Профессор экономики Нью-Йоркского университета Уильям Истерли объясняет, почему диктаторам нельзя давать кредиты, а действия Всемирного банка приводят к новой тирании.
Эта статья — отрывок из книги The Tyranny of Experts: Economists, Dictators, and the Forgotten Rights of the Poor. В качестве иллюстраций использована серия Даниеля Шульца и Андре Гиземанна, которые фотографируют техно-клубы после того, как их покидает последний посетитель.
Воскресным утром 28 февраля 2010 года собравшиеся в церкви жители округа Мубенде в Уганде услышали звуки перестрелки. Выбежав на улицу, они увидели военных, поджигающих их дома и амбары. Вооруженные люди держали толпу на мушке, не давая спасать жилища; один 8-летний мальчик не выбрался вовремя из дома и сгорел заживо. Закончив с этим, солдаты выгнали 20 тысяч крестьян с земли, на которой столетиями жили их предки. Причиной насилия оказалось экономика — лесопромышленному проекту, финансируемому Всемирным банком, требовалась земля. Из многих случаев грубого нарушения прав человека во имя экономического процветания эту историю выделяет только одно — о ней узнали журналисты. Газета The New York Times опубликовала статью о произошедшем на первой полосе 21 сентября 2011 года. Уже на следующий день представители Всемирного банка пообещали расследовать инцидент, но дальше заявлений дело не пошло. Всемирный банк так и не начал расследования. Спустя пять лет о трагедии в Мубенде забыли все, кроме ее жертв. Пренебрежение правами беднейшего населения в Африке — последствие подлинных мотивов, скрывающихся за ширмой борьбы с бедностью. Специалисты, занимающиеся проектами развития бедных стран, предпочитают сосредотачиваться на технических решениях вроде лесопромышленных комплексов, очищения системы водоснабжения и пищевых добавок. Эксперты, консультирующие руководителей таких проектов, советуют делегировать их реализацию авторитарным правителям на местах. Разнообразные международные комиссии создают иллюзию того, что бедность — чисто техническая проблема, умалчивая о реальной причине: неограниченной власти государства в условиях полного бесправия его жителей. Другими словами, корень проблемы — в самих диктаторах, с которыми эксперты советуют сотрудничать. Экономические и политические права личности играют решающую роль в развитии региона. Это касается и тех прав, которые принято считать чем-то само собой разумеющимся в цивилизованных странах, вроде права на частную собственность, свободу предпринимательства, права выбирать и выражать протест против действий правительства. Эксперты-технократы при необходимости закрывают глаза на «неудобные» права человека, лишая их тем самым главного свойства: неотъемлемости. Трагедия в Уганде показывает, до какой степени бесправно ее население. Крестьяне Мубенде были ущемлены как экономически (в праве на частную собственность), так и политически (их протесты пресекались под угрозой расстрела). И деспотия пренебрегающих их правами «специалистов» — главная причина трагедии. Это яркий пример политики двойных стандартов, уважающей права человека в «первом мире» — вряд ли бы мы так легко забыли о судьбе этих крестьян, случись история где-нибудь в Огайо, — но не в мире бедняков. Сам по себе союз диктаторов с технократами порочен и не ведет к уменьшению бедности. Последние исследования экономистов показывают, что и в далеком прошлом, и в новейшей истории по-настоящему эффективно с проблемами справляются общества, состоящие из свободных личностей, наделенных экономическими и политическими правами. Такие уважающие свободу личности системы распределяют экономические выгоды между всеми своими членами. Экономисты работают на это общество и получают от него вознаграждение, а срок пребывания чиновников и политиков на самых разных уровнях власти напрямую зависит от их работы над повышением уровня жизни в стране. Иначе дело обстоит в Уганде: старый приятель экспертов-технократов и бессменный с 1986 года президент страны Йовери Мусевени не чурается подкупами и прямыми репрессиями для того, чтобы сохранять власть. Стратегия развития, уважающая права человека, заключает два важных аспекта. Во-первых, общества, уважающие свободу личности, как правило, уже справились с нищетой. Экономисты углубились в историю и убедились в том, что свобода личности и предпринимательства сыграла решающую роль в победе Запада над бедностью, но они почему-то до сих пор не уверены, что тот же сценарий применим к остальному миру. Во-вторых, в обществах, в которых растет уровень свободы, с большей вероятностью можно прогнозировать рост уровня процветания (то есть быстрый экономический рост, сопровождающийся снижением уровня бедности). Несмотря на равнодушие и даже враждебность со стороны разнообразных экспертов, свобода все-таки распространяется и за пределами Запада. Жизнь крестьянина в Корее, родившегося в 1915 году, — хороший пример того, что может дать человеку свобода. Чон Чжу-ён родился в обществе, только что отказавшемся от устаревшей классовой системы с элементами рабства, в которой шансы преуспеть у него были невелики. Декларация независимости Кореи 1919 года гласила: «защитив право каждого на свободу, мы сможем быть счастливы». Вскоре Корею оккупировала Япония, и колониальная администрация проявляла меньше энтузиазма в области прав человека — за период оккупации были убиты 7500 и арестованы еще 46 тысяч корейцев. Жителей деревни Чимни, что неподалеку от Сувона, японцы согнали в местную церковь, заперли дверь и сожгли.
Чон Чжу-ён и другие корейцы снова вздохнули свободно после освобождения от оккупации в 1945 году. Поначалу новые власти Южной Кореи плотно контролировали экономические права корейцев, например, запретив торговлю с иностранцами. Но в начале 1960-х корейские правители стали давать все больше экономической свободы гражданам. Чон дожил и до окончательной победы демократии, когда под давлением студенческих волнений и активных протестов автократы согласились наделить политическими правами всех граждан страны. (Корейское экономическое чудо часто ошибочно считают заслугой авторитаризма, что противоречит теории о корреляции между уровнем свободы и ростом процветания. В действительности чудо быстрого процветания Южной Кореи связано с тем, что в стране возобладала демократическая форма правления).
Чон ухватился за возможность заняться бизнесом, покинул бесплодные земли родной деревни и основал автосервис в Сеуле, где ремонтировал машины, списанные оккупационными войсками США. И когда в 1960-х в Корею приехал Форд, искавший местного заводчика, способного предоставить дешевую рабочую силу для сборки машин Ford, Чон был готов к сотрудничеству. Форд смотрел сквозь пальцы на решение Чжу-ёна отказаться от модельного ряда концерна и переключиться на создание корейских машин, не видя конкурента в человеке из страны, где еще недавно не знали, что такое автомобиль. Когда Форд прозрел, было слишком поздно: компания Чона, которой он дал название Hyundai, что по-корейски значит «современный», стала серьезным конкурентом. Корейцы выбрали небольшие дешевые автомобили Чона; более того, потребители в других странах тоже заинтересовались Hyundai, так что прибыль у корейских рабочих все росла. Сегодня модель Hyundai Sonata получает премии за качество на американском рынке, а сама Hyundai — четвертая крупнейшая в мире автомобильная компания, и Чон лишь один из множества предпринимателей, инженеров, IT-специалистов и политических активистов, чьими усилиями Южная Корея победила бедность.
Так что Запад должен сделать для бедняков по всему миру? Для начала прекратить финансирование диктаторов и поддержку проектов, которые приводят к сжиганию ферм и выселению людей, действительно расследовать преступления и не давать миру забыть о них. При этом фиксация на вопросе «что делать» не должна вернуть решение проблемы в руки экспертов-технократов, уже доказавших полное равнодушие к правам бедных. Опасность такого подхода можно проследить на примере самых разнообразных политиков, использующих споры вокруг бедности как повод избежать вопроса о правах.
Применение экспертного подхода доказало свою замечательную эффективность вековой практикой. В 1919 году, на переговорах по Версальскому миру, президент США Вудро Вильсон оправдывал переход бывших германских колоний в Африке под юрисдикцию Британской империи «обязательствами перед беспомощными уголками планеты» и утверждал, что это «послужит во благо их обитателей на время развития». Предполагалось, что работа будет направляться экспертами, которых бывший профессор Принстона пафосно назвал «советниками человечества». Идея экспертного развития была отличным способом отвлечь внимание от колониальной системы, сохраняемой в интересах колонизаторов.
В 1925 году в британской Кении вспыхнул конфликт между белыми поселенцами и туземными жителями, у которых отбирали земли. Колониальные власти ответили на возникшую напряженность в полном соответствии с принципами технического развития, сформулированными в Версале: они предложили подготовить доклад по британской Африке, который был бы основан на «непредвзятом изучении фактов», чтобы отвлечь внимание от реальных преступлений белых поселенцев.
«Непредвзятое изучение фактов» растянулось на 13 лет. Чиновник колониальной администрации лорд Хейли привлек массу экспертов по всем вопросам, чтобы подготовить отчет на 1837 страницах, опубликованный в 1938 году под названием «Африканское исследование». Эксперты дали множество детальных рекомендаций — например, об использовании «азотфиксирующих бобовых культур» для роста урожайности — ровно те же, что сегодня рекомендуют эксперты ООН и фонда Билла Гейтса, специализирующиеся на Африке. Тот же лорд Хейли пошел еще дальше в использовании технических аспектов развития в качестве ширмы, скрывающей проблему прав человека в Британской империи во время Второй мировой войны: он оппонировал сторонникам предоставления колониям независимости, защищая империю как гарант «совершенствования отсталых народов мира». Хейли ловко апеллировал к тезису о том, что африканцы станут рассматривать политические свободы как нечто бессмысленное, «если они не будут держаться на крепком фундаменте экономического прогресса». Снова техническое развитие, достигнутое государством с неограниченной властью, стало оправданием для того, чтобы отложить права человека в долгий ящик.
По иронии идеи подобного развития пережили саму Британскую империю, которая их отстаивала. Империя распалась раньше чем ожидалось — в конце 1950-х — начале 1960-х годов, а технократическое пренебрежение к правам человека сегодня все так же распространено среди африканских властителей, пришедших на смену колонизаторам. Современных диктаторов консультируют те же экономисты, что сотрудничали с имперским министерством по делам колоний (например, лауреат Нобелевской премии экономист сэр Артур Льюис, который работал с Кваме Нкрума из Ганы после получения страной независимости в 1957 году). Там, где раньше неограниченные правители апеллировали к правам помазанников божьих, теперь они при полном одобрении экспертов заявляют свои права как проводников прогресса. Пренебрежение правами населения Африки стало возможно также и из-за советников, определявших внешнюю политику США и рассматривавших диктаторов как союзников в холодной войне, цементируя отношения с помощью кредитов от Всемирного банка: послевоенной организации, набитой экспертами-технократами. Результат — десятилетия экономической стагнации Африки.
Сегодня мы вновь наблюдаем технократические объятия, которыми США одаривает авторитарные режимы в Африке и по всему миру — на сей раз во имя «борьбы с терроризмом», все еще питаемой кредитами Всемирного банка. «Африканское командование» американской армии рассматривает правителя Уганды Мусевени как «ключевого стратегического партнера США», и он поставляет солдат для противостояния боевикам в Сомали. Будучи госсекретарем, Хиллари Клинтон, разделяющая технократическое мировоззрение, заявляла, что «защита» (Соединенных Штатов) и «развитие» (остального мира) «идут рука об руку».
Та же прискорбная политика позволяет Всемирному банку замалчивать нарушения прав человека в Мубенде. И теми же принципами принято объяснять, почему участники программ развития не могут протестовать против злоупотреблений Всемирного банка и расследовать нарушения в их реализации. Идея развития в условиях авторитаризма укоренилась давно, поэтому стратегия уважения прав и свобод не рассматривается всерьез — а под развитием по-прежнему понимается тирания технократов над неимущим и бесправным большинством.
Эта статья — отрывок из книги The Tyranny of Experts: Economists, Dictators, and the Forgotten Rights of the Poor. В качестве иллюстраций использована серия Даниеля Шульца и Андре Гиземанна, которые фотографируют техно-клубы после того, как их покидает последний посетитель.
Воскресным утром 28 февраля 2010 года собравшиеся в церкви жители округа Мубенде в Уганде услышали звуки перестрелки. Выбежав на улицу, они увидели военных, поджигающих их дома и амбары. Вооруженные люди держали толпу на мушке, не давая спасать жилища; один 8-летний мальчик не выбрался вовремя из дома и сгорел заживо. Закончив с этим, солдаты выгнали 20 тысяч крестьян с земли, на которой столетиями жили их предки. Причиной насилия оказалось экономика — лесопромышленному проекту, финансируемому Всемирным банком, требовалась земля. Из многих случаев грубого нарушения прав человека во имя экономического процветания эту историю выделяет только одно — о ней узнали журналисты. Газета The New York Times опубликовала статью о произошедшем на первой полосе 21 сентября 2011 года. Уже на следующий день представители Всемирного банка пообещали расследовать инцидент, но дальше заявлений дело не пошло. Всемирный банк так и не начал расследования. Спустя пять лет о трагедии в Мубенде забыли все, кроме ее жертв. Пренебрежение правами беднейшего населения в Африке — последствие подлинных мотивов, скрывающихся за ширмой борьбы с бедностью. Специалисты, занимающиеся проектами развития бедных стран, предпочитают сосредотачиваться на технических решениях вроде лесопромышленных комплексов, очищения системы водоснабжения и пищевых добавок. Эксперты, консультирующие руководителей таких проектов, советуют делегировать их реализацию авторитарным правителям на местах. Разнообразные международные комиссии создают иллюзию того, что бедность — чисто техническая проблема, умалчивая о реальной причине: неограниченной власти государства в условиях полного бесправия его жителей. Другими словами, корень проблемы — в самих диктаторах, с которыми эксперты советуют сотрудничать. Экономические и политические права личности играют решающую роль в развитии региона. Это касается и тех прав, которые принято считать чем-то само собой разумеющимся в цивилизованных странах, вроде права на частную собственность, свободу предпринимательства, права выбирать и выражать протест против действий правительства. Эксперты-технократы при необходимости закрывают глаза на «неудобные» права человека, лишая их тем самым главного свойства: неотъемлемости. Трагедия в Уганде показывает, до какой степени бесправно ее население. Крестьяне Мубенде были ущемлены как экономически (в праве на частную собственность), так и политически (их протесты пресекались под угрозой расстрела). И деспотия пренебрегающих их правами «специалистов» — главная причина трагедии. Это яркий пример политики двойных стандартов, уважающей права человека в «первом мире» — вряд ли бы мы так легко забыли о судьбе этих крестьян, случись история где-нибудь в Огайо, — но не в мире бедняков. Сам по себе союз диктаторов с технократами порочен и не ведет к уменьшению бедности. Последние исследования экономистов показывают, что и в далеком прошлом, и в новейшей истории по-настоящему эффективно с проблемами справляются общества, состоящие из свободных личностей, наделенных экономическими и политическими правами. Такие уважающие свободу личности системы распределяют экономические выгоды между всеми своими членами. Экономисты работают на это общество и получают от него вознаграждение, а срок пребывания чиновников и политиков на самых разных уровнях власти напрямую зависит от их работы над повышением уровня жизни в стране. Иначе дело обстоит в Уганде: старый приятель экспертов-технократов и бессменный с 1986 года президент страны Йовери Мусевени не чурается подкупами и прямыми репрессиями для того, чтобы сохранять власть. Стратегия развития, уважающая права человека, заключает два важных аспекта. Во-первых, общества, уважающие свободу личности, как правило, уже справились с нищетой. Экономисты углубились в историю и убедились в том, что свобода личности и предпринимательства сыграла решающую роль в победе Запада над бедностью, но они почему-то до сих пор не уверены, что тот же сценарий применим к остальному миру. Во-вторых, в обществах, в которых растет уровень свободы, с большей вероятностью можно прогнозировать рост уровня процветания (то есть быстрый экономический рост, сопровождающийся снижением уровня бедности). Несмотря на равнодушие и даже враждебность со стороны разнообразных экспертов, свобода все-таки распространяется и за пределами Запада. Жизнь крестьянина в Корее, родившегося в 1915 году, — хороший пример того, что может дать человеку свобода. Чон Чжу-ён родился в обществе, только что отказавшемся от устаревшей классовой системы с элементами рабства, в которой шансы преуспеть у него были невелики. Декларация независимости Кореи 1919 года гласила: «защитив право каждого на свободу, мы сможем быть счастливы». Вскоре Корею оккупировала Япония, и колониальная администрация проявляла меньше энтузиазма в области прав человека — за период оккупации были убиты 7500 и арестованы еще 46 тысяч корейцев. Жителей деревни Чимни, что неподалеку от Сувона, японцы согнали в местную церковь, заперли дверь и сожгли.
Чон Чжу-ён и другие корейцы снова вздохнули свободно после освобождения от оккупации в 1945 году. Поначалу новые власти Южной Кореи плотно контролировали экономические права корейцев, например, запретив торговлю с иностранцами. Но в начале 1960-х корейские правители стали давать все больше экономической свободы гражданам. Чон дожил и до окончательной победы демократии, когда под давлением студенческих волнений и активных протестов автократы согласились наделить политическими правами всех граждан страны. (Корейское экономическое чудо часто ошибочно считают заслугой авторитаризма, что противоречит теории о корреляции между уровнем свободы и ростом процветания. В действительности чудо быстрого процветания Южной Кореи связано с тем, что в стране возобладала демократическая форма правления).
Чон ухватился за возможность заняться бизнесом, покинул бесплодные земли родной деревни и основал автосервис в Сеуле, где ремонтировал машины, списанные оккупационными войсками США. И когда в 1960-х в Корею приехал Форд, искавший местного заводчика, способного предоставить дешевую рабочую силу для сборки машин Ford, Чон был готов к сотрудничеству. Форд смотрел сквозь пальцы на решение Чжу-ёна отказаться от модельного ряда концерна и переключиться на создание корейских машин, не видя конкурента в человеке из страны, где еще недавно не знали, что такое автомобиль. Когда Форд прозрел, было слишком поздно: компания Чона, которой он дал название Hyundai, что по-корейски значит «современный», стала серьезным конкурентом. Корейцы выбрали небольшие дешевые автомобили Чона; более того, потребители в других странах тоже заинтересовались Hyundai, так что прибыль у корейских рабочих все росла. Сегодня модель Hyundai Sonata получает премии за качество на американском рынке, а сама Hyundai — четвертая крупнейшая в мире автомобильная компания, и Чон лишь один из множества предпринимателей, инженеров, IT-специалистов и политических активистов, чьими усилиями Южная Корея победила бедность.
Так что Запад должен сделать для бедняков по всему миру? Для начала прекратить финансирование диктаторов и поддержку проектов, которые приводят к сжиганию ферм и выселению людей, действительно расследовать преступления и не давать миру забыть о них. При этом фиксация на вопросе «что делать» не должна вернуть решение проблемы в руки экспертов-технократов, уже доказавших полное равнодушие к правам бедных. Опасность такого подхода можно проследить на примере самых разнообразных политиков, использующих споры вокруг бедности как повод избежать вопроса о правах.
Применение экспертного подхода доказало свою замечательную эффективность вековой практикой. В 1919 году, на переговорах по Версальскому миру, президент США Вудро Вильсон оправдывал переход бывших германских колоний в Африке под юрисдикцию Британской империи «обязательствами перед беспомощными уголками планеты» и утверждал, что это «послужит во благо их обитателей на время развития». Предполагалось, что работа будет направляться экспертами, которых бывший профессор Принстона пафосно назвал «советниками человечества». Идея экспертного развития была отличным способом отвлечь внимание от колониальной системы, сохраняемой в интересах колонизаторов.
В 1925 году в британской Кении вспыхнул конфликт между белыми поселенцами и туземными жителями, у которых отбирали земли. Колониальные власти ответили на возникшую напряженность в полном соответствии с принципами технического развития, сформулированными в Версале: они предложили подготовить доклад по британской Африке, который был бы основан на «непредвзятом изучении фактов», чтобы отвлечь внимание от реальных преступлений белых поселенцев.
«Непредвзятое изучение фактов» растянулось на 13 лет. Чиновник колониальной администрации лорд Хейли привлек массу экспертов по всем вопросам, чтобы подготовить отчет на 1837 страницах, опубликованный в 1938 году под названием «Африканское исследование». Эксперты дали множество детальных рекомендаций — например, об использовании «азотфиксирующих бобовых культур» для роста урожайности — ровно те же, что сегодня рекомендуют эксперты ООН и фонда Билла Гейтса, специализирующиеся на Африке. Тот же лорд Хейли пошел еще дальше в использовании технических аспектов развития в качестве ширмы, скрывающей проблему прав человека в Британской империи во время Второй мировой войны: он оппонировал сторонникам предоставления колониям независимости, защищая империю как гарант «совершенствования отсталых народов мира». Хейли ловко апеллировал к тезису о том, что африканцы станут рассматривать политические свободы как нечто бессмысленное, «если они не будут держаться на крепком фундаменте экономического прогресса». Снова техническое развитие, достигнутое государством с неограниченной властью, стало оправданием для того, чтобы отложить права человека в долгий ящик.
По иронии идеи подобного развития пережили саму Британскую империю, которая их отстаивала. Империя распалась раньше чем ожидалось — в конце 1950-х — начале 1960-х годов, а технократическое пренебрежение к правам человека сегодня все так же распространено среди африканских властителей, пришедших на смену колонизаторам. Современных диктаторов консультируют те же экономисты, что сотрудничали с имперским министерством по делам колоний (например, лауреат Нобелевской премии экономист сэр Артур Льюис, который работал с Кваме Нкрума из Ганы после получения страной независимости в 1957 году). Там, где раньше неограниченные правители апеллировали к правам помазанников божьих, теперь они при полном одобрении экспертов заявляют свои права как проводников прогресса. Пренебрежение правами населения Африки стало возможно также и из-за советников, определявших внешнюю политику США и рассматривавших диктаторов как союзников в холодной войне, цементируя отношения с помощью кредитов от Всемирного банка: послевоенной организации, набитой экспертами-технократами. Результат — десятилетия экономической стагнации Африки.
Сегодня мы вновь наблюдаем технократические объятия, которыми США одаривает авторитарные режимы в Африке и по всему миру — на сей раз во имя «борьбы с терроризмом», все еще питаемой кредитами Всемирного банка. «Африканское командование» американской армии рассматривает правителя Уганды Мусевени как «ключевого стратегического партнера США», и он поставляет солдат для противостояния боевикам в Сомали. Будучи госсекретарем, Хиллари Клинтон, разделяющая технократическое мировоззрение, заявляла, что «защита» (Соединенных Штатов) и «развитие» (остального мира) «идут рука об руку».
Та же прискорбная политика позволяет Всемирному банку замалчивать нарушения прав человека в Мубенде. И теми же принципами принято объяснять, почему участники программ развития не могут протестовать против злоупотреблений Всемирного банка и расследовать нарушения в их реализации. Идея развития в условиях авторитаризма укоренилась давно, поэтому стратегия уважения прав и свобод не рассматривается всерьез — а под развитием по-прежнему понимается тирания технократов над неимущим и бесправным большинством.
Не забудьте подписаться на текущий номер
