Бахыт Кудайбергенова, 53 года, жительница микрорайона "Шанырак".
Недавно у меня и моих родных был особый день. Наша семья получила госакт на землю и домовую книгу, теперь наш дом приобрел законный статус. Он находится в "Шаныраке".
Мы ждали этого события тринадцать лет. В 1999 году я с мужем и четырьмя маленькими детьми на руках решились продать свой дом в ауле под Жаркентом и переехать в Алматы. За дом выручили 500 долларов, здесь на эти деньги и времянку не купишь. Перебивались временными заработками, возили тачки на барахолке, торговали чаем и пирожками, жили в палатке на «самозахваченном» участке земли – там позже и построили дом.
До сих пор, как вспомню те времена, шошып кетем (так вздрогну. – Прим. Esquire.kz) или плачу: мы жили на птичьих правах: ни прописки, ни работы, ни денег. А местные смотрели на нас косо, называли аульными мамбетами, поэтому я их до сих пор не люблю.
Алматы делится между местными и приезжими на улице Райымбека. У многих наших соседей нет документов и социальной поддержки. В наших районах нет никаких условий для проживания, а власти даже боролись с нами, обзывая наше жилье «ненавистными мазанками», позорящими городской пейзаж. Так нам говорили начальники, когда приезжали на наши митинги. Но пройтись по нам бульдозером так и не решились, жалко нас, наверное, все-таки стало. А когда попытались – все закончилось трагедией. А кто виноват, разве мы? Я лично на все митинги выходила, но никогда никому ничего плохого не делала. Потом, слава Аллаху, по поручению Назарбаева для таких, как мы, создали новый Алатауский район. Здесь все неместные проживают.
Аким сказал, что в нашем районе проблем в 10 раз больше, чем в соседних. Я его понимаю, мне кажется, работа нашего акимата сильно отличается от работы других, нелегко им приходится. Наш аким мне нравится – он похож на нас, аульных, и хорошо относится к нам. Понимает, что не от хорошей жизни мы переезжаем сюда. В селе нет работы, нищета. По телевизору показывали, что в Европе создают программы для поддержки приезжих из других стран (мигрантов. – Прим. Esquire.kz), а городские казахи на своих смотрят, как на негров. Вот если бы вдохнули жизнь в наш аул: открыли бы цеха, развивали сельское хозяйство, дали бы нам свет, воду, делали бы праздники, как в городе, то мало кто уехал бы оттуда. Все мои знакомые перевезли пожилых родителей в город, потому что условия жизни в селе невыносимые: нет отопления, воды, газа. Попробуйте зимой, в мороз таскать ведрами уголь и воду и тогда поймете, почему к вам «понаехали».
Не всем повезло как нам. Вот в соседнем доме живет Жуматай, ему 65 лет, но положенную пенсию он не получает. Говорит, что уже несколько лет обивает пороги чиновников, а пенсию ему так и не оформляют – нет документов и прописки. Хотя он с 1997 года живет в Алматы и вообще он гражданин Казахстана, а не оралман или иммигрант! Он всю жизнь работал на страну на стройках чернорабочим! Я его только что видела, до разговора с вами, он с сыновьями вернулся с работы, с пятачка на улице Рыскулова – ну знаете, который в народе называют биржей труда? А Жуматай свое рабочее место называет иначе – большой дорогой. Но сегодня удача отвернулась от них – за день ни одного заказа, вернулись домой без денег, расстроенные. Видели бы вы их, тогда, как и я, расстроились бы. Хотя кто знает, у вас городских что-то с сердцем случилось, черствые вы. А я каждый день вижу это и переживаю: мужчина без работы – это страшно. Глаза у них становятся потухшие. У меня сердце начинает болеть, как вижу. Женщин не так жалко, женщины все вынесут, а мужчины быстро ломаются, гордость у них.
У Жуматая в семье 14 человек, и все они живут на 25 квадратных метрах. У них был большой дом, но его затопило со всеми документами во время проливных майских дождей. Ему с женой приходится спать на улице, под навесом, сын недавно женился, привез келин, и в доме совсем тесно стало.
Что там говорить, чужие мы, у нас другое воспитание, другой уровень жизни, мы переехали сюда из аула и многого не знаем. Успокаивает одно – вокруг живут единомышленники. Мы селимся компактно и перенимать городскую культуру нам нет необходимости. Чуждая она нам. Мы вместе отмечаем праздники, делим радость и горе, решаем проблемы. Здесь свои правила, свои надежды.
Мы живем в этом районе, здесь же работаем и в гости ходим к соседям. Тут вся наша жизнь, и выше Рыскулова мы не поднимаемся. Нет нужды. Может, поэтому я не чувствую себя городской. Даже дети, у которых больше шансов стать настоящими «городскими», недолюбливают местных. Младшая дочь Карлыгаш – ей 19 лет – в этом году закончила педагогический колледж. Полученные знания она теперь закрепляет на практике, в акимате Алатауского района. В свободное время выезжает с друзьями «в город», Алматы ей очень нравится, но вот алматинцы не очень.
В колледже у нее появилось много друзей, но все они тоже приезжие, местные им не особо нравятся, из-за высокомерия. Карлыгаш говорит, что не хочет быть такой, как алматинцы: пить, курить, ходить по ночным клубам. Алматинская молодежь испорченная, а моя дочь не такого воспитания.
К нам иногда приходят из объединения «Шанырак», вот Куат Ергалиев часто навещает. Он учит нас, говорит, что в нашей стране две разные культуры – городская и аульная, и это только наша особенность, в Европе или Америке между горожанами и сельчанами нет такой большой разницы. Нам тоже надо развивать деревню, сельские жители не должны отличаться от городских, ну хотя бы не так сильно. Куат тоже из аула, говорит, раньше не чистил зубы каждый день, мылся в бане один раз в неделю. В селе гигиена другая, там не намоешься, не разбежишься. Но приехав в город, он тоже начал каждый день принимать душ, перенял и другие привычки… В общем, озiнше (весь из себя. – Прим. Esquire), городской стал. И всем переселенцам теперь советует не только жаловаться на «этих противных горожан», но и самим подстраиваться. Говорит, надо понимать, тут тебе не аул, здесь другие правила жизни.
Записали Асет Абдиров, Гульнара Бажкенова
