Художник, иллюстратор, декоратор, писатель, ушел из жизни 27 апреля 1967 года в возрасте 75 лет
Трудно быть точкой, легко быть линией, ибо в нашем мире все движется.
У меня черные волосы, сердце как у юноши, я неутомим! Беспокойный, устремленный, злой, всегда один в своих исканиях. Загадка века! Самый элегантный мужчина земного шара! Величайший деятель науки и искусства! Гений первого ранга межпланетной категории!
И Гойя, и Бердслей произвели на меня самое потрясающее действие, и я стал Сергеем Калмыковым!
Искусство – радость. Мы чувствуем, что руки наши свободны и все можем. Почему? Потому что не выходим из известных границ. В них мы свободны. Искусство налагает на нас границы – классицизм. Мы должны дышать классиками.
При помощи зрения мы воспринимаем одновременно различные ступени прошлого, в то же время при посредстве зрения мы в состоянии предугадывать будущее.
Проходит время сладострастия пола (давно пора), наступает время возникновения сладострастия зрения.
Каждая краска – особый ритм, всякий ритм – схема. Самые красивые и разнообразные ритмы и схемы дает нам только живопись.
Великие музыканты окажутся пигмеями в сравнении с великими живописцами.
мир болен. Нет ничего удивительного в том, что художники, и именно живописцы, могут привести мир к спасению.
Картины – не неподвижное здание, а находящийся в движении механизм. При рассмотрении картин следовало бы применять высшую механику и математику.
Подражание – это не свойство человеческой природы, это воздух, которым дышит наша человеческая грудь.
Не все, что движется от прошлого к будущему, движется вверх.
Творчество в искусстве – то же, что товарищ в общежитии. И то и другое – синонимы. Они и начинаются с одной буквы.
Для того чтобы стать хорошим художником, надо как можно больше и по возможности медленнее ходить.
Я видел самого Репина! Маленький, подслеповатый, дряхлый-дряхлый, но очень беспокойный человек с длинными волосами. Все повторял: «Ах, несчастный! Ах, несчастный!» – о каждом художнике.
К сведению будущих составителей моей монографии. На красном коне наш милейший Кузьма Сергеевич (Петров-Водкин, «Купание красного коня». – Esquire) изобразил меня. Да! В образе томного юноши на этом знамени изображен я собственной персоной. Только ноги коротки от бедра. У меня в жизни длиннее.
Я хочу превзойти Малевича и Кандинского. С интересом прочел их рукописи.
Не способен ни к какой партийной работе. В силу беспечности своего характера, вообще столь свойственной художникам, а также в силу общечеловеческой слабости, а именно лени.
Пороки необходимы нам.
Есть два класса мужчин. Курящие и ругающиеся по-матерному – это первый класс. Некурящие и не ругающиеся по-матерному – второй класс (к этому классу принадлежу я, но это пустяк). Лица, принадлежащие к первому классу, будут стерты с лица земли лицами второго класса, как более сильными и строгими.
Вот представьте-ка себе, из глубины Вселенной смотрит миллион глаз, и что они видят? Ползет и ползет по земле какая-то скучная одноцветная серая масса — и вдруг как выстрел – яркое красочное пятно! Это я вышел на улицу.
У меня нет мании величия. Я очень скромен и беден. Обыватели представляют себе гения, наверное, так. Это величайшие оклады. Популярность. Растущая слава, деньги. Мы же, скромные профессиональные гении, знаем: гений – это изорванные брюки. Это худые носки. Это изношенное пальто.
Запах пудры обнажает женщину.
Все женатые мужчины и замужние женщины – патентованные преступники и преступницы.
Как можно умереть? Повеситься на сцене, на колосниках, ночью. Остаться после спектакля. Наутро – сенсация, фурор!
Когда у меня выпадут зубы, я буду гордиться собой.
Все фантазии можно реализовать.
Что мне какой-то там театр? Или цирк? Для меня вся жизнь – театр.
Бессмертия все равно никакого нет.
[gallery ids="29143,29144,29145"]
Иллюстратор Мария Дроздова(instagram: @marie.drozd.ova) Благодарим за помощь в подготовке материала Рустема Бегенова
Трудно быть точкой, легко быть линией, ибо в нашем мире все движется.
У меня черные волосы, сердце как у юноши, я неутомим! Беспокойный, устремленный, злой, всегда один в своих исканиях. Загадка века! Самый элегантный мужчина земного шара! Величайший деятель науки и искусства! Гений первого ранга межпланетной категории!
И Гойя, и Бердслей произвели на меня самое потрясающее действие, и я стал Сергеем Калмыковым!
Искусство – радость. Мы чувствуем, что руки наши свободны и все можем. Почему? Потому что не выходим из известных границ. В них мы свободны. Искусство налагает на нас границы – классицизм. Мы должны дышать классиками.
При помощи зрения мы воспринимаем одновременно различные ступени прошлого, в то же время при посредстве зрения мы в состоянии предугадывать будущее.
Проходит время сладострастия пола (давно пора), наступает время возникновения сладострастия зрения.
Каждая краска – особый ритм, всякий ритм – схема. Самые красивые и разнообразные ритмы и схемы дает нам только живопись.
Великие музыканты окажутся пигмеями в сравнении с великими живописцами.
мир болен. Нет ничего удивительного в том, что художники, и именно живописцы, могут привести мир к спасению.
Картины – не неподвижное здание, а находящийся в движении механизм. При рассмотрении картин следовало бы применять высшую механику и математику.
Подражание – это не свойство человеческой природы, это воздух, которым дышит наша человеческая грудь.
Не все, что движется от прошлого к будущему, движется вверх.
Творчество в искусстве – то же, что товарищ в общежитии. И то и другое – синонимы. Они и начинаются с одной буквы.
Для того чтобы стать хорошим художником, надо как можно больше и по возможности медленнее ходить.
Я видел самого Репина! Маленький, подслеповатый, дряхлый-дряхлый, но очень беспокойный человек с длинными волосами. Все повторял: «Ах, несчастный! Ах, несчастный!» – о каждом художнике.
К сведению будущих составителей моей монографии. На красном коне наш милейший Кузьма Сергеевич (Петров-Водкин, «Купание красного коня». – Esquire) изобразил меня. Да! В образе томного юноши на этом знамени изображен я собственной персоной. Только ноги коротки от бедра. У меня в жизни длиннее.
Я хочу превзойти Малевича и Кандинского. С интересом прочел их рукописи.
Не способен ни к какой партийной работе. В силу беспечности своего характера, вообще столь свойственной художникам, а также в силу общечеловеческой слабости, а именно лени.
Пороки необходимы нам.
Есть два класса мужчин. Курящие и ругающиеся по-матерному – это первый класс. Некурящие и не ругающиеся по-матерному – второй класс (к этому классу принадлежу я, но это пустяк). Лица, принадлежащие к первому классу, будут стерты с лица земли лицами второго класса, как более сильными и строгими.
Вот представьте-ка себе, из глубины Вселенной смотрит миллион глаз, и что они видят? Ползет и ползет по земле какая-то скучная одноцветная серая масса — и вдруг как выстрел – яркое красочное пятно! Это я вышел на улицу.
У меня нет мании величия. Я очень скромен и беден. Обыватели представляют себе гения, наверное, так. Это величайшие оклады. Популярность. Растущая слава, деньги. Мы же, скромные профессиональные гении, знаем: гений – это изорванные брюки. Это худые носки. Это изношенное пальто.
Запах пудры обнажает женщину.
Все женатые мужчины и замужние женщины – патентованные преступники и преступницы.
Как можно умереть? Повеситься на сцене, на колосниках, ночью. Остаться после спектакля. Наутро – сенсация, фурор!
Когда у меня выпадут зубы, я буду гордиться собой.
Все фантазии можно реализовать.
Что мне какой-то там театр? Или цирк? Для меня вся жизнь – театр.
Бессмертия все равно никакого нет.
[gallery ids="29143,29144,29145"]
Иллюстратор Мария Дроздова(instagram: @marie.drozd.ova) Благодарим за помощь в подготовке материала Рустема Бегенова
