Руслан Ербота, 38 лет, Астана
С выбором будущей профессии я определился легче, чем с выбором школы для своего первенца. Все наши с женой знакомые, чьи дети учатся в столичных школах, инструктировали: как попасть в гимназию или лицей, как выбрать хорошего учителя, как договориться с директором, чтобы принял в школу, не глядя в справку о месте прописки; что лучше купить в фонд школы – парты или стулья, доски или цветочные горшки… Так что морально мы были готовы к жесткой конкуренции за право учиться в хорошей школе.
Мы долго выбирали, какая школа лучше – где поборов меньше, чем в других, или где меньше переполнено. В итоге сдали документы в лицей недалеко от дома, и мой сын попал в четырнадцатый первый класс – 1-Л.
Первого сентября малышей встречала молоденькая учительница. На вид – вчерашняя студентка. Она крепко обнимала синюю папку, словно пытаясь укрыться от расспросов заботливых мамочек: «А какая методика?», «А где купить учебники?», «Тетради в толстую линейку или в тонкую?», «А почему нас за последнюю парту посадили?» …
Администрация школы тем временем с надрывом в голосе призывала детей и родителей быть благодарными президенту за его инициативу построить этот невероятной красоты храм знаний.
По семейным обстоятельствам в школу нашего первоклассника водил я. Всю дорогу мы болтали с ним обо всем на свете и, кажется, еще больше сблизились. Когда я отвозил сына на машине, мы неизменно застревали в «школьных пробках», их устраивали мамаши, чем приводили нас, немногочисленных папаш, в негодование.
– Это мама Арсена не может развернуться, — узнавая выглядывающего в окно друга, объяснял мне мой первоклассник. – О, Султан уже приехал! Папа, ну поднажми еще!
Сын часто сравнивал машины родителей своих одноклассников, и я решил иногда ездить с ним на автобусе. Не знаю, много ли полезного почерпнул ребенок из этих поездок, но во всяком случае перестал спрашивать: «Почему у тех Лексус, а у этих Дэо Нексия?».
Первую неделю сын ходил в школу с удовольствием, расстраивался только, когда мы запрещали брать с собой планшет. А уже через пару недель неожиданно стал политичным и как-то вечером сообщил, что «наш президент — самый умный и важный человек в истории Казахстана».
– В нашей истории было немало великих людей, – пожал я плечами и рассказал сыну об Алихане Бокейханове.
На следующий день ребенок вернулся домой расстроенным – оказалось, что на уроке он пересказал учительнице наш диалог, и она строго ответила: «Не слушай своих родителей».
– Я привожу ребенка в школу, чтобы он получал знания, а не слушал лекции политбюро, – выпалил я на следующий день классному руководителю.
Девушка покраснела и извинилась. «Нас обязали», – объяснила она.
Первая учительница задержалась в школе чуть больше месяца. Потом была вторая, третья – учителя менялись каждую четверть. «Специалистов не хватает, текучка», — разводила руками завуч и советовала водить детей к репетиторам.
Одна из длинной вереницы учительниц любила давать детям задания выучить наизусть стихотворение на определенную тему из интернета. Как-то раз сыну достался стих о патриотизме, и я решил сочинить четверостишье на казахском языке. Смысл сводился к тому, что если бы чиновники не воровали, а депутаты не лгали, моя родина процветала. Сын рассказал его на уроке, после чего учительница отказалась от придуманной методики.
Мы занимались с ребенком самостоятельно, вместе делали домашнюю работу, учили правила. Самое неприятное открытие, которое я сделал: понять текст заданий в наших учебниках сложнее, чем их выполнять.
Учеба действительно сложная, но не по уровню знаний, а по качеству подачи материала.
Очень скоро после 1 сентября начались просьбы о помощи. На очередном родительском собрании классная руководительница объявила, что нужно создать целый фонд для покупки мебели, жалюзи и длинного списка каких-то предметов, без которых учеба, по мнению школьной администрации, невозможна.
– Почему мы должны создавать фонд? Если акимат не выделяет деньги на покупку мебели, то нужно выяснить, по какой причине, – возмутился я.
Родители оценивающе посмотрели на меня и отвернулись.
– Если не хотите сдавать деньги на мебель, не нужно. Мы сами соберем, – деловито заявила чья-то мамаша, член родительского комитета. Остальные молчали.
Я сдавать деньги наотрез отказался. В знак протеста.
На выходе меня остановила пожилая женщина.
— Балам, думаешь, нам хочется сдавать? Тут принято так. Не хотим, чтобы потом на детях отразилось. Пусть купят, что желают, лишь бы детям нравилось учиться.
Такая позиция коробила меня, да что уж там, приводила в бешенство. Но что я мог сделать один? Меня хватило ненадолго. Я несколько раз подряд демонстративно не сдавал деньги, наверное, прослыв среди родителей жадиной. Потом не выдержал и за один раз выложил приличную сумму целиком, чтобы до конца года больше не мучиться сомнениями.
Сейчас мой сын учится в третьем классе. Школу менять мы не стали, посчитав это бесполезным. Порядки здесь прежние, только торжественную линейку в честь 1 сентября теперь проводят для одних первоклассников. Для остальных учебный год начинается с родительского собрания. Главный вопрос повестки дня – пополнение фонда школы.
Записала Анар Бекбасова. Впервые материал «Каково это – быть родителем первоклассника» был опубликован на Esquire.kz в 2014 году.
