Актер театра и кино, 36 лет.
Я настолько долго занимаюсь своей театральной карьерой, что наступила творческая суматоха: спектакли, гастроли, съемки, реклама. И физически меня не хватает. И я понимаю, что меня начинает это раздражать. Поэтому я выбрал море: уехать, отдохнуть, посмотреть в свое отражение. Отражения своего, конечно, не увидел. Но подумал: может, пора успокоиться? Пора заняться своей личной жизнью, здоровьем, больше уделять внимания родным.
Мне удалось понять, что нужно уметь начинать все заново и не бояться этого. Нужно отбросить, что мне лично, как человеку не интересно, а как актеру - слишком просто. Хочется более сложных ролей, интересных ситуаций, жанров. Я в больших сомнениях по поводу своего будущего и в этой стране, и вообще - на планете Земля.
Как и каждый человек я подвержен сегодня депрессии и разного рода сомнениям. Это и есть, наверное, жизнь. Когда делаешь выбор каждый день. Я не могу сегодня сказать, как я буду жить через полгода, но знаю точно, что сделаю все, чтобы обеспечить себе карьерный рост, здоровье и счастливую семью. Мне бы хотелось попробовать, пока я живу.
Я понимаю, что мне нужно изучать иностранные языки и страны, где развито театральное искусство, где к театральным деятелям обращено внимание правительства, где существуют театральные фестивали, что существуют десятилетия.
Я не только сидел на берегу турецком Средиземного моря, рассуждая: быть или не быть. Я думал и о конкретике, уже чешу руки. 2 сентября начинается наш новый театральный сезон. Прошлый мы закончили премьерой очень интересной постановки «Мушкетеры перделер», которую я очень хочу играть. Плюс мы репетируем новый спектакль: о том самом дне в Алматы, когда здесь выступал Виктор Цой: «Алма-Ата’89». Он будет документальным. Его режиссером выступает выпускник школы Центра им. Мейерхольда Дмитрий Мышкин. Это воспоминания алматинцев о том дне, их 12. Безумно интересные истории: кто такой для них Цой, что вообще для них значит то время, что они думают сегодня о нашем городе - спектакль-исследование.
На Новый год я запланирую себе поездку куда-нибудь подальше. На пару недель. Я это делаю регулярно для вдохновения, чтобы посмотреть какие-нибудь новые постановки. Каждый раз это была Россия. В этом году России точно не будет – там немножко депрессивно, будет какая-нибудь другая страна. А летом, возможно, возьму какой-нибудь образовательный курс.
Я люблю путешествовать, и мне хочется посмотреть мир. Уезжать из страны я не хочу, но хочу... поменять ее, что-ли... Звучит странно (смеется). Я понял вот что: куда бы ты ни уехал, ты с собой забираешь свою голову. Искать ответы на вопросы, которые тебя мучают, можно только в ней.
У меня есть знакомые в Турции. Переехали туда всей семьей и уже год живут. Мне казалось, что они там, наверное, каждый день купаются в море, загорают. А оказалось, они там «запарились», жарко, бассейном не пользуются, скучают по стране и игнорируют государственный язык. Начинают объединяться, встречаться - русскоязычные и казахоязычные общины. Есть одноклассник, который давно переехал в США, у него большой опыт в балете, но попробовал он себя в других профессиях, получил гражданство, однако до сих пор не понимает, чем заниматься и как обрести счастье.
Я еще не до конца понимаю, как можно жить людям, которые не заняты творчеством (смеется). С практической точки зрения. Концерты, спектакли, репетиции – все круто. Но когда вдруг ты сталкиваешься с бытовыми вопросами: заполнить документы, куда-то съездить, решить что-то связанное с жильем или здоровьем, то не знаешь, как это все работает. Я такой неприспособленный к жизни человек, и я сейчас адаптируюсь. Понял, что все время театра в моей жизни не будет. Я не буду всегда на волне. И мне нужно уметь просто быть человеком: сходить за хлебом, вынести мусор, оплатить квартплату (смеется). И все оказалось не просто. И все очень дорого, оказывается.
Я как настоящий казахский первый сын, как принято и в Италии, достаточно поздно ушел из родительского дома. Сейчас пытаюсь решить вопрос с приобретением жилья. Я вдруг начинаю становиться средним казахстанцем. До этого опирался на родительский дом, где всегда есть, что поесть, можно помыться и поспать.
Сегодня я понял, как трудно держать свой бюджет. Заработки у нас нестабильные. Я работаю в независимом театре. Бывает, что мы вообще остаемся без денежки. Сейчас, мне кажется, все стараются либо своровать, либо сэкономить. Также с кинематографом. Недавно совершенно случайно узнал, что я, оказывается, за роль получил 5 миллионов, по факту же в несколько раз меньше. Так я понял, что киношники еще большие театралы, чем мы.
Бенедикт с лососем и авокадо я, к сожалению, не заказываю. Но что касается профессии, там у меня есть четкое понимание моего финансово-экономического развития. После получения опыта - большого количества долгов со стороны продюсеров - я принял решение работать исключительно через агента. Сегодня про меня могут сказать: он задирает цены. Да, это так, потому что сегодня цены задирают все. И я держу эту планку.
У меня за этот года только одна кинокартина была. И она до сих пор снимается. Работа там доставляет удовольствие, потому что делается она на профессиональном уровне, там комфортные условия работы, необходимый гонорар, и от меня идет качественная работа. (речь о картине Айсулу Онаран “Остров возрождения” - прим. Esquire) Если ты ценишь себя, то и тебя будут ценить. Профессиональный актер может сэкономить деньги на площадке. Потому что самое дорогое в кино - аренда техники, оборудования, пространства.
У меня был педагог по мировой культуре в хореографическом училище. Как-то на занятиях она говорит: «Ну что, бандерлоги, только с деревьев слезли? Это пластинка. На ней написано “Эдвард Григ». Сейчас вы будете ее слушать». И поставила музыку. Все. Мне это кажется близким: слезть с деревьев! Мне очень хочется развиваться, узнавать что-то новое каждый день. И поэтому я долго не смогу находиться на одном месте.
Когда ты проводишь в одном театре 10 лет, начинаются шатания, которые толкают тебя к принятию таких-то решений, либо ты начинаешь все еще раз заново. У нас в театре все стабильно, здорово, есть и новые проекты в новом 23-м сезоне, есть спектакли, которые я очень жду. Но загружать себя театральной работой мне пока не хочется.
Создать маленький театр - это очень сложная работа. «ARTиШОК» сегодня существует не только благодаря зрителям, но и слаженной команде из 7-8 человек, и если кто-то один уедет, карточный домик может сломаться. Мы большая такая семья. Мне некуда уходить и не хочется. Без Вики Мухамеджановой (актриса театра - прим. Esquire), без Антона Болкунова (художник и сценограф - Esquire) я не представляю жизни.
Я влюбляюсь в людей, которые кажутся свободными.
У меня нет ни к кому никаких личных претензий. Только к себе.
Я иногда думаю о смерти, ее существование меня интересует. И пришел в раздумьях вот к чему: когда бы она ни пришла, жизнь все равно короткая. А вечное - это просто слово. Когда говорят тосты «живите долго и счастливо» - я же всегда разбираю тексты - я думаю, надо в первую очередь счастливо и потом уже, может быть, долго. В первую очередь будьте счастливыми. Лучше хорошо, но чуть-чуть.
Я очень люблю Алматы, и так хочу жить в самом центре ее. Сейчас снимаю в районе стадиона, в «Коктеме». Там мне очень нравится. Достаточно тихий дворик, длинный дом, 9 подъездов. И в каждом подъезде живущие на первом этаже ухаживают за своими палисадниками, скинулись - поставили детскую площадку. Они думают о комфорте.
Вчера у меня была ранняя фотосессия. Такое прекрасное утро, поют птички. Прекрасное время. Даже не знал. Обычно просыпаюсь в 12. Сейчас выстраиваю график свой так, чтобы просыпаться пораньше.
Я начал выращивать растения. У меня есть целых 3 цветка. Купил красивое дерево. Оно мне нравится. Но «нравится» - мало, нужно много работать, чтобы оно сохранилось. И в какой-то момент, вроде поливал, смотрю: а листочки завяли. Открыл YouTube, и узнал, что растение очень капризное. И опрыскивать, и поливать в определенное время, и подкармливать надо... Думаю: ой нет, не буду работать. Обломал ветки растению и поставил, думаю, завтра вынесу. На следующий день мне стало так его жалко, потому что там что-то маленькое зеленое, похожее на росток еще виднелось. Решил: ладно, попробую начать все сначала. И дерево мое за месяц возобновило всю крону. И я понял, что жизнь поддерживать можно, если понимать, что для этого необходимо.
Что больше всего мне придает жизни, как растению (или животному, или человеку) - это когда есть прямой контакт со зрителем. Когда иду по улице, а люди, узнавая, говорят: «Спасибо Вам за спектакль, я под большим впечатлением, посмотрел на обычные вещи по-другому, перечитал такой-то роман». Меня это очень сильно питает.
Я не отношу себя к актерам-интеллектуалам. Скорее - к спортсменам, которым, знаешь, подносят микрофон и они такие: «А-а-а, м-м-м». Кстати, о спорте. Есть у нас молодой спортсмен Чингиз Ракпаров (Чемпион РК 2014-2021 гг., первый спортсмен из Казахстана, получивший лицензию на Олимпийские игры в лыжном двоеборье, пробежал на лыжероллерах полумарафон в поддержку сохранения лыжного двоеборья в стране - прим. Esquire). У нас такой шикарный трамплин, а он работает памятником - наш первый ЛТР. (смеется) Ну вот, он пишет в Инстаграм: «Мне поступило приглашение от сборной Норвегии на месячные сборы в Тронхейм, но с учётом сложившейся ситуации вокруг лыжного двоеборья в Казахстане, поддержки от государства ожидать бессмысленно. С тем как я люблю свой спорт и хочу принести заветную медаль в свою страну, упустить такую возможность я не могу». Ему было необходимо 2,8 млн. тенге. И я подумал: надо поддержать. И люди за 45 часов собрали всю сумму, и он поедет в сентябре, несмотря на бездействие министерства.
В нашей гастрольной истории в 100% случаев все расходы берет на себя приглашающая сторона. Никогда наше министерство не было заинтересовано, чтобы казахстанский независимый театр был представлен за границей. Оно просыпается только, когда мы уже там, сыграли, что-то выиграли и приглашает: приходите к нам в посольство... на завтрак. Но какой-то диалог, например, с акиматом Алматы у нас есть, проблема лишь в том, что там часто меняются люди. С фондом поддержки кино (Kazakhcinema - прим. Esquire) такая же история. Они проводили питчинг, но там поменялось руководство и результаты, вроде как, аннулировали.
Люди, которые не имеют права создавать киноискусство, потому что не имеют образования, имеют право подавать заявки на национальный питчинг. Более того - их рассматривают. Не только мне, большому количеству артистов звонят во время конкурса и говорят: «Слушай, можно я использую твое удостоверение, засуну тебя в презентацию, будто ты уже согласен сниматься, мне главное, чтобы утвердили, а там решим». Я говорю: «Странный мой дорогой знакомый, удачи тебе в кинематографе, пока».
Каким бы ты ни был талантливым, здесь нужно делиться с агашками и татешками.
Я все равно продукт театра. Да и на горизонте пока хороших кинопроектов нет. Была такая интуиция, что в августе-сентябре буду сниматься. Но либо это хорошие бизнес-идеи, либо Salem Social. (смеется) Если бы я работал с ними, то только если бы они стали ориентироваться на человека, который не приемлет мат, унижение, оскорбление, насилие. Но они молодцы, там хотя бы находит себя молодежь - операторы, костюмеры, ассистенты.
Меня приглашали на премьеру «Пришельцы против галактики»... а нет «Казахи против галактики»... в общем «Казахи против пришельцев». Я не пошел. Из-за названия.
Мне нравится, что в Алматы мы все равно стараемся жить дружно. Как-то сдерживаемся. У нас не бывает суперкрутых скандалов. Максимум на Фейсбуке все посрутся, а потом опять встретятся.
В какой-то момент я открыл свой шкаф. У меня свидание было тем вечером. Наконец-то, подумал я, не буду думать о театре, просто наслаждаться вечером и приятным общеним. Открываю шкаф и прихожу в ужас: у меня все костюмы театрально-киношные! У меня нет своей обычной личной рубашки, чтобы одеть на свидание.
Мне нравится примерять образы. Каждый раз, выходя утром из дома, я думаю, кто я сегодня. Я живу со всеми своими ролями, и они мне помогают, потому что я знаю их жизненный опыт. Могу не нагрубить, могу быть более внимательным. Может быть, и худшее тоже беру. Но пробы и ошибки, мне кажется, составляют нашу жизнь... Да, это лицедейство. Все люди актеры.
У меня есть близкие друзья и родные люди, чтобы понимать, кто я есть и что я еще в адеквате. Есть врачи, есть психолог. Стараюсь не задумываться о том, какой я настоящий. Я есть и есть.
Я умею говорить «нет». Очень важно говорить «нет», если ты действительно этого не хочешь. У нас есть такая проблема в Азии, что мы такие: «В Багдаде все спокойно», «Да, давай подумаем». Ни в коем случае я тебе не откажу, потому что я такой хороший. Я в эту историю наигрался. Может быть она и помогает всем людям жить дружно, но в плане профессии... Если это не будет интересно мне, значит и зрителю - тоже.
Мне сегодня не важно просто повысить гонорар. Нужно, чтобы мне было интересно, как актеру. Поэтому те, кто боится сразу выслать сценарий, а начинает с «да не проблема сценарий, 500 баксов в день платим», изначально теряют со мной контакт. Я говорю: «И что? Идите блогеров снимайте!».
Очень доверяю своей интуиции. Знаю, если это плохо, почувствую и не сделаю. Вчера обсуждали одно мероприятия с заказчиком. И у него на столе лежала смета проекта, где задействовано еще 45 человек. И все настолько крупными буквами напечатано, что ты просто не можешь не смотреть туда и не найти свою графу «артист». Меня начинает колбасить, и я говорю: «У вас здесь смета нашего мероприятия, она мне мешает, Вы можете ее перевернуть?». Но я уже успел увидеть, что у кого-то там 60 миллионов, у кого-то - 150 миллионов, а у меня всего 100 тысяч.
Свадьбы я вообще ни в коем случае не могу вести. Не умею.
Завидовать... завидел. Я люблю русский язык.
Записал Роман Райфельд
Фото: Андрей Кулагин
