец, включение женщин в процесс принятия политических решений в нашем рейтинге получило ужасающую оценку 2,74. Ничего удивительного тут нет, если учесть, что представительство женщин в органах власти в среднем по миру составляет порядка 20%. Удивление скорее вызывает тот факт, что зачастую это является проблемой для развитых стран: в южнокорейском парламенте — лишь 14,7%, в японском — 13,4%, а в венгерском и вовсе 8,8%. США, кстати, тоже находятся ниже общемирового уровня — в конгрессе заседают всего 17% женщин. Как ни смешно это может показаться, но после вторжения в Афганистан и Ирак американцы настаивали на увеличении женского представительства в политике, и теперь в законодательном собрании первого заседает 28% женщин, а второго — 25%. То есть к афганским и иракским женщинам Соединенные Штаты относятся лучше, чем к своим собственным.
Свидетельства насилия в отношении женщин не вызывают особых сомнений. Но что же это значит для мировой безопасности?
Давайте попробуем разобраться на примере селективных абортов и многоженства. И то и другое явление приводят к появлению подкласса молодых мужчин, которые, по сути, никак не укоренены в обществе. Просто в силу того, что они никогда не смогут стать главами семей, а это важнейший маркер мужественности и социальной состоятельности в их культуре. Ничего удивительного в том, что результатом становится рост насильственных преступлений, воровства и контрабанды, ведь именно эти инструменты молодые мужчины используют для того, чтобы получить преимущество на брачном рынке. Но это еще не все. Чем больше в обществе неукорененных молодых мужчин, тем проще завербовать их в террористические организации, а в отдельных случаях целые страны приходят к тому, что решить проблему избытка таких людей проще всего, отправив их на войну. К примеру, единственный террорист, который выжил в атаке на Мумбай в 2008 году, рассказал, что принять участие в теракте его убедил собственный отец. Молодому человеку просто необходимо было заработать денег на калым для себя и своих братьев.
Другой пример — конфликты в Либерии и Сьерра-Леоне. В обеих странах есть перекос в рождаемости мальчиков и девочек, в обеих странах практикуется многоженство (оно не разрешено официально, но и не криминализировано). Мы только собираемся проводить там полевые исследования, но имеющихся данных уже достаточно, чтобы предположить: повстанческие движения смогли набрать там силу в первую очередь потому, что апеллировали к «неустроенным» молодым мужчинам, которые были заинтересованы в том, чтобы разрушить геронтократическую монополию (принцип управления, при котором власть принадлежит старейшим. — Esquire) на брачном рынке. Между тем в соседней Гвинее многоженство было законодательно запрещено еще в 1968 году — оно было чревато крупными штрафами и долгими тюремными сроками. В результате рекрутировать молодежь на гвинейской границе у повстанцев получалось хуже всего.
Экспериментальные исследования показывают, что мирные соглашения оказываются менее долговечными, если в переговорах не участвуют женщины. В первую очередь потому, что группы, состоящие исключительно из мужчин, склонны к принятию более рискованных, более агрессивных и менее эмпатических решений, чем смешанные группы.
Если же пойти на более глубокий уровень, оказывается, что сама возможность совместного проживания с людьми, которые в чем-то сильно отличаются от нас самих, во многом определяется тем, как устроены отношения мужчин и женщин в культуре. В странах, где мужчины управляют семьей при помощи насилия, сама государственная система основывается на мужской иерархии, использующей в правлении силу.
Наиболее ярко этот феномен проявился во время неудавшейся «зеленой революции» в Иране в 2009 году. Иранские диссиденты-мужчины выходили на акции протеста против действующего режима в платках — таким образом они выражали свою солидарность с иранскими женщинами, которые много лет испытывали притеснения от того же режима. Один из протестующих так объяснил проблему: «Мы, иранские мужчины, слишком поздно делаем это… Если бы мы надели русари (платок. — Esquire) в тот момент, когда их насильно надевали на наших сестер, которые совсем не хотели носить их 30 лет назад, мы бы не пришли к тому, что имеем сейчас». В этих словах содержится очень глубокая мысль: мужчины, которые видят в женщинах объект для угнетения, и сами будут угнетаемы.
Мужчины, которые смотрят на женщин как на равных, — это мужчины, у которых есть шанс на свободу и мирное существование.
Одна из главных задач мировой политики в XXI веке — уничтожение насилия по отношению к женщинам. Нужно избавиться от барьеров, которые мешают женщинам проявлять свою силу и творческий потенциал, высказывать свои мысли. Птица, у которой сломано одно крыло, не сможет взлететь. Биологический вид, у которого надломлен один из полов, — тоже.
Текст 2016 Foreign Policy
Источник фотографий shutterstock.com
