Артур Бартель, эксперт по молодежным вопросам Ассоциации немцев Казахстана
До 16 лет я не знал историю своей семьи – через что прошли прадед с прабабушкой, а с ними еще около миллиона советских немцев. Узнал почти случайно, хотя наверное, просто пришло время. В детстве детей от такой информации оберегают, но вот я вырос и узнал, что мои предки были насильно депортированы из России как неугодные. Узнал, как немцев отправляли в трудовую армию, из которой возвращались не все, а те кто возвращались были больными и истощенными. Узнал, как немцев сажали и расстреливали – только за то, что немцы.
Когда я читал книжки по истории, в них чаще всего находил информацию о немцах-фашистах. Просто море справок о фашизме, и совсем мало – о бедах людей, никакого отношения к фашистской Германии не имевших.
Записала Юлиана Алексеенко Впервые материал был опубликован в 2016 году.
До 16 лет я не знал историю своей семьи – через что прошли прадед с прабабушкой, а с ними еще около миллиона советских немцев. Узнал почти случайно, хотя наверное, просто пришло время. В детстве детей от такой информации оберегают, но вот я вырос и узнал, что мои предки были насильно депортированы из России как неугодные. Узнал, как немцев отправляли в трудовую армию, из которой возвращались не все, а те кто возвращались были больными и истощенными. Узнал, как немцев сажали и расстреливали – только за то, что немцы.
Когда я читал книжки по истории, в них чаще всего находил информацию о немцах-фашистах. Просто море справок о фашизме, и совсем мало – о бедах людей, никакого отношения к фашистской Германии не имевших.
В школе бывало, когда у меня спрашивали мою национальность, я отвечал, что немец, и слышал в ответ: «А, фашист».Хотя я молод, столько лет прошло после войны, что же говорить о старших поколениях. И так происходит повсюду, дети-немцы привычны к такому отношению. Совсем недавно, в моем родном Павлодаре, дети, с которыми я работаю, рассказывали мне, что в школе их до сих пор называют фашистами. Это шаблон, который легко сходит с языка, самая первая ассоциация. Ведь согласитесь, как происходит: услышит ребенок слово «фашист» и спрашивает кто это, а мама объясняет коротко – да, мол, это немцы. Вот и все. Сегодня в Казахстане проживают около 180 тысяч немцев, конечно, это уже немцы от смешанных браков. Казахстанская молодежь и не знает, как немцы появились здесь, и мало кто вообще знает про указ Президиума 1941 года, после которого всех немцев начали массово выселять с давно обжитых территорий. Большую часть вывезли из Поволжья, где задолго до этого по приглашению царицы Екатерины немцы основали Автономную Республику немцев Поволжья. Вывозили насильно, с узелком личных вещей, в товарных вагонах. Выселяли одних где-то в степи, других, если повезет, в поселках, в разбитые хибарки. Люди не знали, куда их везут, поэтому многие плакали от счастья, когда их привозили на новое поселение, потому что думали, что живыми никуда не доедут. Просто представьте это…
А потом почти всех поголовно стали забирать в трудармии, где условия были как в концентрационных лагерях. В таких условиях на лесоповале под Новосибирском работал и мой прадед.Многих немцев забирали в трудармии еще в детском возрасте, и они работали практически так же что и взрослые. Работали по 10-12 часов в сутки. Кормили скудно, люди голодали, хлеб давали раз в день. У тех кто работал, например, на токе, устраивали обыски, не крадут ли зерно, искали зерна даже под стельками в обуви. Люди собирали и ели овощные очистки, а весной и летом ели все ягоды и грибы подряд, какие могли найти, поэтому было много отравлений. Родители отдавали кусочки хлеба детям, а сами умирали от голода. Кого не забирали в трудармию, часто работали бесплатно, просто за еду. Сейчас это сложно понять, но тогда счастьем почиталось просто поесть досыта, и случалось такое редко.
В юности нам, детям, было непонятно, почему прадеды начинают плакать, рассказывая о своем прошлом.Ну было трудно, конечно, ну сидели многие, голодали, считали мы, но ведь это давно прошло. Иногда они плакали просто навзрыд. Только потом я стал понимать их боль. Слишком много испытаний ни за что. Обычных людей назвали диверсантами, шпионами и заставили нести наказание просто потому, что они были немцами по происхождению. Когда я стал в Немецком культурном центре встречаться с трудармейцами и узнавать все эти истории из первых уст, сам не мог сдерживать слез. Спасибо Герольду Бельгеру, он много писал об этой беде немецкого народа. Он всю жизнь боролся за то, чтобы с немцев сняли штамп, и ему это удалось. В те годы, во время войны и после, немцев просто ненавидели. До 1956 года все немцы обязаны были каждый месяц ходить отмечаться в комендатуру. Отсутствие в комендатуре в назначенное время могло стоить свободы. Они терпели оскорбления, физические унижения. Немцы просто безропотно выносили все лишения и, наверное, научились жить надеждой на лучшее. Им везде и всюду тыкали кто они такие, чтобы не забывали; везде они были изгоями. Это больно – быть обвиненным за то, к чему ты не имеешь отношения, и не иметь права сказать и слова в свою защиту, что называется «без вины виноватые». Лишь некоторые простые люди принимали их. Не зря немцы так много говорят слов благодарности казахам – большинство из них жалели и помогали, подкармливали по мере сил.
Но тяжелое прошлое никак не сказалось на нас, на нашем воспитании – могу сказать это по своей семье. Наши деды старались рассказывать нам о чем-то хорошем, о том, какая жизнь была в Поволжье, какие они устраивали праздники.В Казахстане моя семья жила так же, – хорошо помню, как мы устраивали праздники, как пели песни до часу ночи. Я с детства знаю эти песни на немецком языке, мне очень близка немецкая культура, язык. Моя прабабушка очень редко говорила на русском, они даже в России жили обособленно и говорили на немецком. Хотя в моей семье детям всегда прививали 2 культуры – и русскую, и немецкую, у нас всегда было две пасхи, два рождества. Есть, конечно, какая-то обида в нашей семье. Но эта обида не на кого-то конкретно, никто не виноват, так сложилось. Люди приехали в новое место, чтобы жить и работать, они создали целую республику, а их лишили права выбора, ни за что просто выгнали, заставляя в буквальном смысле выживать, либо физически уничтожили. Хотя в то время со многими обошлись так же, например, сестру моей прабабушки по материнской линии, русскую, посадили на шесть лет за то, что собирая колосья, она бросила в рот горсть зерен, а сама прабабушка пухла от голода.
Я долго не понимал, зачем у моих прадеда и прабабушки столько икон дома, а потом узнал, что много лет в доме была тайная церковь.Немцы очень религиозны, и люди, несмотря на запреты в годы репрессий, продолжали верить и по возможности соблюдать церковные традиции. Так что дом моего прадеда был вместо храма для людей, которым некуда было больше пойти для молитвы. Мы до сих пор отмываем честное имя тех немцев, что задолго до появления Гитлера жили в России и не имели никакого отношения к фашизму. Активная деятельность Ассамблеи народа Казахстана очень в этом помогает, в школах образуются небольшие культурные движения, из которых потом наверняка выйдут дети, которые продолжат дело просвещения и информации. На территории страны проживают 50 тысяч школьников с немецкими корнями (немцы до 3 поколения). Еще больше молодежи, у нас 11 активных молодежных клубов. Работает Союз немецкой молодежи Казахстана, и хотя в казахстанских школах закрываются немецкие классы, и идет полнейшее сокращение немецкого в вузах, мы организуем много активностей, ведем языковые курсы.
Я часто езжу по работе в Германию и знаю, что чувство вины у немцев есть и в отношении депортированных.Даже школьникам говорят об этом, прививают чувство ответственности за прошлое страны. Немецкое правительство в этом году делает компенсационные выплаты трудармейцам по 2,5 тысячи евро. Это не вина наших современников, конечно, но они до сих пор расплачиваются за решения Бундестага. Почти все братья и сестры моего деда уехали в Германию в 90-х годах, только двое из восьмерых остались здесь. Но мы все общаемся, я в этом отношении как казах: если поеду по Германии, то повсюду найду родственников. Но сам уезжать отсюда не хочу. Я казахстанец. Я родился здесь, я знаю казахский. Я учил язык через Абая, принимал участие в Абаевских чтениях и многих конкурсах, что приносит мне огромное удовольствие. То что я имею, я во многом получил благодаря казахскому языку. И я не хочу это потерять, у меня хорошие связи на всех уровнях, есть благодарственное письмо президента страны за вклад в сохранение мира и согласия.
В Германии хорошая жизнь меня разбалует, а здесь у меня есть миссия, здесь я делаю свое дело, и я всем доволен.
Записала Юлиана Алексеенко Впервые материал был опубликован в 2016 году.
