Почему героями выборов являются наблюдатели и что скрывалось за обращением Косанова к митингующим, объясняет Гульнара Бажкенова.
Директор детсада, в который ходит мой сын, провела 9 июня на своем избирательном участке. С раннего утра воскресенья до поздней ночи, с 05:15 до 00:47, в редкий для директора детсада вымученный выходной Ольга Бутко работала или, вернее будет сказать, бескорыстно служила обществу наблюдателем на выборах. И это, пожалуй, лучшее из всего, что случилось с нами этой весной после отставки первого президента.
Пассивность нам была навязана, люди – самые обычные, не общественные деятели, не гражданские активисты, не звездные блогеры – хотят принимать участие в самом важном политическом действии и готовы нести ответственность за свою страну. Не все, конечно, судя по описаниям самих наблюдателей, которых без обычной иронии, характерной для описания людей, активизированных социальными сетями, можно назвать командированными «Фэйсбуком» – на каждого из них приходилось по несколько наблюдателей для галочки, которые сидели весь день, копошась в своих мобильниках, то и дело уходили попить чаю, а вечером торопились поскорее освободиться от возложенной на них обязанности.
«Оян, казах!» – говорит таким молодежь, создавшая одноименное движение.
И радоваться им должна в первую очередь власть, ведь кто-то, проснувшись, пошел на площадь, а кто-то – наблюдать и голосовать.
В нормальном здоровом состоянии общество держится на самоуправлении вторых. Когда что-то идет не так, ситуацией управляет улица.
Власть упорно не хочет слышать ни тех, ни других.
На прошедших выборах казахстанцев лишили права проводить социологические опросы и проводить экзитполы в день голосования, предоставив такое право паре аффилированных с властью организаций, что невозможно объяснить ничем иным, как желанием что-то скрыть. Этот запрет лишает возможности делать выводы, опираясь на факты, что у того или иного кандидата были украдены голоса. Сколько человек в действительности проголосовало за Амиржана Косанова?
Даже учитывая, что немало голосов утащили соратники по оппозиции и активисты, сделавшие ставку на бойкот, у меня, как и у многих, есть ощущение, что это больше, чем шестнадцать процентов.
Независимые наблюдатели «Фэйсбука», а верить можно только им, потому что только они могли предотвратить вбросы, демонстрировали фотографии протоколов на своих участках. Достаточно пройти по популярным хэштегам #победанаблюдателей2019, #наблюдательказахстан2019, #зачестныевыборы, #бақылаушыларжеңісі2019, #сайлау2019, чтобы увидеть: кандидат под номером три Амиржан Косанов набирал как минимум 25 процентов. На участке директора детсада моего сына «Дочки-сыночки» за него отдали голос 32% избирателей, за Токаева 55%, о чем свидетельствует четкая фотография протокола и ликующие сообщение – да, у нас 55 и 32, но это честные 32! Хэштеги к делу не пришьешь, но чем, как не манипуляциями можно объяснить такое сильное расхождение, когда наблюдатели все как один показывают двадцать пять, тридцать, а кое-где пятьдесят и больше процентов, а официальная цифра шестнадцать, в Алматы и вовсе восемь процентов? Независимые наблюдатели не могли покрыть все участки, значит, там где их не было, кое-что происходило. Некоторые попадались, наблюдатель на участке 820 в Талгаре Самат Джамаев, отлучившись по нужде и вернувшись, застал начальницу своего участка вбрасывающей бюллетени в урну.
В интернете много других видео- и фотосвидетельств, которые говорят о том, что, даже побеждая, партия власти шла на нарушения в пользу своего кандидата. Ей нужна была только сокрушительная победа.
И все это происходило в день, когда несколько сот людей вышли на площадь бойкотировать выборы. Как минимум, можно было быть благодарным тем, кто при таком раскладе пошел не туда, а на избирательные участки. Чем больше манипуляций на выборах, тем больше разочарованных людей будет предпочитать площадь. Эта пропорция будет расти. Уже в этот раз места временного заключения были переполнены и задержанных в Астане увезли куда-то под Караганду и в Степногорск.
Самым наивным решением в попытке сбить накал страстей было выпустить в послевыборную ночь, еще до объявления официальных результатов, Амиржана Косанова с обращением к своим сторонникам. Трудно представить, что он это сделал сам – решил ни с того ни с сего вдруг пойти на опережение Центризбиркома, признать итоги голосования, поздравить победителя и осудить митинги.
Конечно же, его попросили, и это много говорит о понимании людей, принимающих решения. Такие сделки имеют смысл только с безусловными, сильными лидерами протеста.
Можно понять, например, турецкие власти, которые в результате переговоров убедили Абдуллу Оджалана выступить из тюрьмы с призывом к курдам прекратить войну с турецким правительством, потому что Оджалан – икона курдского сопротивления, но, кстати, даже ему не удалось навсегда прекратить давнее историческое противостояние. Ветеран оппозиции Амиржан Косанов, при всем уважении, не был в полной мере лидером протестного электората, что и сам неоднократно признавал, заявляя в том числе и мне в интервью, что чуть ли не с удовольствием уступил бы место кандидата другому представителю оппозиции, да никто не захотел. Амиржан Косанов был кандидатом против всех, фигой, которую недовольные граждане хотели показать властям, и заставлять его ночью, едва закончилось голосование выступать с невнятным обращением к сторонникам было непростительной подставой.
Вчера Косанов был лидером протестного электората, а сегодня он проклинаемый комментаторами аккаунт, который в «Инстаграмме» еще и взломали, переименовали и удалили все фотографии владельца.
Вот и весь результат в сухом остатке сложных политических технологий.
Уже на следующую ночь по призыву известного айтыскера Рината Заитова, объявившего о создании собственной партии и задержанного полицией, на улицу вышли около двухсот крепко сбитых молодых людей. Тысячи человек следили в прямом эфире за трансляцией автомарша по улице Толе би.
Сегодня любая популярная личность с сотней тысячей подписчиков – певец, актер или блогер – может собрать толпу, организовать партию, повести на штурм за все хорошее и против всего плохого.
Заставить разойтись по домам – гораздо сложнее. Автокараван еще долго оглашал ночной Алматы своими сигналами, а собравшиеся возле ДВД пошли пешим маршем по улице, несмотря на обратный призыв айтыскера, мол, со мной все в порядке, по домам, джигиттер. Партию создавать популярный артист передумал, но его упоенным воздухом последователям, кажется, было уже все равно.
Если считать за самое лучшее, что случилось с нами этой весной – нервное пробуждение, то и худшее, что может произойти, вытекает из этого. Власть может банально испугаться. И как всякий испуганный человек в таком состоянии принять неправильные решения.
«Если вы почувствовали волю и требуете невыполнимого (ну а кто самоуничтожался по собственной воле?), значит, не будет воли», – примерно так могут рассудить эти люди, и для них неважно, что это будет только отложенное решение.
Мы еще не знаем, как далеко может зайти власть в своем стремлении сохранить преемственность и стабильность. Я бы не была столь оптимистична. После казахской весны вместо долгожданного лета может наступить сколь угодно длинная зима.
