Как снимаются сериалы, которые бьют рекорды популярности в казахстанском Youtube? Какова на вкус бутафорская кровь, как делают грим, снимаются массовки, и что происходит в закулисье? Чтобы рассказать об этом читателям Esquire, Наталия Першина сыграла эпизодическую роль в популярном сериале «Көкжал».
Боясь опоздать, прибегаю на съемочную площадку и сразу попадаю в руки ассистента гримера Шохисты. Готовлюсь к долгой экзекуции, но Шохиста говорит: «Мне сказали, она красивая, так что долго не придется гримировать». И легкими уверенными штрихами быстро приводит меня в порядок.
Рация на столе шипит, изрыгая грозные звуки. Над съемочной площадкой и окрестностями разносятся гневные возгласы второго режиссера Азиза Абилова. У него тут самая громкая должность. Кто-то же должен держать в узде непосредственный и свободолюбивый творческий коллектив. Из-за двери доносятся чьи-то вскрики и глухие удары – звуки боя на октагоне (так называется восьмиугольный ринг с клеткой в боях ММА). Здесь, на территории спортивного клуба, снимаются сцены боев второго сезона сериала «Көкжал».
В центре повествования – история нескольких молодых людей, которые занимаются единоборствами и дружат еще со школьных лет. Главного героя, Ербола, играет чемпион мира по панкратиону 2015 года Даулет Усербай. По сценарию Ербол готовится к боям ММА, но попадает в серьезную передрягу и вынужден участвовать в подпольных боях. Лирическая линия в сюжете тоже есть. В сериале и вокруг него развернулись нешуточные страсти. За историями героев активно следили телезрители и интернет-аудитория. Первый сезон сериала «Көкжал» триумфально стартовал на телеканале «Хабар» осенью 2019 года. Спортивная драма оказалась настолько популярной, что до сих пор остается одним из рейтинговых сериалов на Youtube. А спортивные сериалы, как жанр, после этого в Казахстане стали набирать популярность. Поэтому сейчас студия «District 13 Production» совместно с «B.A.S. Pro» снимают второй сезон.
Что весьма непросто. Съемки, которые должны были начаться весной, пришлось перенести из-за режима ЧП. Летом, вроде, снимать разрешили. Но, когда я оказалась на площадке, на горизонте замаячили новые карантинные меры, и команде пришлось работать на износ, пока все локации не закрыли. Экономическая ситуация на бюджете сериала отразилась тоже. И вот теперь, в сжатые сроки и со сжатыми бюджетами ребята умудряются снимать рейтинговое кино.
Выглядит впечатляюще. Темный зал с октагоном подсвечен синими и красными лампами. Ряды с массовкой, изображающей зрителей – в драматическом полумраке. На ринге главный герой встречается с очередным соперником. Вокруг камеры, ассистенты, бегает неугомонный редактор, гримеры дежурят в полной боевой готовности.
- В съемочной группе у нас человек 25 – 30, - сказал режиссер сериала и руководитель «District 13 Production» Дмитрий Кырыкбаев. - Из осветителей 4 человека. Операторская группа – 4 человека. Режиссерская группа – 5 человек, два гримера. Кастинг обычно из трех человек состоит. Один сидит в продюсерском центре и отправляет к нам людей, двое их тут встречают. Администраторы – человека три. В моей группе: второй режиссер и ассистент режиссера - «хлоп» его называют. Он работает хлопушкой. По идее, людей должно быть больше. И времени. Сезон сериала – это 15 серий по 45 минут, и всего 40 съемочных дней…
Кстати, на следующий день сам Дмитрий снимается в роли француза Дидье. Для этого ему пришлось учить французский и много тренироваться. Так как по сюжету он должен встретиться с главным героем на октагоне. Маленький спойлер: битва будет кровавая.
Мне же предстоит участвовать в небольшой мизансцене. Как оказалось, вместе с известным актером театра и кино Адильжаном Шомбаловым. Кто смотрел комедийный сериал «Патруль», наверняка его вспомнит. В сериале «Көкжал» Адильжан играет хозяина клуба, где проходят подпольные бои без правил. Он привечает меня, как давнюю знакомую. Я изображаю пресыщенную светскую даму, которой явно не хватает острых ощущений в ее слишком благополучной жизни. За новыми впечатлениями она приходит в клуб – смотреть на кровавые бои и делать ставки на подпольном тотализаторе.
Я, разумеется, волнуюсь слегка. Особенно, после того, как мой образ миллионерши дополнили некоторым «реквизитом». Мне вручили что-то меховое, кажется норковое. Кольцо с увесистым камнем и немыслимые трехэтажные туфли со стразами. На этих чудовищных каблуках я должна заплыть в кадр – гордо и многообещающе, как крейсер «Аврора». Грациозно присесть рядом с хозяином клуба. Далее между нами происходит короткий диалог. Также будет еще несколько планов со мной и болельщиками во время боя. Зрители, конечно, не представляют, что эпизод, который на экране уместится в 5 минут, снимается в течение часа и в несколько подходов.
И вот небольшой прогон мизансцены перед съемкой. Я, переступая негнущимися ногами по мягкому покрытию, – все полы вокруг октагона устелены матами – изо всех сил пытаюсь сохранять равновесие и величественный вид. А в голове у меня: «Черт, только бы не грохнуться на глазах у почтенной публики…» И так несколько раз.
Но все легко получилось. Адильжан Шомбалов вел себя так, как будто мы давно знакомы. Детали мизансцены придумал на ходу и как-то ловко меня во все это «встроил». Обстановка на площадке очень хорошая. Несмотря на то, что все уже порядком устали к тому моменту. Поэтому я легко увлеклась происходящим и про волнение забыла. Да и снять мое появление в клубе удалось довольно быстро.
- Мотор! – командует второй режиссер.
Все замолкают, ассистент режиссера провозглашает какой-то по счету кадр, ударяет хлопушкой. Я вижу, как хозяин клуба приветственно поднимает ладонь и смахивает кого-то с соседнего стула. Это знак мне. Подхожу к нему, здороваюсь, сажусь.
- Выглядишь секси, - шепчет мне Адильжан. Я надменно сияю в ответ.
- На кого ставить будешь? – снова спрашивает. Звук не пишется, но смысл нашего диалога должен быть понятен и так. Я делаю вопрошающее лицо: на кого, мол, ставить лучше?
Адильжан делает выразительный жест – на парня моего ставь. Вон того, Ербол зовут. Я заинтересованно смотрю на бойца и соглашаюсь сделать ставку. Адильжан поднимается с места, идет к октагону. Стоп. Снято.
Кто-то прибегает с тряпкой, вытирает на октагоне все, что нужно вытереть. И размазывает, как следует то, что нужно размазать. Брызги крови в кадре реалистично изобразить – это вам не на заборах рисовать.
Кровь. Она на съемочной площадке льется рекой. Не так, как в фильмах Тарантино (его никто еще не переплюнул), но тоже весьма щедро. Для съемок берут составы трех видов: спиртовую, глицериновую и на основе сиропа. Спиртовую используют редко – она очень плохо смывается и не отстирывается, сказали потом гримеры. А сиропную кровь и мне дали попробовать. Шохиста ловко изобразила мне «разбитую губу» и тяжелую каплю, стекающую на подбородок. Кровь на вкус оказалась сладкой. Ее герои сериала за время съемок тоже напились вдоволь.
И теперь я наблюдаю, как это непосредственно на площадке происходит. Вообще, съемки – большой труд. Долгий, изнурительный, часто монотонный. И кровь, пот, слезы актеры и съемочная группа порой проливают совсем не бутафорские. Вот только все это остается за кадром как раз. В отличие от грима и прочих декораций. И я жалею о том, что статьи не хватит описывать все происходящее. А рассказать тут стоило бы о каждом.
Например, во время съемок Ернар, играющий соперника главного героя, во время битвы на ринге ненадолго отключился. Так бывает – снимали сцену боя, и Даулет в пылу борьбы немного пережал Ернару сонную артерию. Парни и рефери отреагировали мгновенно, Ернара быстро привели в чувство. Все в порядке. На любой съемочной площадке, где много сцен с серьезными трюками, актеры нередко получают травмы.
Незабываемые впечатления подарил редактор, когда орал и прыгал до седьмого пота, чтобы разогреть массовку. А все потому, что зрителям надо было изобразить шум, азарт и волнение. Что там полагается изображать наблюдателям боев без правил? Сцена снимается отдельно – когда на ринге никого нет. Поэтому зрителям работать трудно. Легко изображать эмоции, когда перед тобой настоящее действо. Вопли, драка, кровь проливается, носы и челюсти поломанные трещат. Тут и играть ничего не приходится – эмоции неподдельные. А ты попробуй изображать из себя яростного болельщика, когда перед тобой только операторы. И объективы их камер требовательно смотрят тебе в лицо.
Редактор минут 15 прыгал перед нами, как сущий дьявол, размахивал руками и вопил что-то несусветное. Он один сыграл всех героев разом. Стало полегче. Я тоже старательно изображала волнение, кусала губы и ерзала на стуле, вцепившись в меховую горжетку. Все-таки крупную сумму поставила на бойца, вдруг проиграет?
«Вообще задача редактора следить, чтобы мы все соблюдали по тексту, - объяснял потом Дмитрий Кырыкбаев. – Канал утвердил сценарий, и мы ничего не можем поменять. Некоторые слова менять можем, смысл – нет. Он еще и диалект ставит, очень хорошо знает казахский язык, не все актеры так хорошо говорят, как требуется. Он им помогает речь улучшить…»
Но, как оказалось, на площадке редактор самозабвенно трудится в разных ипостасях. Маулен Красавчик – так его здесь зовут.
Сцену сняли. Бойцы вернулись на ринг, готовятся к новой сцене. Кто-то из статистов позади меня говорит режиссеру, что неправильно это все. Бойцу же в челюсть двинули. Где гематома? А в той сцене, которую сейчас снимать начнут, гематома не положена. Сначала надо актера еще не избитого доснять.
Досняли. На октагон поспешно забегает гример. Совершает манипуляции с лицом героя.
- О! А вот и гематома, - говорю соседу. – А вы переживали.
Потом, когда мы сидели в раздевалке, во все эти нюансы меня посвятила гример Севара Усенова.
- Это мы еще очень много грима убрали из сценария. Потому что их много били всех – и Саву, и Куку, и Ербола (имена героев сериала – прим. Esquire). Девчонок тоже били. У меня почти 10 героев избитых. Каждую сцену ко мне эта толпа заявлялась, я им переделывала грим. Мало того, этот грим должен потом убедительно сходить – по сюжету. Например, сейчас героя ударили, у него синяк огромный. А в последующих сценах он должен сходить постепенно – все меньше и меньше становиться. В какой-то сцене совсем исчезнуть. И вот я этот синяк делаю сначала фиолетовый, потом он зеленеет и желтеет. Каждую отснятую сцену надо запомнить, записать, чтобы не забыть, у кого на какой стадии синяки эти. И если бы мне по 10 человек продолжали на грим приводить, я бы, наверное, повесилась…
Будь больше времени и денег, можно было бы пригласить больше гримеров. Атак двум девушкам – Севаре и Шохисте приходится выкручиваться и пускать в ход всю свою изобретательность. Ну, и сценарий корректировать местами.
- Поэтому сидели мы с Димой и думали: «Ну, что из сценария выкинем?», - говорит Севара. - Слова, диалоги не уберешь, принцип вообще нельзя менять. Обсуждаем: «Это у нас кто... Его бьют? Куда, по лицу?.. Не, а давай его в печень ударят…»
В наш разговор встревает рация:
- Так, это вот тут убираем все… Ты! Иди сюда! Щас играем уже! Третий раз предупреждаю, зае… пи-ип уже! Я сколько еще должен… Пи-пи-пи-пи-и-и-и-и-ип!
Это, как вы понимаете, непереводимый набор слов на местном диалекте.
И Севара переходит на осторожный шепот. Потому что второй режиссер, говорят, даже отсюда, из раздевалки может услышать посторонние разговоры. Примчится и покажет всем кузькину мать.
- Когда сценарий готов, - шепчет Севара, - я сажусь и выписываю себе все сцены. Что у кого случилось. Например, Айша плачет, ей слезы надо сделать. Не все же плакать умеют… Раньше классно было, слезоточивый карандаш продавался. Таким намажешь – и все. Сейчас спецгрима нет вообще, глицерином обходимся. И вот тут у меня, – показывает какую-то склянку, – имитация слез и пота… Да! Вот и записываю все: «Айша плачет», «Айша убитая»…
- Ее что, убивают?
- Нет, к сожалению… Убитая – уставшая, в смысле… Потом «Диана смывает грим» — это значит, в следующей сцене она без мейкапа…
Многого, к сожалению, сделать нельзя. Заплывший глаз, например. Очень кропотливой работы требует, а времени на все мало. И повторить потом точь-в-точь не получится. Потому что будут склейки на монтаже. Сцены снимаются в разное время. Сделать что-то крутое, например, разрыв кожи – не могу. Потому что у меня 15 серий, и все надо будет повторять. А это очень долго, и никто не выдержит такой грим. У актеров кожа итак страдает. Очень. Во-первых, мы работаем со спиртовыми палитрами. И это изопропил – 99,9 процентов спирта. Мы им лицо актерам протираем каждый день, чтобы снять краски. Иначе не смываются.
У нас есть колодий – это клей. Он стягивает кожу, делая шрамы. Болючий жутко. Поэтому его нужно правильно снимать. А наши актеры торопятся постоянно, поэтому начинают просто от себя отрывать. Вместе с кожей, естественно. Вот и Даулет, когда снимали сцены боев. По графику съемок все сцены шли вразнобой. И мы несколько раз на дню этот грим наносили и снимали. И у него на этом месте уже рана образовалась. А я поверх нее новый грим наношу. Даулету ужасно больно. А потом идут другие сцены, где я ему замазываю эту рану тоном.
Кстати, чтобы достоверно изображать раны в кино, Севаре приходится изучать судебную медицину. До сих пор ей все друзья и знакомые фотографии своих ран в случае чего присылают…
А операторам, чтобы достоверно снимать эти сцены (да и вообще работать в кино) надо знать массу важных вещей: про постановку кадра и композиции, откуда должен быть источник света, и какой цвет этого света должен быть на площадке, чтобы получился нужный кадр. И еще много всего. Этому специально надо учиться, долго. Поэтому здесь работают дипломированные операторы Кирилл Удалов и Мейрбек Бесбаев. Есть еще Сергей Студент – он вообще-то техник, но и с камерой может помочь, если понадобится.
Вот снимали сцену, когда Даулет добивает соперника. Камера снимает снизу. В кадре крупным планом лицо главного героя и мощные кулаки. Шквал убийственных ударов. Для этого оператор-постановщик Кирилл Удалов ложится на пол, надев на руки «лапы» (это специальный инвентарь для тренировки бойцов). Даулет бьет по ним изо всех сил с яростными воплями. Красивая сцена получилась, динамичная. А я смотрю и думаю: это, наверное, незабываемые ощущения, когда лежишь на октагоне, прикрываясь «лапами», а тебя от всей души лупит чемпион мира по панкратиону.
- Страшно было? – спрашиваю у Кирилла в перерыве.
- Еще как! - честно отвечает. – У меня до сих пор ребра болят.
Кстати, сам Даулет мне тоже признался, что ему труднее всего сниматься в подобных сценах. Он ведь профессиональный боец. Знает, что смотреть на него будут, в том числе, такие же профессионалы. И оценивать соответственно.
Он вообще скромный парень. Даже застенчивый. Спортивную карьеру оставлять пока не собирается, но большую часть времени отдает съемкам и тренерской работе. У него в Талгаре спортивный клуб, около 60 учеников от 6 лет и старше. Сироты и дети из малоимущих семей бесплатно занимаются.
В первом сезоне Даулету опыта не хватало, свободы, он стеснялся очень. По-настоящему раскрылся уже сейчас. Как сказал режиссер, совсем другим человеком стал. И хорошим актером оказался. В этом сериале, как и многих других, многое держится на обаянии главного героя. А его Даулету хватает с избытком. И камера его любит, и заметно, что все происходящее ему очень нравится. Об усталости и травмах не думает, выкладывается без остатка. Полагаю, новый сезон зрителям понравится даже больше предыдущего…
Народ на площадке, наконец, расслабился, можно и пообедать. В 5 часов вечера. Итог неплохой, вроде. Оператор-постановщик выдержал избиение чемпионом мира и чуть не лишился ребер. Даулет травмировал руку. Ернар ненадолго отключился. Маулен Красавчик слегка охрип, раззадоривая публику. Если не считать незаживающей раны на щеке Даулета (из-за грима), к концу смены все более-менее целы.
Хотя, конец смены – это у меня. А съемочной группе еще допоздна трудиться. И всю неделю без выходных. Такая работа…
Фото и видео бэкстейдж Натальи Мышкиной
