В театре «АРТиШОК» премьера - «Антиутопия». Но это не спектакль, а какое-то иммерсивное действо, вовлекающее и погружающее зрителя в мир актуальности стихов и музыки Ермена Анти. Единственный, кого сегодня можно назвать настоящим до мозга костей (а, может, и последним) рокером в Казахстане, дал представление в Алматы. Сраженный и сбитый с ног волной «Антиутопии» Роман Райфельд поговорил с Ерменом о разном, музыкальном и политическом, злободневном и животрепещущем.
Его стихия - панк, но не ждите от него, если не слушали раньше, безобразий в стиле Sex Pistols. Это очень разумная музыка, при этом мелодичная и в то же время мощная, драйвовая, бьющая в самую болевую точку сегодняшнего дня своими текстами, хлещущими пониже спины весь этот «кровавый цирк озверевшей шизофрении». Восхищает его политическая позиция, как музыканта и человека - в его случае это не две разные личности, как у большинства коллег. Более 30 лет этот парень из Актобе был известен как основатель и лидер панк-команды «Адаптация» - группы, которая, опять-таки, единственной из Казахстана имела вес в соседней северной стране, где рок-музыка не пустой звук, а естественная и огромная часть современной музыкальной культуры. Живущий сейчас в Эстонии российский музыкальный критик Артемий Троицкий в интервью «Эху Москвы» когда-то так высказался о казахстанской группе: «Вот это да, вот тут я могу сказать – шапки прочь».
Ермен, как случилось, что появилось это представление в «АРТиШОКе»? Язык не поворачивается его назвать ни шоу, ни концертом, ни спектаклем.
Может показаться, что «Антиутопия» - проект, подготовка которого заняла очень много времени, но это не так. Благодаря Антону Болкунову - режиссеру театра, удалось всё организовать буквально за пару месяцев. В феврале он приходил на мой концерт в Алматы и озвучил идею. Я дал согласие и выслал ему список песен, которые сейчас играем. Они отобрали 16 композиций и подготовили спектакль. А группа подъехала буквально за день до премьеры. У нас было два прогона, и мы вышли на сцену перед зрителями. Антон - наш старый фанат. Двадцать лет назад он впервые попал на мой концерт в Доме офицеров в Алматы. А старшее поколение “АРТиШОКа” - Галина Пьянова и Настя Тарасова - делали мне концерты в конце нулевых. Антон, став режиссером, передал эту эстафету молодым актерам театра. Он хорошо знает наше творчество, и это была его идея совместить концерт со спектаклем. Он сразу сказал: «Я хочу, чтобы там звучала не фонограмма, а играла живая группа». Остальное - его замысел. Я сам не видел ещё и половины спектакля, потому что большая часть действа происходила у нас за спиной. Мы ждем, когда будет готово видео. Сделаем премьеру на моем YouTube-канале и канале театра.
Какие песни звучали в «Антиутопии»?
Они охватывают большой период времени. Например, “За измену Родине” написана в 1996 году. Это одна из главных моих песен, просто так получилось, что сейчас она сверхактуальна, бьёт в точку. “Так горит степь” - это 2001 год. Были и новые песни из моего последнего альбома “Груз 2022”. Что касается “Неба в огне”, где “акиматы просят огня”, она была написана в 2016 году, до январских событий. Живя в Казахстане и анализируя нашу реальность, понимаешь, что вокруг каждого областного центра образовались большие фавелы, где живет бедное население, у которого нет будущего, и что рано или поздно этот нарыв взорвется. Я не люблю, когда мне говорят “Вы написали пророческие стихи, Вы все это предвидели”. Просто так, к сожалению, сложилась сегодняшняя жизнь, что песня опять стала актуальной. Знаешь, бывает, задают вопрос: в чем смысл жизни. Бред какой-то! Отношение такое у людей, что рок-музыканты - это какие-то пророки или оракулы. Я до сих пор не знаю, в чем смысл жизни, я в поиске, в дороге. Нет, я не гуру.
Слушая ваши стихи и музыку, понимаешь одновременно две вещи: что все это здорово и уровнево и больше ориентировано на российский рынок. Вы работали долгое время в Санкт-Петербурге, сотрудничаете с российскими рокерами, выпускаете там альбомы, гастролируете там, хотя с началом войны отменили все концерты в РФ.
Последний альбом, вышедший в 2022 году, - это полностью интернет-проект. В нем принимали участие казахстанские и российские музыканты, которые записывали свои партии в Актобе, Санкт-Петербурге и Тбилиси. Буквально вчера я разговаривал с одним знакомым музыкантом из Питера. Мы обсуждали текущий момент, я ему предложил переехать в Казахстан. Там (в Питере) очень тяжелая ситуация : спектакли и концерты запрещаются, процветает доносительство на музыкантов и других деятелей культуры, не поддерживающих агрессию против Украины. Отменив все концерты, считаю, что правильно сделал, хотя при этом сократилась моя концертная география, т.к. процентов 70 моих концертов приходились именно на Россию. Сейчас больше стараюсь работать на Алматы. Он сейчас становится такой культурной Меккой страны, у вас происходит множество событий, движений, появляются молодые группы. Помимо Алматы и Актобе регулярно играем в Астане и Караганде.
Но Казахстан - не рок-страна. Это очевидно. Здесь всегда была в почете в лучшем случае поп-, а последние 30 лет - даже примитивная той-музыка. Есть ли будущее у рока здесь?
Да, в Казахстане есть города, где рок-музыки как таковой не было и нет. Например, Кызылорда. Там живет население, которое преимущественно говорит на казахском языке, а рок-музыки на казахском языке не было. Но, к примеру, в соседнем Таразе появилось несколько авторов, которые играют даже не рок, а инди-поп очень высокого уровня. Правда, это lo-fi - люди записываются дома, их музыка немного напоминает Молданазара. Но это уже что-то. В Караганде есть интересная группа “Антитентура”. Ее лидер Сергей Стрельцов - чувак моего поколения. Стилистически это смесь панка, авангарда и поэзии абсурда. Если сравнивать с Европой или Россией, у нас рок - это, конечно, не настолько популярный жанр. Он просто имеет место быть. Я, к примеру, застал еще алматинский рок-клуб, играл там (Алматинский рок-клуб «Рухани» существовал с 1988 по 1995 гг. - прим. Esquire). Касательно рока, обществу в целом вообще по барабану, это музыка молодых. Поэтому молодёжь и будет делать рок-музыку. Да, есть еще и музыканты старшего поколения, но что-то интересное будет исходить именно от тех, кому сейчас 18-20 лет. Кстати, играя концерты в Актобе, обратил внимание, что к нам опять пошел поток молодёжи. Если на моих концертах молодая публика, значит мы живём «здесь и сейчас», есть контакт. Если на концерты станут ходить только мои ровесники, значит, пора на пенсию. А 1 мая мы играли в Алматы, на антивоенном фестивале «Мир! Punk! Май!». В нем принимало участие три поколения групп. Например, были девчонки лет по 20, они играли хардкор панк. Так что будущее у рок-музыки в Казахстане есть, и в основном движение будет происходить в Алматы. Я последние полгода к вам езжу и ощущаю энергетику этого подъёма. Это касается не только рок-музыки, вообще – творческой среды.
Как, на твой взгляд, изменилась рок-музыка за последние годы?
Я живу в Актобе. Мощное панк-движение здесь было в 90-е. Мы («Адаптация») его и инспирировали. Была тусовка такая, называлась Актюбинский панк-клуб. Потом всё это пошло на спад. В нулевые был всплеск гедонизма, все ловили кайф, было модное выражение «мы на позитиве». Сейчас, в связи с войной на Украине, рок-музыканты снова стали реагировать на происходящие политические процессы, т.к. война затронула многих. Тогда «Адаптация» многими воспринималась какой-то архаикой: как вы поете, о чем? Сейчас мир изменился, и социальная тематика снова стала крайне актуальной, в том числе и в рок-музыке.
Что думаешь о ситуации в стране? Стал ли Казахстан новым или по-прежнему, цитируя одну из твоих песен, «извращённая реальность ослепляет глаза»?
Я участвовал в январских событиях, выходил в Актобе на площадь. Мною двигало желание перемен, потому что страна и общество устали от Назарбаева и его семьи - они завели страну в тупик. Я выходил ради будущего своих детей, чтобы этот клан, эта власть ушла, чтобы у нас были какие-то перспективы. У меня вышла книжка “Номад панк”, в ней есть целая глава, посвященная Кантару. Дальнейшие события (война на Украине) полностью поменяли контекст ситуации в Казахстане. Я считаю, что в эти семь лет правления Токаева, если мы избежим втягивания в войну - это уже будет хорошо, можно считать, что нам повезет. Потому что, процессы, которые происходят там, они настолько непредсказуемые. Они могут послужить определенной воронкой, в которую, помимо Украины, будет затягивать все страны, которые граничат с Россией.
Что-то стало другим в твоем родном городе?
Люди хотят перемен сразу. Они думают: вот ушел Назарбаев, всё - через месяц или через полгода все должно измениться. А так не бывает. Система выстраивалась 30 лет бывшими “партийными” людьми. Добиться быстрых перемен за год-два невозможно. Я не строю особых иллюзий, потому что вижу что происходит. Например, в Актобе вообще ничего не поменялось: как воровали, так и воруют, как делали плохие дороги, так и делают. Возможно, ничего и не изменится. Но за последние 14 месяцев я научился ценить мирную жизнь: когда можно сесть в самолет, слетать в Алматы, отыграть концерт и вернуться домой. Когда на улице никто никого не режет, не падают бомбы, я научился это ценить. Потому что, если страна втянется в войну, мы забудем обо всем. О каких-то демократических переменах, о борьбе с коррупцией. Это все будет уже за бортом.
Ты думаешь, все происходящее в России - настолько глубоко и надолго?
Многие люди, к сожалению, не отдают себе отчета в том, что происходит у соседей, им вообще эта война по барабану. Я же за ситуацией слежу. А есть и другие - они подвержены влиянию российской пропаганды. Нам давно нужно заставить власти отключить вещание в Казахстане российских новостных телеканалов. Если раньше это был вопрос информационной безопасности, то сейчас речь идёт о психическом здоровье граждан. Я живу в области, которая граничит с Россией и вижу, как пропаганда калечит и меняет наших людей. Они каждый день смотрят телевизор, всё в себя впитывают и потихоньку звереют. Т.е. мы ходим по улицам с людьми, которые неадекватны. И может настать время, когда они будут готовы убивать, потому что телевизор и пропаганда им это разрешили.
Больше, чем российские новости, меня шокирует падение уровня культуры в самом широком смысле здесь. Это то, с чем я сталкиваюсь каждый день. Цитируя тебя, «уходят в прошлое правила этикета» и наступает «время большой чумы». Даже в Алматы.
Я на выходных ездил на природу и видел кучу мусора, которую оставили горожане. Я смотрел на неё и думал: вот вы хотите, чтобы соблюдались какие-то там права человека, чтобы у нас было гражданское общество. Но в нем человек должен ощущать себя гражданином, нести какую-то ответственность. 30 лет назад распался СССР и тогда казалось, что это навсегда. Но спустя два десятка лет в России возобладала тенденция к реставрации этого образования. Те, кто ратует за это, не понимают, что мир изменился, и молодое поколение - уже другие люди. Я все надежды связываю именно с ними, теми, кто оторвётся от совкового прошлого и будет развиваться по-другому, построит другую страну, другой мир. Всю эту архаику навязывают представители старшего поколения, все эти дедушки, которые были членами КПСС.
Я понимаю, это о них ты написал «новая искренность и старые мудаки». Но, слушай, к примеру, байбеки - далеко не дедушки, внутри которых труха. Они видели мир, учились по «болашакам» за границей...
Такие люди используют государственные службу и институты для карьерного роста и обогащения. Система, созданная в Казахстане за 30 лет, подразумевала, что если ты идешь на госслужбу, ты должен становиться коррупционером автоматически. Поэтому они знают, что если поступают туда, то, чтобы зарабатывать деньги, патриотизма в этом никакого нет. И потому очень многие адекватные люди из тех, кто получил образование за границей, учился в Европе, Америке, стараются остаться там, не возвращаются в Казахстан. А про «Нур Отан» что говорить? Это же калька с КПСС.
Одним из казахстанских трендов последних лет является подъём национального самосознания, который требует музыки на казахском языке. У тебя был казахоязычный музыкальный проект. Почему бы не бросить все силы на его возрождение?
Он называется «Бишара балдар». Песня «Алдар-косе», которую мы играли на спектакле «Антиутопия», из его репертуара. Шло начало 90-х, когда еще и интернета не было. И я подумал: почему на казахском языке нет панк-рока? Прошли годы, и в 2004 году французы предложили нам записать альбом. А я им - сделать сплит-пластинку: на одной стороне «Адаптация», а на второй - «Бишара балдар». Пластинка называлась «Pank rock du Kazakhstan». Люди после одного из концертов сказали: «Мы слушаем вас и на русском, но хотели бы, чтобы такой панк вы записывали и на казахском». Но я не могу написать на казахском такую песню, как “Так горит степь” - я закончил русскую школу и институт. Я брал саму идею, концепт. Например, “Я люблю свиное мясо”, когда мне нужно было сделать антиклерикальную песню. Или “Алдар-косе” про народного героя, где брался припев, под него отдельно писался куплет и музыка, и все это вместе очень хорошо работало. У меня есть приятель, он автор одной из песен, вошедших в тот альбом «Бишара балдар». Он мне сейчас выслал очень много новых интересных текстов, в т.ч. о событиях января 2022 года. Надо просто найти время и сделать, чтобы все это было на уровне. Проект, хоть и давно был создан, но у него есть некая планка - хуже делать нельзя.
Так почему бы не заняться этим сейчас?
Для меня 24 часа в сутках - это очень мало. Не хватает времени заниматься очень многими вещами. Есть основной проект. А в последний год я занялся еще и литературой. Вышло несколько книг. Я не успеваю сделать и половины вещей из того, что мне хотелось бы. Настолько все ускорилось. У меня была такая песня в 2011 году «Как разгоняется мир», она как раз об этом. Тем более нужно учитывать возраст. Мне уже 49, к энергии и времени стал относится по-другому, ценить их иначе. Я очень экономлю их. От многих вещей пришлось отказаться, чтобы лучше выложиться на концерте, сделать какие-то важные вещи.
Расскажи про свой новый проект - трио Art Chaos Community.
«Адаптация» была распущена летом 2019 года, за полгода до пандемии. В 2020 году я решил начать сольную карьеру. Успел съездить в Финляндию на анархический фестиваль «Дед Мороз против Путина», и началась пандемия. Но играть-то хотелось, и я собрал новый состав, который получил название «Art Chaos Community». Это не совсем группа, это все-таки состав. Хотя, например, барабанщик Артем Осипов играл в «Адаптации» (2012-2014). А бассист Тимур Кенесов, актюбинский парень, хороший гитарист. Он потихоньку набирается гастрольного опыта, он играл Актобе в кавер-бэнде.
Ты несколько раз говорил о своих книгах и увлечении литературной деятельностью...
В Актобе небольшим тиражем у меня вышла автобиографическая книга «Номад панк» - история «Адаптации» и актюбинского панк-рока. Я продал весь тираж за полтора месяца, она ушла в 16 стран мира. Планировалось издать её в Москве и большим тиражом, но из-за введенной там военной цензуры мне предложили убрать главы про 2014 год, Кантар и начало войны. Таких купюр я принять не мог и отказался. А в 2019 году был в Германии и подписал контракт с книжным издательством «Dagyeli». Оно специализируется на выпуске книг центрально-азиатских авторов. Из-за пандемии выход книги откладывался, и я уже было подзабыл о контракте, а тут мне пишут: у нас все готово, издаём. Называется книга «Второе пришествие вундеркиндов». Это сборник текстов «Адаптации» и моих стихов. В книге они представлены на немецком и русском языках. В последний раз казахского автора в Германии издавали лет 10 назад, и это был Олжас Сулейменов, его также выпустили в «Dagyeli». В марте издательство организовало мне литературно-музыкальный тур по Германии, Австрии и Чехии. Мы ездили с переводчиком Марио Пшера: на концертах я читал по-русски, а после он читал в переводе. Пока готовили тур возникли ребята из Праги, которые делают концерты, они попросили у меня тексты песен и стихов, перевели на чешский, и вот в начале июня уже этого года в Праге выйдет книга «Красота озверевших будней», название - строчка из песни «Проза зимы» (альбом «Цинга», 2014).
Что будет со спектаклем «Антиутопия» дальше? Дали только два представления.
Я думаю, продолжение мы увидим, скорее всего. У театра есть традиция, если премьера прошла удачно, через какое-то время спектакль повторяют. Предварительная договоренность у нас есть, но надо взять какую-то паузу.
Беседовал Роман Райфельд
Фото со спектакля «Антиутопия»
