Анель Кулахметова, специалист по международному развитию, доктор наук
Вместо введения
Летом 2013 года я стояла на лужайке King’s College с бокалом шампанского в руках. За моей спиной высился один самых красивых соборов города – готический King’s Chapel, на лужайке играли легкий джаз. Я разговаривала с Илеаной, представителем Cambridge Overseas Trust, которой рассказывала, что меня зовут Анель, я из Казахстана, член колледжа Clare Hall, учусь в департаменте развития и делаю докторскую диссертацию, посвященную восприятию детства. В конце нашего разговора, который по большей части шел обо мне, я заметила, что в Кембридж поступить несложно. Илеана посмотрела на меня и с заговорщицким видом попросила больше ни с кем не делиться информацией о легкости поступления в один из лучших университетов мира. По мнению Илеаны, в Кембридж поступить сложно, а учиться здесь еще сложнее.
Моя история с Кембриджем началась летом 2011, когда я вернулась в Казахстан из США после магистратуры по международному развитию с твердым намерением остаться в стране, чтобы работать в неправительственном секторе, ведь мой американский университет вложил огромное количество усилий и выпустил специалиста, который умеет писать программы, составлять бюджет, анализировать политическую и социально-экономическую ситуацию, и помимо всего имеет представление о вопросах развития и правах человека. С момента окончания магистратуры я упорно искала работу и в октябре 2011 мне предложили временную позицию в Американском совете по международному образованию (ACCELS). Работа требовала поездок по Казахстану: до декабря 2011 я успела посетить Тараз, Шымкент, Усть-Каменогорск, Астану и Кызылорду.
Между командировками мне посчастливилось попасть на встречу в казахстанско-немецком университете, где рассказывали о грантах для обучения в докторантуре Кембриджа. Про Кембридж я, конечно же, слышала, но в моем представлении он существовал на другой планете, и учились там только гении.
После поездок по маршруту Алматы-Шымкент-Тараз-Алматы сама возможность докторантуры в Кембридже выглядела по крайней мере сюрреалистично, и, возможно, именно абсурдность ситуации подвигла меня на написание заявки. Внеземное происхождение университета помогло быстро написать research statement, заполнить анкеты, попросить моих преподавателей из University of Denver дать рекомендации. В результате к концу ноября я собрала увесистую папку из документов, необходимых для поступления в университет. Все также, не осознавая до конца важность происходящего, я прожила следующие несколько месяцев.
Подтверждение о поступлении в Кембридж пришло в марте. Мне оставалась самая мелочь – сдать TOEFL (английский университет хотел убедиться, что после двух лет обучения в США я в достаточной мере владею английским языком) и отправить результаты. Наверное, только в конце лета уже в период оформления визы я начала понимать, что моя жизнь изменится на ближайшие четыре года, что в обозримом будущем я перееду в другой город и окажусь среди людей, о существовании которых я пока не подозреваю.
Мой Кембридж
В октябре 2012 я делала свои первые шаги в городе, который еще недавно выглядел в моих глазах средоточием небожителей. В своем первом письме домой я написала: «Здесь никто не улыбается, и все говорят с британским акцентом». По сравнению с американцами, англичане и правда улыбались меньше, а прохожие не интересовались моими делами и не желали мне чудесного дня, когда я шла по улице. Ощущение, что я перестала понимать английский было связано с первым казусом, который произошел со мной на автобусной станции при покупке билета из лондонского аэропорта в Кембридж. Я минут 15 объяснялась с представителем National Express, в речи которой мое ухо улавливало лишь обрывки окончаний и междометия. Только получив свой билет и убедившись в правильности пункта прибытия, я поняла, что переговоры завершились успешно.
После трехчасовой поездки на автобусе, я наконец добралась до Кембриджа, и на первый взгляд город показался суетливым и недружелюбным. Моя первая неделя в университете была сумбурной, мне не нравилось практически все. Мне не нравилась комната, в которой я жила (по размеру соответствовавшая нашей кухне в алматинской квартире). Мне не нравился британский акцент, не нравилась погода. И на фоне всего происходившего, вызывавшего во мне исключительно отрицательные эмоции, я хорошо помню две встречи, которые изменили мое отношение к пребыванию в университете.
Практически сразу после приезда я познакомилась с Назипой. Представил меня наш общий знакомый, отправив обеим письмо в том духе, что по счастливому стечению обстоятельств две казашки – я и Назипа, находимся в одном городе. На встречу я шла без особых ожиданий, ведь в Великобританию я приехала с твердым убеждением, что после 30 лет новых друзей не заводят. Мы встретились, зашли в ближайшую кофейню, заказали кофе, и осторожно приглядываясь друг к другу, начали беседу. После двух часов общения мы так и не смогли исчерпать все темы для обсуждения. И только закрытие кафе заставило разойтись. Прощаясь с Назипой, я конечно же не могла предположить, что уже в феврале 2013 мы будем работать на одном проекте, и что благодаря ей я познакомлюсь со своим будущим оппонентом Дэвидом Бриджесом и еще с целой плеядой блестящих преподавателей и студентов факультета образования. В течение следующих четырех лет именно c Назипой я буду делиться всеми счастливыми событиями, к ней буду приходить с вопросами, сомнениями и переживаниями, и именно ее попрошу сдать мою докторскую диссертацию в январе 2017 года.
Вторая встреча произошла в моем департаменте. Нас, докторантов первого года, пригласили познакомиться друг с другом и с преподавателями. Последовало представление, и я ощутила то, что называют «синдромом самозванца» (impostor syndrome). Вокруг меня находились молодые люди и девушки, закончившие лучшие из лучших университетов мира. Только перечисление названий вызывало ощущение мурашек на коже. Половина из всех сидевших получили свои магистерские степени в Кембридже, оставшиеся – в London School of Economics, SOAS, University of Chicago, Cornell University. Со смесью ужаса и восхищения я смотрела на людей, которые были значительно младше меня, и которые твердо знали, чем собираются заниматься в течение следующих четырех лет. Это был первый, но не последний раз, когда я испытала это ощущение. Каждый раз знакомясь с рядом стоящим или сидящим человеком на семинаре, ужине или коктейле, и задавая вопрос, чем этот человек занимается, в ответ я слышала громкое название университета, где человек завершил свою магистратуру, и идею его или ее докторской диссертации, которая должна изменить этот мир к лучшему.
Самое удивительное (о чем я не подозревала в момент знакомства), что девушки и юноши, находившиеся со мной в одной комнате, через короткое время стали моей семьей, а департамент развития – моим домом. Свой первый год я забегала в университетскую библиотеку только для того, чтобы забрать нужные мне книги. Все свободное время я проводила в комнате для докторантов вместе с людьми, которые в первую нашу встречу напугали меня своей гениальностью. И я не подозревала, что в июне 2014 года мы будем гулять на свадьбе Бояны и Душана в Белграде. Я не могла представить, что летом 2015 года Гаян будет показывать мне Сеул, Инжу несколько раз посетит Казахстан для набора своего материала, и именно голос и смех Хосе Мигеля помогут мне пережить целый ряд сложных моментов. Я не подозревала, что с этими людьми я буду до хрипоты спорить, обсуждая историю СССР и постсоветских республик, Кореи, Сербии, Чили, говорить о прочитанных книгах. Благодаря им я познакомлюсь с красавицей и умницей (и выпускницей Оксфорда) Уидой Мехран, которая в последний год станет моей соседкой по квартире. Помимо всего прочего Уида окажется верным другом и умным советчиком.
Из всей нашей комнании Уида будет первой, кто защитит свою докторскую диссертацию. Сидя на берегу реки Кем душным вечером в августе 2015 года я и Инжу пытали ее, задавая один и тот же вопрос: «Ты счастлива? Скажи нам, что ощущает человек после защиты докторской диссертации в Кембридже?»
Уида со свойственным ей спокойствием даст нам ответ, который будет полностью соответствовать моими собственным ощущениями. Завершение докторской диссертации делится на стадии, скажет она, и защита – лишь одна из этих стадий, именно поэтому каких-либо грандиозных ощущений от свершившегося испытать не получится.
Уида окажется права. После сдачи первой версии диссертации в январе 2017 года я ощущала лишь физическую усталость. В тот момент я и моя мама находилась в Нью-Йорке. Утром я отправила диссертацию Назипе, взявшую на себя ответственность распечатать, переплести и сдать ее. А вечером вместе с мамой пошла на премьеру оперы Гуно в MetOpera, а потом (возможно от чувства переполнявшей радости по поводу нахождения в Нью-Йорке, который мне наконец получилось ощутить) благополучно забыли о нашем рейсе в Алматы.
Затем последовало долгое ожидание. Только в апреле я получила письмо из Кембриджа, в котором мне предлагалось выбрать дату собственной защиты. Начиная с апреля на протяжении следующих месяцев я читала свою диссертацию и искала в ней всевозможные изъяны. Пожалуй эти месяцы были самыми сложными: я сомневалась во всем – в выборе слов, в постановке задач, в полученных результатах. За три дня до защиты волнение достигло своего апогея, за эти три дня, я наконец составила список возможных вопросов, которые могли задать мои оппоненты. В течение этих трех дней я отвечала на вопросы о своем вкладе, оригинальности темы, выборе именно тех методов исследования, которые определила в своей работе.
В день защиты в состоянии крайнего волнения я вошла в комнату в два часа дня и вышла из нее в районе четырех со степенью доктора наук. Экзекуции, которую я ожидала, вовсе не было, как и агрессивной атаки на мои идеи. Как и предупреждала Уида, на протяжение двух часов я и мои оппоненты вели интересную беседу. Половину из вопросов, которые как мне казалось мне должны были задать во время защиты, мне не задали, как и не сделали те замечания, которые я ожидала. В комнате, а затем повторно в коридоре, оппоненты поздравили меня с присвоенной новой степенью.
После защиты я и моя мама оказались в итальянском ресторане, где я ей сообщила, что не ощущаю грандиозных изменений в своем организме от снизошедшей на меня степени доктора наук. Этих изменений я не почувствовала ни на следующее утро, ни через два дня, ни даже спустя две недели. Я продолжаю ощущать себя собой. Наверное, это означало, что после защиты докторской диссертации жизнь продолжается.
Я вернулась в Алматы. Сидя в своей любимой кофейне за написанием этих строк, я продолжаю задавать себе вопрос, что же я ощущаю после защиты.
Наверное, чувство невероятной благодарности судьбе. За эти пять лет я встретила людей, которые стали мне близки, несмотря на разницу наших политических взглядов и литературных вкусов. Пять лет дали мне возможность сотрудничать и работать с различными департаментами Кембриджа, преподавать студентам, слушать лекции блестящих специалистов. Я имела возможность участвовать в обсуждениях на интересные и противоречивые темы со студентами и преподавателями своего и соседних департаментов и факультетов. И наверное, именно беседы со случайными или постоянными собеседниками, обсуждение своих и чужих научных интересов, книг и статей, которые мы читали, вопросы и ответы во время семинаров, мысли, высказанные на улице или за кофе, во время обедов и ужинов – все, по чему я буду больше всего скучать.
Что вполне естественно, я буду скучать по атмосфере многочисленных библиотек университета и колледжей, в которых провела большую часть своего времени. Благодаря Уиде (и в нарушение всех правил колледжа), летом 2015 года три главы моего литературного обзора были написаны в уютной атмосфере библиотеки Queens’ College. Последние главы диссертации я дописывала на первом этаже библиотеки или же в кафетерии Fitzwilliam College, где я вновь оказалась благодаря моим друзьям.
Оглядываясь назад, я в очередной раз понимаю, что без финансовой и эмоциональной поддержки, все это было бы невозможно. Финансовая поддержка (в первую очередь со стороны моей мамы) дала мне возможность жить на полную катушку, путешествовать, видеть и познавать каждый день что-то новое.
Научный поиск – это всегда сомнения, и поэтому (будучи по природе человеком сомневающимся) на протяжение всего времени, которое я провела за написанием диссертации, мне было важно слышать фразу «у тебя все будет хорошо». Я считаю, что мне невероятно повезло, ведь в последние дни перед защитой эта фраза постоянно звучала из уст людей, которые были близко и очень далеко. Я знала, что за меня «болеют» мои друзья и друзья нашей семьи в Казахстане. Мне присылали письма с пожеланием удачи с разных частей света — от США до Кореи. Мой замечательный однокурсник из Германии потратил практически целый день, объясняя мне – автору, насколько интересна моя диссертация, и как он ждет-не дождется, когда я сдам финальный вариант, чтобы почитать ее. Именно эта поддержка давала мне силы все это время, и я искренно благодарна за нее.
Вместо заключения
Когда я думаю о Кембридже, я в вспоминаю два места, которые для меня особенно символичны. Это два моста через реку Кем – мосты Clare College и King’s College, на которых я останавливалась каждый раз, потому что не могла пройти мимо открывавшейся с них панорамы. На одной стороне моста Clare College растет бук, посаженный в конце 19 века. Это дерево пережило две мировые войны и видело несколько поколений амбициозных студентов, приезжавших в Кембридж для реализации своих надежд. Это дерево видело и меня.
На спуске с моста King’s College стоит камень, на котором выбиты строки из стихотворения выпускника университета, китайского поэта-романтика начала 20 века. Стихотворение «Прощание с Кембриджем» заканчивается словами:
Легкой походкой я ухожу,
Так же тихо, как я пришел.
Я взмахну рукавом, чтоб с него отряхнуть,
Как пушинку, облака шелк.
В отличие от поэта-романтика, я не прощаюсь с этим городом, а просто говорю “до свидания”. Я точно знаю, что буду возвращаться.
Материал впервые опубликован в 2017 году.
