Порядка четырех миллионов казахстанцев посмотрели фильм Навального про дворец в Геленджике. До этого с неменьшим интересом они следили за его возвращением – возвращением чужого политика в чужую страну. Гульнара Бажкенова размышляет о казахском феномене российского оппозиционера Алексея Навального.
Не в первый раз казахстанцы захвачены внутренней российской повесткой. За событиями в бывшей метрополии они следят не как сторонние наблюдатели, а так, будто распада СССР никогда не было и речь идет об их собственной стране. Под каждым расследованием, под каждым постом в соцсетях Алексея Навального - тысячи лайков и сочувственных комментариев от казахстанских пользователей, в числе которых известные общественные деятели, как например, Серикжан Мамбеталин, не пропускающий ни одной публикации российского борца с коррупцией. Ни один казахстанский оппозиционер не может похвастать такой любовью и поддержкой своего народа. В день возвращения Навального в Россию им доставались только унизительные насмешки, ведь никто из них не пойдет на такой шаг. Кстати, почему? В чем заключается феномен Навального для казахов?
И все-таки громкое возвращение у нас было. Спустя два десятка лет о нем просто забыли.
В 1998 году недавно отправленный в отставку Акежан Кажегельдин на время исчезал из публичного поля, что в то время отсутствия соцсетей и интернета как такового было легко; в стране ходили слухи о его конфликте с президентом, об угрозе уголовных дел и отъезде за границу. Последнее оказалось правдой: Кажегельдин действительно несколько месяцев после громкого увольнения находился где-то за рубежом на лечении, потом возвращался и даже сопровождал президента во время государственного визита, создавал Союз промышленников и предпринимателей, опять уезжал. Но конфликт не уладили, и к осени он уже ни для кого не представлял секрета. Вот тогда-то очередной приезд в Алматы экс-премьера стал сродни сенсации. Его уже не ждали, над ним сгущались тучи, но он приехал и объявил, что будет бороться за президентский пост. В аэропорту журналистов, бегавших по залам с камерами и блокнотами, что для Казахстана само по себе немыслимый экшн, оказалось так много, что не хватало места обычным пассажирам. Больше таких шумных медийных встреч и возвращений у нас не было. И сам Кажегельдин очень быстро, еще до того, как на него заведут первое уголовное дело, предпочтет бороться с «режимом» из благополучной Европы, а все шишки за него будут получать преданные соратники. Недавно еще влиятельного пресс-секретаря премьер-министра Амиржана Косанова начнут "учить" в том же году – сначала возле дома на него нападут хулиганы и побьют до больничной койки, через пару лет замуруют дверь в квартиру, и в таких экстремальных условиях он будет жить много лет.
Ради чего? Это важный, далеко не праздный вопрос в том смысле, что он может объяснить и действия оппозиции, которая никогда не высадится в аэропорту Нурсултана, и реакцию казахстанцев, которые как дети из неблагополучной семьи всегда восторженно смотрят на кого-то чужого, а в своих лидеров не верят.
Ради чего, ради какой идеи терпел такие несчастья Косанов, еще вчера успешный и благополучный? Ради чего взбунтовался его патрон, которого президент, как писал в воспоминаниях, нашел где-то в степи под Семипалатинском чуть ли не в кирзовых сапогах и фуфайке?
Этот вопрос можно задать всем лидерам оппозиции или претендующим на то. Задать без подвоха, ведь любая мотивация имеет право быть, и ею, как любовью, оскорбить нельзя. Любовь и ненависть, власть и деньги, жажда славы и народной любви – любое из этих чувств и качеств, даже личная месть или маленький рост, способны стать той мощной силой, которая заставит вас действовать наперекор обстоятельствам, а если надо, и всему миру. Наивно полагать, что истинный оппозиционер, все-равно что святой, движим лишь чувством справедливости и безграничной любви к стране и народу.
Другое дело, если этого нет, хватит ли мотивации, чтобы переть до конца? Чтобы сесть в самолет и прилететь прямо в руки тех, кто в прямом смысле готов тебя убить.
Если посмотреть на историю казахстанского протеста беспристрастно, мы увидим людей, которых на тропу борьбы приводили самые разные обстоятельства. Так складывалась судьба, так пересекались в лучшем случае свои, а чаще всего, чужие интересы. Если бы Акежан Кажегельдин не разошелся с Нурсултаном Назарбаевым, карьера Амиржана Косанова могла сложиться как угодно, например, он мог стать министром информации. Если бы не было банковского кризиса и пузыря, который лопнул, кто знает, получила бы власть свою главную на сегодняшний день головную боль в лице Мухтара Аблязова. Если бы Мухтар Джакишев не был другом Аблязова, возможно, ему не пришлось бы мотать срок и становиться если не в оппозицию, то в некую фронду к власти.
Есть ли их вина в том, что казахстанцы так же массово не внимают им как Навальному? Это оппозиция какая-то не такая, или им также как власти «не повезло» с народом?
Если самый известный бизнесмен девяностых и бывший член Нур-Отана Булат Абилов, больше десяти лет стоявший в оппозиции к власти, собиравший людей на митинги и вкладывавший личные средства в борьбу, в конце концов ушел из политики, причина такого отступления в нем или в обществе? Можно предположить, что если бы больше людей откликались на их акции, и он видел бы, что нужен народу, что все не напрасно, то и не вернулся бы в частно-государственное партнерство.
Есть люди совсем другого класса – например, человек из народа Макс Бокаев, который четвертого февраля выходит на свободу и обещает стать самой яркой звездой оппозиции. Реальный тюремный срок резко поднял его влияние и социальный статус, что звучит, конечно, сюрреалистично, но такова наша действительность.
Но Макс Бокаев, скажем так, не обладает теоретической базой в достаточной степени, чтобы стать таким лидером, которого четыре миллиона казахстанцев полюбят и будут смотреть вместо Навального. И он, кстати, даже не женат.
Казахстанцы упрекают своих и внемлют Навальному, но как каждый народ заслуживает свое правительство, также он заслуживает и свою оппозицию. Наши дворцы неприкосновенны не только потому, что залазить за их высокие заборы – риск, преодолевать который никому не охота, недостаточно мотивации. Но и потому что всерьез это никому не интересно. Так себе подвиг, на тысячу лайков.
Мотивация не может быть ни плохой, ни хорошей, - спросите об этом у биографов Гитлера. Но если вы замахиваетесь на такие великие дела, как свержение режимов, она должна быть настолько мощной, что вопросы типа «ну а кому хочется в тюрьму?» или «у него есть семья» даже не вставали. Мир нельзя изменить, не будучи готовым к подвигу. Но и упрекать его отсутствием нельзя. Ждать героизма и требовать самопожертвования можно только от себя, не от других. Навальный не принесет нам свободу и справедливость.
