Бывший сотрудник посольства США в Казахстане, а ныне Госдепа, Робин Маккатчеон рассказывает о том, каково это – быть трансгендером в Америке и Казахстане, а также почему ее коллеги отказали в визе казахстанской студентке.
Я приехала в Казахстан сентябре 2014 года. В посольстве США в Астане я работала региональным представителем по вопросам науки, технологии, здравоохранения, и окружающей среды. И в этом качестве получила огромное удовольствие от своего пребывания в Казахстане. В особенности в области изменения климата. В прошлом году Казахстан подписал Парижский договор, и я думаю, что это большое достижение для Казахстана и для нашей политики.
Казахи очень гостеприимные. Моё сердце останется там. Сейчас я в Вашингтоне в офисе Госдепа. Но в пенсионном возрасте мечтаю купить себе квартиру в Казахстане, чтобы частично жить там. Я обрела много друзей, и пережила потери. Трагедией для меня стала смерть Дмитрия Терешекевича (активист гражданского сектора, НПО), ему было всего 33 года. Я сильно плакала, и до сих пор плачу при воспоминании, ведь он был всего на 5 лет старше моего собственного сына.
Два года назад я дала эксклюзивное интервью, сказав, что я трансгендерная женщина.
Это факт, я этого не скрываю. Любой желающий может поискать моё имя на английском в сети и найдёт меня в газете New York Times, и в других местах. Я прошла переход, транзицию 11 лет назад, и в то время это вызвало огромное внимание. Я тогда работала в нашем посольстве в Румынии, в Бухаресте, вследствие чего стала довольно известной не только на родине в США, но и в Румынии. А недавно я вошла в список 50-ти самых известных американских трансгендеров, благодаря тому факту, что работаю в Госдепе. Вероятно, на данный момент я занимаю самую высокую должность в правительстве среди трансгендеров. Так было не всегда, президент Обама в годы своего правления назначил четырёх трансгендеров на высшие позиции в правительстве. На самом высоком уровне была Аманда Симпсон, помощник заместителя гособороны. Это как генерал с тремя звёздами. Также Клое Швинки в USAID, ведущий специалист по вопросам развития в Африке, и еще двое. Но 20 января все они вынуждены были покинуть свои посты. У нас появился новый президент Дональд Трамп.
Трамп объявил, что не хочет, чтобы трансгендеры служили в ВВС. Это после того как президент Обама распорядился о приеме трансгендеров в армию, и несколько сотен, а может быть, тысяч трансгендеров оказались в армии. Президент объявил, что им там не место, но что это значит, пока никто толком не понимает. Больше не принимать? Уволить тех, которые есть? Даже наши генералы не знают, что он имел в виду. Будем надеяться, это было просто восклицание политика и здравый смысл возьмёт верх.
Трансгендеры уже служат в армии во многих странах – в Канаде, в Европе – и делают это с честью. Я иногда думаю, а что если бы Трамп знал, что среди дипломатов тоже есть трансгендеры? Я сейчас не единственная, есть у нас и другие. Но я думаю, он не понимает, что мы есть, что есть такая женщина, как я в Казахстане.
Несмотря на эти трудности, я бы сказала, что условия у нас все-таки лучше, чем в Казахстане. Особенно с документами. Если вы спросите, как ко мне относятся в Казахстане, то я отвечу, что когда нахожусь в министерствах, никто не знает, что я трансгендер, потому что я там по делу. Мой паспорт показывает, что я женщина, я веду себя как женщина, люблю мужчин, люблю, когда есть внимание с их стороны, но в то же время я дипломат и профессионал. Было время в Соединённых Штатах, когда увольняли трансгендеров. В федеральном правительстве всего 10 лет назад увольняли тех, кто объявил о себе. Даже Клое Швинки, о которой я упомянула, объявила о себе в 2008 году и её уволили. Это президент Обама назначил её обратно, даже не на прежнюю должность, а на более высокую. Но лично я легко получила новый паспорт, а в Казахстане получила новый дипломатический паспорт, дипкарту. И те, кто со мной знакомились в течении последних пяти лет не имели представления о подробностях моей личной жизни, если я открыто не заявляла о себе, ведь в принципе я просто женщина. У меня мечты и желания как у любой женщины моего возраста – семья, может быть, муж в будущем, будем надеяться. Надежда умирает последней в этой области.
А знаете, что мне понравилось больше всего в Казахстане? У меня здесь была семья. Есть семьи, в которых мы рождаемся, а есть семьи, которые мы создаём. Когда я приехала в Казахстан, я никого не знала. Очень скоро я познакомилась с одной студенткой из университета, Меруерт. Мы подружились, я поняла, что она живёт в квартире, в общаге, проще говоря, и что с ней в одной комнате ещё четверо девушек. Тогда я пригласила её поселиться у меня во второй спальне. Даже официально оформили её через посольство. И как бы можно считать, что она моя «приёмная дочь» в Казахстане. Потом появилась Султана. У неё есть отличная мама. Отличная – я не могу её заменить. Так что я считаю себя её «старшей сестричкой». Ей всего 19 лет. Когда мы познакомились, ей было 18. И когда я смотрю на неё, я вспоминаю себя в её возрасте, потому что она, как и я, трансгендер. У неё и у меня схожие судьбы. В 70-х годах в Соединённых Штатах я не могла о себе открыто говорить. Я понимала, что если буду открыто о себе объявлять, то меня исключат из университета, не будут брать на работу. Так и было у нас. Так и есть у Султаны.
Я предложила ей и маме: давайте попробуем поступить куда-нибудь в колледж, в университет. Это было полтора года назад, я начала ходить по школам и узнала, что это нелегко в Казахстане. Я – американский дипломат, я самонадеянно думала, что можно сделать пальцами «щёлк», показать паспорт, я дипломат из посольства, прошу помочь устроить человека. Однако нет. В международной школе Киосай в Астане сказали: «Нет, она студентка из колледжа в провинциальном городе, она вряд ли сможет успевать у нас. И, во-вторых, у неё мужской паспорт. Как она будет учиться, если есть обязательная служба в армии».
Мы также были в Назарбаевском Университете, где Шигео Катсу, президент, устроил мне встречу с администрацией приёмов, и мне объявили: «Нет, Казахстан не готов принять такую девушку. Лучше устроить её где-то за рубежом». Последний шанс, школа Мирас, тоже в Астане. У меня там знакомый американец, завуч начальной школы. Он пригласил её с мамой и меня, устроил для нас встречу с завучем старших классов, познакомил нас и ушёл. Спустя пять минут разговора Султана растерянно спрашивает, разве Робин не объяснил суть дела? Нет, в чём дело? Султана: «Я – трансгендер, у меня мужской паспорт». И сразу у этой женщины такое лицо. Одно слово – нет. У нас никак. Здесь вам не место. Так и сказала. В тот момент, я думаю, если бы был кирпич, мама Султаны бросила бы его в эту женщину. Даже я бы бросила, но я дипломат. Я сказала: «Извините, я тоже трансгендер, и я дипломат, у меня высшее образование. Разве Султана не заслуживает того же в Казахстане?». Она ответила: «Не в Казахстане. Может быть, через поколения, через десятилетия, но не сейчас».
Мы вышли в подавленном настроении, и я сказала, что раз такое дело, Султану надо устроить в один из университетов в США. В октябре прошлого года была ярмарка Educational USA в Астане. Это происходит ежегодно, также в Алмате. Представители разных колледжей и университетов приезжают в Казахстан. Мы с Султаной и её мамой ходили по столикам. И везде объясняли, в чём дело. Были разговоры с представителями разных университетов и общественных колледжей из Соединённых Штатов. И Султана с её мамой так подружились с представителем из Lane Community College в Орегоне. У нас была постоянная переписка. Карла Андерсон вновь приехала в Астану прошлой зимой, провела с нами весь вечер, мы обсудили программу, учёбу, специальности. И официально в феврале Султану приняли, потом были экзамены. Она написала эссе, благодаря чему получила стипендию. Эссе о том, как хочет менять свою страну, чтобы её уважали, чтобы уважали всех, таких как она, чтобы можно было с гордостью держать себя, ходить по улице даже в самом маленьком посёлке.
Это её стремление – изменить отношение к трансгендерам в Казахстане.
И так всё было готово, нужна только виза. 15 июня – собеседование, и вдруг отказ. Я была в шоке. Я этого никак не ожидала. Потому что Lane Community College уже принял Султану, стипендия, финансы. Мы работали всю зиму, чтобы накопить средства. Я спросила: «Ну что, какой был разговор?». Она говорит: консул ответил, что 12 тысяч долларов не хватит на 4 года. Хотя официально надо было показать только на один год. Тогда мы связались с конгрессменом Питером Дефасио в Орегоне, и через его представительство произошел разговор с консульским отделом. В чём дело? И мы узнали, что было написано в системе, пункт 214б – это пункт в нашем законодательстве об иммиграции, относительно не иммиграционных виз. Когда человек подходит к окошку на собеседование на визу, консул обязан считать, что этот человек готов нарушить наши законы. Если человек не убедит консула в обратном, что у него есть связь с родиной, что есть за чем возвращаться, что цель поездки в Штаты понятная, то значит отказ. Но мы не падали духом. Я предложила, давайте, Султана пойдёт на второе собеседование, к которому подготовимся более основательно. Мы улучшили финансы, я сама из собственного счёта отправила деньги, чтобы они были на счёте у Султаны здесь в Казахстане. Я сделала один свой счёт в США как наш общий. Я официально заполнила анкету i134 для миграционных служб, что я спонсор, что я обеспечиваю, и Султана никогда не будет зависеть от нашего государства. Я всё беру на себя, если они с мамой не смогут обеспечить плату за обучение. Много людей написали рекомендательные письма, даже из Назарбаевского Университета. Там есть международный факультет, некоторые хорошо знают Султану. Писали, что готовы помогать ей с трудоустройством, в особенности в таких организациях, как ООН, UN Women.
31 июля состоялось второе собеседование, 2-3 минуты и отказ. Султана сказала, что консул без особого интереса смотрел на эти письма, задал какие-то мелкие вопросы. В августе мы пошли на третье собеседование. И снова то же самое.
Процент отказов растёт, по каким причинам, я не знаю. Одно дело, если вы дочь или сын богатого человека, у вас в банке есть сто тысяч долларов, дом, машина, роскошь жизни. Вы можете претендовать. Но если вы средний человек из среднего класса и мечтаете поступить в университет в США, помните пример Султаны. В октябре опять состоится эта ярмарка в Астане и Алмате, но подумайте, надо ли вам туда. Лучше искать себе будущее в более прогрессивных странах – в Европе, в Канаде, в Швеции и там получить высшее образование. А у нас политика пока сложная.
Это я говорю с большим уважением к моим коллегам в посольстве. Я не единственная, кто так страдала, болела за Султану, есть и другие, кто очень верит в продвижение прав человека в Казахстане. Наши проблемы на данный момент – визы. Я как дипломат, я не имею права влиять. Ни один дипломат не имеет права.
