Информация о том, что президент посетит Северо-Казахстанскую область стала известна накануне, если не в день визита. Акорда в период паводков анонсирует поездки первого лица государства, не уточняя регион. Так было и с Западно-Казахстанской областью. Как водится у нас последние лет сто, до обретения Независимости и с того момента, к приезду высокопоставленных лиц местные чины готовятся основательно, особенно, когда речь идет о главе государства. «К нам едет… президент!» — очень по-гоголевски звучит практически на каждом шагу. Одни готовят доклады для верховного главнокомандующего, другие будут держать слово перед президентом от лица жителей города. А шеф-редактор Esquire Kazakhstan Руслан Идрисов и известный фотограф Оспан Али приехали в Петропавловск, чтобы рассказать истории тех, кому с президентом в этот раз не суждено было встретиться.
20 литров в одни руки
Петропавловск встречает пылью. Люди выходят на перрон из проснувшегося вагона с пятилитровыми бутылками воды. «Воду в городе дали, но питьевой во многих магазинах нет», предупреждают и нас коллеги накануне. А сегодня, в 8:30 утра, сразу с поезда мы едем в село Мичурино. Местные жители говорят, что именно отсюда всё началось. Людей из населенного пункта эвакуировали 7 апреля.
На подъезде к селу импровизированный пост полиции. Двое сотрудников и трое патрульных из рядов Нацгвардии. Нам сразу дают понять – проехать будет сложно. Не пропускают даже владельцев подтопленных домов. Мы ждём ещё минут 20, один из полицейских возвращается на патрульной машине, чтобы сказать нам:
— Спасатели должны добро дать, чтобы мы вас пустили. Они говорят, приезжайте после обеда, сейчас не до вас.
Здесь мы понимаем, что приехали не вовремя. Город готовится к визиту президента. Мы едем дальше, по дороге встречаем мобильный пункт выдачи питьевой воды – 20 литров в одни руки.
Люди стоят в очереди, мужчина «на раздаче» обещает собравшимся, что скоро приедет газель с гумпомощью.
Через несколько улиц ещё один блокпост. Это въезд в район Подгора. Даже из названия понятно, что находится он в низине, а значит некоторые дома почти полностью ушли под воду. Какие-то стоят на суше, но жителей тоже эвакуировали. Миновать патруль нам и здесь не удаётся. И здесь тоже становится понятно, что госслужащие на всех уровнях помимо прочего заняты подготовкой к визиту высоких гостей, а значит все номера, позвонив по которым мы можем получить разрешения на проезд, не отвечают.
«Мы хотим, чтобы всем хватило»
Рядом с постом две газели. Из одной раздают лук, из другой картошку. Волонтёры кричат на всю улицу:
— Пострадавшим бесплатно! Только пострадавшим!
В очереди нет-нет оказываются и жители соседних многоэтажек. Их разворачивают. Кто-то старается взять лука побольше. Наверно это тоже попытка компенсировать утрату хоть чем-то. Большинство эвакуированных ничего толком не успели забрать с собой.
— Я вам сейчас покажу фотографию своего дома, вот он, одна крыша видна, — говорит жительница Подгоры, листая фотографии в галерее смартфона. — Сын только диван вывезти успел, он у нас дорогой. Телевизоры на чердак подняли, но не знаю, вряд ли уцелеют. А собак люди хоть и вывозят, но животные некоторые снова вплавь к своим домам пробираются, — на этих словах женщина заплакала, извинилась и ушла. Имени мы спросить не успели.
— Дайте маячку, вам, что, пакета жалко? – пострадавшие ругаются с волонтёрами.
Последние объясняют:
— Мы же хотим, чтобы всем хватило.
И в этой борьбе за пять килограммов овощей слёзы подступают не из-за лука. Да и борьба не за него. Ощущение бессилия, глядя на отчаяние людей, прерывает диалог стоящих рядом людей. Тоже пострадавшие.
«А мы ведь только ремонт сделали»
Вера Николаевна только что вышла из соседнего здания. Подала документы на получение материальной помощи. Вместе с сестрой они взяли по мешку овощей, говорят, дома восстановлению не подлежат, поэтому рассчитывают на компенсацию.
— А какие ремонты мы сделали совсем недавно, новую мебель купили, а вот видите оно как. Меня сейчас, например подруга приютила. Им дали избушку, она меня к себе позвала, — рассказывает Вера Николаевна.
«Мы работаем ежедневно с 9 утра до 6 вечера! Подать документы вы можете в течение месяца! Если вода в дом не зашла, принимать заявление не будем!» — по несколько раз повторяет одно и тоже сотрудник отдела занятости и социальных программ.
Людей меньше не становится — на смену одному приходят двое. Поэтому через пять минут снова раздаётся: «Ежедневно, до 6 вечера!».
На несколько улиц ниже «горы» затопленные дома. Жилые массивы, как и везде, патрулируют полицейские и рядовые Нацгвардии. Мы показываем служебные удостоверения, Оспан Али делает несколько снимков.
Но с появлением ответственного за участок становится понятно, что здесь небезопасно, и работать на месте ЧС журналисты могут только с разрешения командующих. У нас такого разрешения не было, а на наши звонки в большинстве госорганов всё ещё не отвечали. Мы решаем поехать к волонтёрам, в пункт выдачи гумпомощи.
«Мы работаем за спасибо, но спасибо не говорят»
Небольшой бизнес-центр по улице Карима Сутюшева. На втором этаже пункт выдачи гуманитарной помощи. Очередь тянется с первого. Пройти непросто, как это обычно бывает в очередях. Прибавьте к этому контекст происходящего, и вы поймёте, какая атмосфера царит на лестничных пролётах. Волонтёры имеют дело с людьми, потерявшими кров.
«С ребёнком без очереди!» — кричит кто-то из волонтёров.
Антону Серебрякову 17 лет. Он здесь днями и ночами. Достаёт из кармана валерьянку, говорит, что приходится пить успокоительные. Работа у волонтёров нервная.
— Мы ночуем практически здесь, стараемся. А люди приходят, ругаются. Хочется призвать людей быть людьми.
Рядом стоит Таня Абрамова, на вид ей столько же, сколько и Антону. Девушка признаётся:
— Работаем за спасибо, но спасибо не говорят. Понятно, что люди в тяжелой ситуации, но и человеческое ведь никто не отменял.
«Ребята, памперсы несите! И детское питание», — прерывает наш разговор другой волонтёр. Опытным благотворителям благодарность не нужна, они понимают всю серьёзность ситуации и пытаются оперативно делать свою работу, за которую им, понятно, никто не платит.
Антон и Таня бегут «на склад», на деле же – соседний кабинет. Это бизнес-центр. Еще через несколько секунд всё тот же голос: «Взрослые памперсы захватите! Четвёрочка и пятёрка!».
И в двух этих фразах с интервалом в полминуты разбег длинною в жизнь. Кто-то на руках у матери в очереди за помощью, кто-то не может подняться с постели. Стихия не выбирала, эти люди могут показаться полярно разными, но их объединила трагедия. Как и весь Петропавловск в эти дни, да и всю страну, чего уж там.
«Посадим на переправу, а там вас встретят»
В коридоре мы встречаем знакомую, Юлия живёт в Петропавловске. Волонтерством раньше не занималась, но в эти дни не смогла остаться в стороне. Вместе с другими коллегами она помогает здесь, в пункте сбора и выдачи помощи пострадавшим. Но душой в родном поселке. Бесколь, или как его называют здесь, «Бишкуль» находится в 8 километрах от областного центра. У Юлии там живут родные. Бесколь остался практически отрезанным от города, по крайней мере на машине туда не проехать. Людей переправляют спасатели на спецмашинах по размытой дороге. Юля предлагает нам поехать в «Бишкуль»:
— Здесь посадим на переправу, а там вас встретят. Никто не говорит про этот посёлок, люди там сами возводят насыпи, чтобы от воды защититься.
Уже через 10 минут мы едем на переправу. Юля звонит кому-то из местных. Кто нас встретит, не совсем понятно. Кажется, кто-то откликнулся в сельском чате. Что-то похожее я испытывал в командировках в Афганистан и Сирию. Только на этот раз чрезвычайная ситуация в нашей стране. К счастью, другого характера. Хотя, когда твой враг – сама природа, едва ли этому можно обрадоваться.
В машине темно. Люди сидят по бокам, в центре носилки. Ещё раз – это спецтехника спасателей, они перевозят людей между Петропавловском и Бесколем. На другой части суши нас действительно ждал местный житель.
«Токаев должен это увидеть!»
Наш сопровождающий просит не называть его имени. Посёлки небольшие, все друг друга знают, кто-то, если не сам работает на госслужбе, то переживает подставить родных «из системы». Как и везде на постсоветском пространстве, люди здесь не очень любят высказываться против власти публично. Здесь мы несколько раз сталкивались с подобным.
Ездим по селу, понимаем, что не зря приехали. Люди сами возводят импровизированные дамбы. По сути, это насыпи, утрамбованные мешками с песком и накрытые клеёнкой, чтобы вода не прошла. Вот и всё укрепление.
В глаза бросаются женщины с мешками и лопатами в руках – одна держит мешок, другая кидает в него песок. Оказалось, учителя. Говорят, не могли остаться в стороне, когда мужчины здесь работают день и ночь.
— Такие ситуации, как эта, объединяют людей. Вот так живёшь, каждый своим делом занят, друг на друга времени нет. А беда пришла, все объединились, — говорит Светлана Мартынова. – Вода вон как близко подошла, мы ее как можем останавливаем, нам надеяться не на кого. Только на себя. Хотя нам мальчишки помогали, солдаты. Молоденькие совсем. Кажется, из южных регионов. Они большую работу сделали.
Спрашиваю, выходит, местным властям дела нет? Но Светлана Николаевна и здесь находит место оптимизму:
— Смотря, как посмотреть. Может в других местах ещё хуже? И там специалисты нужнее?
Прощаясь с Верой Николаевной, становится неловко. Мы идём дальше, а они с соседками остаётся черпать песок лопатами. Но женщина улыбается: «у каждого своя работа». Разговор с ней во всей этой безысходности будто напоминает – нужно жить, несмотря ни на что и продолжать делать каждый своё во имя чего-то общего.
Оптимистом сложно оставаться, когда твою самодельную дамбу 15 раз за ночь прорывала вода, но отступать некуда — позади дома. Об этом нам рассказывает местный житель, мужчина лет пятидесяти, в рабочей форме, уставший, но бодрый. Про такое состояние говорят: открылось второе дыхание. Он внезапно появился как из неоткуда и так же быстро ушел. Успев лишь сказать:
— Мы не спим которые сутки. Токаев не Господь Бог, не Аллах. От него тоже не всё зависит. Но он должен быть здесь! Он должен видеть, что здесь творится! – показывая на подступающую воду и утрамбованные мешки, говорит мужчина, как бы махнув рукой, и уходит в сторону. Его сейчас лучше не трогать. Мы это понимаем и идём в сторону импровизированной кухни. Там волонтёры кормят рабочих.
Санта-Барбара
Три молодые девушки угощают нас пирожками с капустой и горячим чаем с молоком. Мы отказываемся. Объясняем, что приехали из Астаны, неловко угощаться едой, предназначенной для тех, кто трудится здесь от зари до зари. Но узнав, что мы проделали большой путь, гостеприимные местные жительницы становятся ещё настойчивее. Они живут здесь, в Бесколе. Кто-то из соседних домов, кто-то из Санта-Барбары – так в народе прозвали один из районов посёлка.
Пока мы пьём чай, девушки составляют список, который отправят волонтёрам в город. Просят купить и привезти банку сгущённого молока, хлеб и салфетки. Через пару секунд одна из них добавляет: несколько банок сгущённого молока, пусть будет побольше. Остальное всё есть. Здесь готовятся к ужину.
Помимо Санта-Барбары в Бесколе ещё несколько районов. О них мы узнаём на встрече с Верой Созиновой, местной жительницей и по совместительству известным в районе блогером. Вера рассказывает, что некоторые части села исторически не застраивались жилыми домами. Разве что дачными массивами. Местные знали, куда могла доходить вода и не строили там жилищ. Так было до недавнего времени.
— Сейчас затопило местность, которую застроили люди, получившие землю от акимата. Не понятно, кто и как выдавал эти земли для строительства. Все ведь знали, к чему это может привести, — говорит Вера Созинова. – Кто-то по госпрограмме получил землю, кто-то в статусе переселенцев из других регионов. При этом есть другой район, он находится возле биопруда, туда стекаются канализационные воды. Так, вот, это местный элитный городок, дома себе там построили аким, прокурор и другие высокопоставленные чины. Теперь они перекрыли трубу, по которой вода текла в их сторону. Говорят, чтобы биопруд не затопило, иначе канализация растечется. Но мы-то понимаем, что свои дома защищают. А вода, которая могла распределиться равномерно, идёт к нам. Вот и боремся сами.
«Остались бомжами на старости лет»
Вера показывает нам школу, где разместили пострадавших. Их здесь осталось четверо, остальные разъехались по родственникам. В просторном кабинете, адаптированном под жилое помещение, сидит женщина, разгадывает сканворд, чтобы хоть как-то отвлечься от реальности. Светлана Григорьевна Ли здесь с супругом. Он и его друг присоединились к нам через пару минут. Им по 69 лет. Все трое – одноклассники. Все трое – живут здесь с рождения и ничего подобного не припомнят.
Светлана Григорьевна показывает фотографии дома. Точнее, фотографии крыши дома. Это единственно, что не ушло под воду. Супруги хоть и напоминают о возрасте и проблемах со здоровьем, но всё же не теряют оптимизма и веры в людей:
— Муж с костылём после перелома, я на глаз операцию перенесла пару недель назад. Мы с ним в таком состоянии даже унести из дома ничего не сумели. Сюда приехали, жить не хотелось. Но девочки, которые здесь, в эвакуационном пункте работают, такой заботой нас окружили. И директор школы всегда заглядывает к нам, спрашивает, не нужно ли чего. Такое вот человеческое отношение и помогает, помогает вера в людей.
А вот власти все трое верят меньше. Хотя и помощи ждать больше неоткуда. И это больше похоже на боязнь оказаться обманутыми. Будто не хотят люди поверить и остаться ни с чем.
— Мы ведь ремонт сделали, думали, сейчас вот старость встретим по уму и заживём. А тут видите, как вышло. Остались бомжами на старости лет, — почти плачет Светлана Григорьевна. – Мы в искренность Токаева верим. То, что он обещает, даёт надежду. Но местным властям веры нет. Акимы же меняются постоянно, их ведь всех тасуют туда-сюда. Никто долго не задерживается. Да и местных давно не назначают.
Все хотят жить
Мы звоним в город. Президент улетел. Местные чиновники выдохнули, нам обещают показать затопленные районы. По знакомому маршруту мы возвращаемся в город. По дороге местные жители делятся мыслями, но просят не упоминать их имён:
— Сегодня куда не позвони, везде говорят, что готовятся к приезду президента. Это ведь только злит людей. Где-то даже сказали, что будут выдавать гумпомощь, только когда президент приедет. Смешно ведь! Зачем это всё? Президент ведь едет увидеть реальную картину, с людьми поговорить.
Мы приезжаем в Подгору, тот самый затопленный район Петропавловска. Получив пропуск, спускаемся к воде. Здесь женщина громко говорит по телефону и почти ругается с сотрудниками полиции и спасателями. Её пытаются успокоить. Выяснилось, что она ждёт детей, которых на лодке везут с «другого берега».
Такие встречи вообще достойны экранизации. Только сыграть то, что проживают в эти дни жители затопленных регионов невозможно. В глазах у людей отчаяние вперемешку с надеждой. Об этом лучше могут рассказать спасатели. Сотни испуганных и благодарных взглядов ловили на себе эти люди за время спасательных работ.
Асхат Айкенов и Константин Галле приехали на усиление из ДЧС Карагандинской области. Сбились со счёта, сколько суток работают на месте событий. За эти дни они и их коллеги спасли сотни людей и животных. На днях вывезли из затопленного двора сотню породистых голубей. Сегодня везут немецкую овчарку в лодке и смеются: «Самая спокойная из всех, ехала тихо, не сопротивлялась».
И добавляют: «Все хотят жить».
Текст: Руслан Идрисов
Фото: Оспан Али
Продюсер: Даяна Загипарова
