Кинга Тот, венгерская писательница, поэт-перформансист, 34 года

Каково это – оказаться взаперти в полнейшей изоляции от технологий

В июле 2016 года меня пригласили стать участником амбициозного проекта «Платформа 12» в кампусе Bosch в маленьком городке Штутгарт в Ренингене. Wimmel Research-Fellowship – это совместный проект Robert Bosch GmbH, Akademie Schloss Solitude и артистического дуэта Wimmelforschung. Каждые три месяца они ищут артиста или писателя для реализации какой-нибудь творческой задумки. Цель проекта – сталкивать абсолютно разные сферы деятельности, налаживать междисциплинарный обмен в контексте науки, экономики и искусства. Результатом сотрудничества является не создание конкретной художественной работы, а именно сам процесс столкновения и общения.

Меня пригласили в этот проект, потому что их заинтересовало мое необычное представление о звуке и самом тексте и словах как живых объектах. Еще до начала меня попросили составить список всех требований к используемому оборудованию. В моем программном плане было указанно, что я буду записывать и работать со звуком машин. Я хотела объединить текст и звук, который мне удастся записать, находясь на территории Bosch, они это знали, они были в курсе моих методов работы. А потом процесс получения разрешения растянулся на две недели, и я не только осталась без доступа и позволения прикасаться к чему-либо на территории лабораторий, но и собственное оборудование, телефон и компьютер не имела возможности использовать. Для меня до сих пор загадка, было ли это спланировано или это был обычный бюрократический процесс. Спустя месяц, бумаги между компаниями все еще не были подписаны и это буквально означало, что на третьей и четвертой неделе меня оставили на произвол судьбы в полной изоляции от технологий.

Представьте, что вы живете в лаборатории одной из крупнейших технологических компаний Германии с 3D-принтерами, манипуляторами-роботами, дронами и вам запрещено ко всему этому прикасаться и нельзя даже фотографировать. Вы не можете пользоваться своим компьютером, телефоном, записывать звук, вообще заниматься чем-то, использующим технологии! У вас есть три месяца и вам уже пришлось потратить три недели на бумажную волокиту и согласования.

В первую неделю у меня не было вообще никаких идей. У меня забрали все оборудование и гаджеты на проверку. Честно говоря, я все-таки сделала несколько снимков, но я не могла их использовать или опубликовать, потому что после проекта вы обязаны выслать им все материалы на утверждение и согласование и иногда они не дают таких разрешений. Тем не менее я столкнулась с новейшими технологиями, и у меня появилась идея анализировать язык этих технологий.

Мой план состоял в том, чтобы подобрать ключи к языку науки, технологии и бизнеса, который является новым живым форматом языка. Это было еще более интересно, потому что компания находится в Германии, а я иностранка из Венгрии. Я, конечно, знаю немецкий, но я не являюсь носителем языка, у меня нет других связей с немецким, но, возможно, благодаря этому у меня сложился такой мост с языком их машин, технологий. Это как раз те материалы, с которыми я обычно работаю, создаю гибридные языки и кодирую информацию на их основе.

Каково это – оказаться взаперти в полнейшей изоляции от технологий

У меня есть книга об этом, о которой они знали. И мои последние на тот момент стихотворения были написаны на гибридном языке, где использовался и немецкий, в том числе. Но и в этом случае мне пришлось запрятать глубоко всю конкретную информацию, которой я располагала, потому что они и тексты проверяли. У меня был крупный спор с ними по поводу одного стихотворения под названием «Clear and the cold», это про воду, а они работают там и с технологиями обработки воды, но все это совершенно засекречено. Они подозревали, что я использовала кое-какую информацию, которая могла быть расценена как секретная. На тот момент я подумала – «опасное стихотворение для крупной компании, вот это – да!». Для меня эта секретность была чем-то непонятным, честно говоря.

Итак, в течение первых трех недель в моем распоряжении был только карандаш и лист бумаги. Я начала с того, что разобралась с географией завода. Это что-то вроде маленького города, здания стоят друг напротив друга, но там есть и озеро и небольшой парк. Технически там можно прожить жизнь. Есть квартал, где расположена кухня, больница и даже небольшие магазины, я думаю это совершенно нормально для таких крупных компаний.

Когда у вас есть карандаш и бумага, все, что вы можете – рисовать линии, этим я и занялась. Пыталась понять архитектуру зданий, но ведь они все одинаковые. Как в них разбираются? Как понять, где какое? Там были химические лаборатории, лаборатории, где люди вели исследования с водой, отдел PR, но все они снаружи выглядели одинаково. Я задалась вопросом – как они себя идентифицируют в этом мире одинакового и попыталась изобразить это на бумаге.

Я захотела методами, принятыми в искусстве, отразить проблемы, с которыми они сталкиваются каждый день. Первое, что бросилось мне в глаза было то, что в лабораториях не используются природные источники света и реальный свежий воздух вообще. Ну а самой главной проблемой, на мой взгляд, был постоянный громкий шум, который превращался в какофонию звуков и явно уже стал привычным делом для каждого, кто здесь работает. Эти факторы и высокий уровень стресса могут быть причиной проблем со здоровьем, а компания, которая является экологически чистой, не должна позволять своим сотрудникам работать в таких условиях.

Но мои руки были буквально связанны, поэтому мне нужно было вернуться к моим линиям на бумаге. Я сконцентрировалась на минимализме, но старалась изобразить все в понятном виде. И они меня не поняли, они этого не понимали! Я начала задавать вопросы и оказалось, что это очень непросто. Я сделала кучу рисунков, графических стихов, потому что мне не было позволено записывать мои звуки, музыкальные композиции, песни и все это пришлось умещать в рисунках. Моя паранойя росла, и я уже не была уверена, смогу ли я дальше писать. Пришлось создать собственную систему символов, чтобы спрятать собственные настоящие мысли обо всем этом.

В другой части проекта мне было позволено работать с материалами, которые я нахожу на территории, и которые не имеют отношения к новым технологиям. Я обошла всю территорию, собирая все, что могла найти: тряпочки, куски гипса, штукатурки, вату – я была человеком из каменного века, собирала любые бездомные кусочки, которые не содержат их тайн и секретов.

Я пыталась быть там видимой! Я все время находилась там, но никто даже не пытался со мной разговаривать. Им вообще было не интересно, они там были страшно заняты своей работой. Именно мне пришлось искать способы коммуникации, думать, как сделать мой язык общения видимым для них, как сделать мои вопросы важными! Это ведь и для них было важно. Понять, насколько они стали инопланетянами в этой своей рабочей среде.

Когда я, наконец, получила доступ к оборудованию и разрешение пользоваться технологиями, которые были буквально перед моим носом все это время, я подумала, что очутилась в раю. Теперь я могла притронуться ко всему, что находится на территории заводов и лабораторий Bosh, начиная от косилки и заканчивая беспилотными летательными аппаратами. Я начала записывать все звуки, которые терроризировали меня на протяжении этих трех недель.

Мне удалось сочинить на основе этих звуков 10 пьес и альбом звуковой поэзии, который был издан в Германии. Это было основной базой работы с моим партнером Норманом Гергели. По итогам эксперимента мы дали представление для работников лабораторий, основанное на том, как звучат механизмы и тексты. Основное внимание было уделено звуку, поэтому я дала зрителям маски, чтобы они могли сосредоточиться. Это был такой групповой эксперимент, и большинство из них никогда не были на таких перформансах со звуком, тем более основанных на звуках их собственных машин. Рабочая среда предстала в совершенно ином контексте.

Для меня было очень важно показать им, что компании являются субкультурами и мини-сообществами с собственными правилами, связями и функциями. Показать их собственный живой и гибридный новый язык и совсем другой звуковой мир. Ну и, конечно, я хотела высказать свою критику в отношении их постоянной паранойи и методов тотального контроля. Эта среда делает людей другими. Я была инопланетянкой, вирусом, чужеродным телом в этом организме. Я показала им свои тексты и провела семинар на тему, как писать и создавать свой язык. Они удивились моим открытиям. Но в конце концов, я уверена, что они все поняли. И это самое важное.

Каково это – оказаться взаперти в полнейшей изоляции от технологий


Фото и иллюстрации Кинга Тот

Записала Анна Садыкова 

Поделиться: