Ye-Ye, также известен как Канье Омари Уэст — американский исполнитель хип-хопа, рэпер, продюсер, композитор и дизайнер. 45 лет
Все, что у меня было еще совсем недавно, – это мое эго.
Та авария (автомобильный инцидент 2002 года. – Esquire) дала мне совершенно новый взгляд на жизнь – намекнула, что все делится на «прямо сейчас» и «возможно, уже никогда». Все, что у нас есть, – это сегодня, потому что вчера уже ушло, а завтра обещано не всем.
Успех для меня – это возможность выпускать на волю свои идеи, поэтому практически все свои деньги я трачу на то, чтобы создавать что-то новое.
Если ты хочешь придумать что-то – стань трехлетним. Просто закрой глаза и думай о самом раннем детстве, какое только можешь вспомнить. Тогда твоя способность создавать и придумывать не была ограничена ничем.
Мне кажется, большинству людей некомфортно жить со своей мечтой. Поэтому им так тяжело бывает принять мечты других.
У всего на свете есть правила. Есть правила у моды, и они требуют от людей одеваться во все черное. Есть правила у искусства, и они требуют светлых галерей. Есть правила у бетонных зданий и кирпичных стен. Есть даже правила того, как должна выглядеть бруклинская квартира. Но у мечты нет правил. Настоящая мечта их просто ни во что не ставит.
Я хочу, чтобы музыка была трехмерной, как голограмма, которую показывал R2-D2 в «Звездных войнах».
Инновации переоценены. Как однажды сказал мне Стив Джобс, инновации не приносят денег. Деньги приносят их повторения.
Рэп – это просто новый рок-н-ролл.
Я никогда не смогу увидеть свое собственное выступление живьем, и это самое большое разочарование, которое я могу представить.
Как говорила моя бабушка, жизнь – это выступление перед публикой.
Моего деда звали Портвуд, и он – с чуткостью чернокожего южанина, выросшего в Оклахоме, – назвал свою дочь Донда, а потом уже Донда назвала своего сына Канье. Такие имена очень футуристические и очень мирские.
Моя мать много читала мне в детстве, но моими сказками на ночь были истории наподобие того, почему у сфинкса нет носа.
Все, что у нас есть, – это сегодня, потому что вчера уже ушло, а завтра обещано не всем.
Есть вещи, которые я понимаю; есть вещи, которые не понимаю; есть вещи, от которых мне хочется избавить свою память, и есть вещи, о которых я хочу говорить. Но когда речь заходит о любви, я вообще не знаю, что сказать. Я просто счастлив, что она у меня есть.
Ким (Ким Кардашьян, жена Уэста. – Esquire) гораздо более красива, чем я талантлив.
Когда я думаю об определении прекрасного, я думаю о грозовом небе, которое подчеркивает и прорисовывает контуры зданий. Надо только задрать голову.
Меня оскорбляет, когда, разговаривая со мной, люди используют музыкальные аналогии. Типа упрощают до моего уровня.
Меня интересуют люди, меня интересует общество, меня интересуют инструменты вдохновения, меня интересуют те, кто поверил в себя, – меня вообще многое интересует. Но иногда публично плевать на что-то означает интересоваться этим больше всего.
Комфорт не доставляет мне удовольствия.
Классовое деление общества – это новый расизм. Это дискриминация по признаку того, в какую школу ходят твои дети и сколько ты зарабатываешь. Но для меня мой водитель важнее главы любой компании. Он важнее всех тех, кто заходит в мой дом и хватает бокал шампанского.
Кто-то хочет быть первым классом, а кто-то хочет быть бизнес-классом. Но когда самолет падает, погибают все.
Две вещи могут случиться: я могу оказаться прав и я могу ошибаться. Но если посмотреть на последние десять лет, я скорее оказываюсь прав.
Тому, что я говорю, следует верить процентов на 90, а на самом деле лучше не верить вообще. Я же могу вас всех дурачить. Вас и весь мир, причем все время.
Я хочу одеваться как ребенок.
