30 дней на краю света с важной экологической миссией и простыми человеческими страхами перед дикой природой, которые точно можно побороть. Из Павлодара в Арктику на месяц отправился журналист и путешественник Александр Вервекин. В своем обзоре он делится с читателями Esquire Kazakhstan не только записками из своего дневника, написанными в Заполярье, но и советами о том, как туда попасть и что делать, если вы встретились глазами с белым медведем.
Река шамана
Может ли мечта стать явью? Вполне. А, если мечтой была Арктика? Да, конечно. В детстве я мечтал оказаться в Заполярье, неважно, в каком – в северном или в южном, в Арктике или в Антарктике. Грёзы были. И всё получилось. С экстримом, белыми медведями и ночами, ветром, ледяным морем, олениной и борьбой за чистую окружающую среду!
Сначала мне пришлось пройти отбор, подготовку и попасть в экологическую экспедицию на остров Вилькицкого, расположенный в Карском море, которое неотделимо от Северного Ледовитого океана. Отбор занял почти три месяца. Его, как и саму экспедицию устроила общественная организация «Зелёная Арктика» из города Салехард Ямало-Ненецкого автономного округа России. Мы прослушали лекции по общей и прикладной экологии, истории освоения Арктики, мерзлотоведению, о том, как сохранить позвоночник во время экспедиции при постоянных физических нагрузках. Потом сдали тесты по каждому курсу. А ещё было собеседование одновременно с тремя специалистами, главным из которых был психолог. Отобрали в итоге девятерых человек: семерых россиян и двоих казахстанцев. Нам предстояло провести вместе 30 дней на полярной станции Вилькицкого, занимаясь сбором мусора (главным образом железных бочек, другого лома, горюче-смазочных материалов, но не только), который накопился там за десятки лет работы метеостанции и воинской части. С нами были руководитель отряда из числа сотрудников «Зелёной Арктики», спасатель с оружием (вокруг – белые медведи), а также восемь рабочих-вахтовиков, которые на острове провели не 30 дней, как волонтёры, а все 60, но за деньги, а не бесплатно, как мы.
Собирался наш отряд в Салехарде дня три, пока все добрались самолётами и поездами из своих городов: из Воркуты, Ханты-Мансийска, Санкт-Петербурга, Москвы, Самары, Нового Уренгоя, а также из казахстанских Петропавловска (метеоролог Роман Гиричев) и я из Павлодара. После встреч с официальными лицами, подписания разных инструктажей, например, о том, как вести себя при встрече с белым мишкой, при погрузке в вертолёт и в других ситуациях, мы улетели на остров. Лететь пять часов. Свист и шум в вертолёте стоят нешуточные, поэтому все мы – в берушах или в наушниках. Правда, это не непрерывный полёт. Часа через два сели на дозаправку в село Тадебя-Яха, на берегу Обской губы. Название населённого пункта с ненецкого языка переводится как «Река шамана». Сама дозаправка длится с полчаса, но в Арктике часто рейсы задерживают из-за непогоды, вот и мы простояли почти три часа. Потом всё же борту разрешили полёт, и мы отправились дальше.
Вахтовики на Вилькицкого прибыли днём раньше и успели привести в порядок модуль «горизонт», в котором предстояло жить. Из правил техники безопасности – строго настрого запрещено покидать полярную станцию по одному. Передвигаться разрешалось только вдвоём или втроём. При этом обязательно следовало иметь при себе фальшфейер – пластмассовый искусственный факел, которым можно отпугнуть хищника.
Ни в океан, ни в тундру
Каждое утро мы, добровольцы, вставали примерно в семь утра. В 7.40 – завтрак. В 8.30 уже должны были стоять возле модуля одетыми в рабочую одежду и готовыми к труду. А он был разным. Дело в том, что этой экспедиции предшествовали пять лет таких же летних экспедиций сюда, во время которых волонтёры собирали в разных частях острова в кучи собранные 200-литровые бочки из-под ГСМ – с маслом, с песком, водой внутри или пустые. И теперь нам предстояло их грузить в большие ёмкости, которые потом бульдозер отвозил на северный берег для отправки отсюда на «большую Землю», чтобы утилизировать, пустить во вторичную переработку или хотя бы просто убрать с глаз долой.
Порой мы работали с теми собранными в кучу бочками, где было отработанное машинное масло. К ним бульдозер подгонял 20-кубовую цистерну, волоча её по утрамбованному песку тундры. Приезжал трелёвочник – трактор с большой железной «лапой» с четырьмя пальцами вроде той, которая в детских автоматах на вокзале ловит мягкие игрушки. Мы обматывали стропой бочку, трелёвочник поднимал её над цистерной. Там стоял рабочий из бригады вахтовиков – как правило, стропальщик Виталий из города Лабытнанги. Он принимал поднятую трелёвочником бочку, висевшую на стропе, и выливал масло из бочки в цистерну. Однажды Ромка из Петропавловска и волонтёр Тимофей Швалов из Нового Уренгоя признались, что их охватывало очень хорошее чувство, когда они выливали очередные 200 литров топлива именно в ёмкость и понимали, что они не выльются из ржавеющей бочки ни в тундру, ни в океан. А бочек мы опустошили таким образом несколько сотен, заполнив отработанным моторным маслом пять 20-кубовых цистерн. То есть не менее 100 «кубов» горючего будут увезены отсюда навсегда. Легко подумать, что мы своим трудом предотвращали экологическую катастрофу.
Было приятно ещё и видеть, как там, где мы погрузили собранные в кучу в прежние годы бочки и другой хлам, и его увёз прочь трактор, становится чистенько, и теперь просто растёт трава. От этого и на душе будто бы чище, что ли!
Экологии, похоже, чужой не бывает. Когда произошла трагедия с Аральским морем, начавшим высыхать от необдуманных действий человека, пострадали и Казахстан, и Узбекистан. Если что-то случится с рекой Иртыш, на берегу которой я живу, то проблемы возникнут минимум у трёх стран: и у Китая, и у Казахстана, и у России. Когда произошла авария на Чернобыльской атомной электростанции, от страха «присела» вся Северная Европа, в сторону которой поплыли радиоактивные облака. Вот и здесь. Как только я и другие волонтёры узнали, что, кроме возможности просто попасть в Заполярье, у нас есть шанс ещё и помочь окружающей среде на крайнем Севере, мы тотчас же подали заявки, чтобы пройти отбор и далеко не в курортных условиях работать на маленьком клочке суши среди неприветливых вод моря и ветров, делая территорию чище.
Мишки и ледокол
Работая в тундре, нам постоянно приходилось вертеть головой, потому что по острову бродили хищники – белые медведи. На рожон они не лезли. Пищи зверю летом, видимо, хватало, но всё-таки часто они подходили очень близко. Порой от любопытства, а иногда может и потому, что от нас вкусно пахло, как и от кухни модуля.
Несмотря на то, что экспедиция проходила в июле и августе, часто по морю шли поля ломаного льда. Иногда его прибивало к мелкому берегу нашего острова. Почти никогда не стихал ветер. Если его не было, появлялись комары. Много комаров. И мы лезли за репеллентом. Ходили в куртках, бушлатах, нередко – в капюшонах, причём даже завязывали их на шнурки, ибо их сдувало ветром. Иногда порывами ветра по лицу секло песком. Вот такое лето. Однажды на два дня установилась тёплая погода, и мы пошли «купаться». Температура воды была примерно как на Крещение в Севером Казахстане – плюс четыре градуса. В воду забегали шеренгой с диким ором. Так же вылетали обратно, грелись у костра, веселились, потом снова бежали в море.
Жутко густые опускались на остров туманы. Если темноты тут летом нету, потому что вокруг – полярная ночь (круглые сутки — день), то видимость нам могли ограничить лишь туманы. А из их молочной завесы мог выйти мишка со всеми вытекающими для нас и для него последствиями. Медведь имеет прекрасный слух и шикарное обоняние, но плохое зрение. Поэтому, оказавшись на его пути, следует сделать всё, чтобы быть в его глазах выше и громче, а значит, сильнее. Поэтому рекомендовалось громко орать, расстегнуть свои куртки и поднять их над головой, становясь выше. Можно взять палку и задрать свой бушлат ещё выше. Если вас несколько, следует сбиться в кучу, и медведю вы покажетесь чем-то одним большим и опасным. Во время этой возни желательно успеть зажечь фальшфейер и спокойно ретироваться. Бежать смысла нет. Мишка мчится со скоростью примерно 40 километров в час, причём с места. Удрать от этого хищника нереально. Весит взрослый медведь около 800 килограммов. Если ударит, череп проломит, как мандаринку, ведь на его лапе – пять острых когтей-ножей.
В один из дней на остров с запасом продовольствия пришло судно ледокольного типа «Сомов». Мы познакомились с высадившимися с его борта метеорологами, которым нужно было осмотреть стоявшую на Вилькицкого автономную метеостанцию, с начальником рейса, с корреспондентом Верой (единственной дамой за эти 30 дней) и с лётчиками, которые управляли бортом, доставившим грузы с судна на землю. От авиаторов наслушались историй о нападениях медведей на людей, о том, как те охотятся на нерп, лёжа у полыньи, прикрыв нос одной лапой и занеся для удара вторую… В общем, узнали о хозяине Арктики много нового.
Ни телефонной, ни интернет-связи на острове не было. Имелся спутниковый телефон. Дорогой. Поэтому звонили по полторы-две минуты в неделю. Экономили, но всё равно потратили положенные нам 15 минут, как оказалось, раньше времени. Пришлось нашему салехардскому штабу пополнять баланс.
Северный дневник
Несколько человек вели на острове дневники. Писал и я. В один из дней сделал такую запись: «20.07. Шестой день на острове, пятый рабочий. Сегодня с ночи дует холодный ветер. Он отогнал лёд от берегов. С утра всем волонтёрам поставили задачу подтащить ближе к жилому модулю десятикубовую пустую цистерну, потому что трактор к ней подъехать не мог. Пески тут слишком зыбки, техника застревает. Покорячиться нам пришлось изрядно. Вдевятером толкали круглую ёмкость, в которой к тому же был песок. Тащили её верёвкой, обмотав полтора раза бочку по кругу, подкладывали брёвна и палки, по которым она катилась, толкали её. Из бочки ещё и вытекала вода, так что под ней и нашими ногами образовывалась грязь. По жидкому песку, по этим хлябям мы протащили её около двухсот метров. От этого у меня ломило спину, ноги и руки. Но мы сделали большое дело: избавили природу от очередной ржавеющей цистерны.
От ветра песок – и в глазах, и в ушах. Его порывы слышны даже в модуле.
…Вчера, кстати, поймал себя на мысли в обед, что желаю кока-колы, а вечером захотел пельменей.
Мне очень хочется увидеть остров Вилькицкого через несколько лет, например, через пятнадцать, и чтобы здесь не было больше бочек, всех этих цистерн, масляных пятен, ржавчины, битых стёкол, досок, гвоздей, сыплющихся домиков. Чтобы водилось много белых медведей, птиц, а с песка исчезли бесчисленные следы траков, глубоких, как старческие морщины. Хочется увидеть остров раем для всего живого, раем в Карском море.
То, что я увидел, пережил и описал в этой книге, если честно, с радостью рассказал бы маме и папе. Надеюсь, они всё видят с небес. Обнял бы и долго бы им всё описывал. Ведь об Арктике я мечтал, и они об этом знают, хоть их уже и нет. А ещё тут, в разлуке, я снова понял, как сильно люблю своих жену, сына, и как сильно скучаю по ним».
Миллионы бочек
Итогом присутствия человека на островах и архипелагах Арктики стали горы мусора. В течение века в Северное Заполярье завозили материалы, ничего не увозя отсюда. Лишь на берегах Северного Ледовитого океана находятся до четырёх миллионов тонн промышленных и строительных отходов, а также до двенадцати миллионов железных бочек. Мусор в Арктике скапливался десятилетиями, многие технологические отходы и сейчас очень опасны. Оказывается, первыми «уборщиками» этого края стали военные. Только в 2017 году в Арктической зоне собрали свыше шести тысяч тонн металлолома из более 4,4 тысячи запланированных. Свыше 3,3 тысячи тонн увезли.
***
После этой экспедиции в Арктику я попал туда ещё раз, тогда уже – на берег Обской губы, в село Мыс Каменный. Но об этом – в другой раз.
Автор: Александр Вервекин
Фото автора
