Христо в своей студии за работой над эскизами проекта Мастаба в Абу-Даби, 2012 год[/caption]
Он «упаковывал» Рейхстаг, оборачивал в розовые покрывала острова и создавал людям возможность гулять по воде. А недавно в Лондоне американский скульптор и художник болгарского происхождения Христо Явашев представил свою новую работу – усеченную пирамиду, плывущую по озеру Серпентайн. Но лондонская Мастаба – лишь мини-версия другого, гораздо более амбициозного творения: того самого, которое он и его почившая супруга Жанна-Клод планировали создать несколько десятилетий и которое в случае завершения станет крупнейшим и самым дорогим скульптурным произведением из когда-либо созданных.
В начале апреля этого года компания под названием London Mastaba Limited расквартировалась на северной стороне озера Серпентайн в Гайд-парке. Там, под небольшим белым тентом и в рядком поставленных грузовых контейнерах группа из тридцати пяти инженеров и строителей, под неусыпным надзором одного из директоров компании, полного энтузиазма бородатого болгарина по имени Владимир Явашев начала строительство большой плавающей платформы в 40 м длиной и 30 м шириной, состоящей из белых прочных пластиковых кубов. Через пару недель на этих кубах был выложен второй слой, а поверх него установлен стальной каркас, увенчанный вертикальными строительными конструкциями. В начале мая начали прибывать специально заказанные на фабрике в Нидерландах 200-литровые пластиковые бочки. Эти бочки в количестве 7506 штук были стройными рядами уложены и закреплены на стальном каркасе. Группа болгарских подводников обеспечила правильное размещение бетонных якорей и проверку дна озера на возможное наличие неразорвавшихся боеприпасов Второй мировой войны. И 18 июня жители Лондона, прогуливающиеся по Гайд-парку, смогли увидеть результат продолжительной работы – плавающую в середине озера многотонную пирамиду со срезанной макушкой высотой в двадцать метров.
Древняя форма под названием «мастаба» впервые появилась в Месопотамии, внешне напоминая скамейки из глины, откуда и произошло арабское наименование (в буквальном переводе «грязная скамья». – Esquire). Позднее в гораздо более масштабных размерах она применялась в качестве надгробий для фараонов и знати Раннего царства Древнего Египта. А теперь красуется в самом центре Лондона, являя собой результат многолетнего труда самой культовой творческой пары последнего столетия – Христо и Жанны-Клод, художников-новаторов, работающих в стиле ленд-арт (направление в искусстве, где произведение художника неразрывно связано с природным ландшафтом. – Esquire).
Он, урожденный Христо Владимиров Явашев, появился на свет 13 июня 1935 года в Габрово, Болгария, где его отец владел текстильной фабрикой, а политически активная мама работала секретарем Академии изобразительных искусств в Софии. Она, Жанна-Клод Дена де Гийебон, родилась в тот же день того же года в Касабланке, Марокко, позднее ее мама станет первой женщиной-офицером, вступившей в освобожденный в августе 1944 года Париж, где вскоре выйдет замуж за французского генерала. Христо и Жанна-Клод встретились в 1958 году, став любовниками. Работать вместе они начнут лишь в 1961-м, раз за разом удивляя публику самыми амбициозными, повергающими в трепет и противоречивыми художественными проектами своего времени.
В 1972 году они развесили оранжевый занавес в 18 600 квадратных метров между гор в Колорадо. В 1976-м протянули сорокакилометровую изгородь из белого нейлона через пыльные поля Северной Калифорнии. В 1983-м окружили одиннадцать островов залива Бискейн, Майами, юбками ярко-розового цвета из полипропиленовой ткани, после чего они выглядели как техниколорная яичница. В 1995-м, после тридцати четырех лет переговоров и противостояния с высокопоставленными фигурами, среди которых был канцлер Гельмут Коль, упаковали Рейхстаг в Берлине в серебристое покрывало размером 100 000 квадратных метров. А в 2005-м они разместили 7503 баннера из шафрановой ткани, свисающей с пятиметровых рам, вдоль всего Центрального парка в Нью-Йорке, создав золотистый коридор между голыми деревьями.
[caption id="attachment_27123" align="aligncenter" width="1024"]Все эти проекты притягивали к себе многотысячные, а иногда и миллионные толпы. И ни один из них не существовал более шестнадцати дней.
Нью-Йорк, Центральный парк, проект «Ворота», 2005 год / фотограф Роб Крэндалл / shutterstock.com[/caption]
За сорок восемь лет Христо и Жанна-Клод реализовали двадцать три проекта. Им не удалось получить разрешение на другие сорок семь. Эти работы всегда заводили их в самое сердце властей предержащих, ведь проекты появлялись или не допускались по прихоти президентов или премьер-министров, мэров или шейхов. Стоимость произведений всегда была безмерной и абсолютно самофинансируемой, ценность же их неисчислима.
В 2009 году Жанна-Клод скончалась в возрасте 74 лет от осложнений, связанных с аневризмой мозга. После ее смерти Христо продолжил работу над проектами, которые они наметили вместе. Один из них, The Floating Piers («Плавучий пирс») – сеть ярких тропинок, позволяющих людям идти по воде, они предложили в 1970 году для залива Ла-Плата между Аргентиной и Уругваем. В 2016 году Христо реализовал его на озере Изео в Ломбардии в Италии, свой первый солидный проект после кончины жены. Это был триумф. Журнал Forbes назвал его «божественным». Почти полтора миллиона человек приехали посмотреть на него, вдвое превысив предполагаемое число.
[caption id="attachment_27124" align="aligncenter" width="1024"]
«Плавучий пирс» на озере Изео в Ломбардии стал самым популярным событием культурной жизни Италии в 2016 году[/caption]
Лондонская Мастаба также базируется на идее, выпестованной Христо совместно с Жанной-Клод: в 1968 году они предложили установить плавающую мастабу на озере Мичиган, но не снискали одобрения. Ее появление в британской столице, как бы то ни было, стало сюрпризом – контракт с Royal Parks был подписан лишь за пять дней до намеченной даты строительства, но, несомненно, ей предстоит стать самым обсуждаемым культурным событием в Британии этого года.
«Христо – творческий мечтатель, который генерирует великие идеи и воплощает их в жизнь с непреклонной решимостью», – сказал Майкл Р. Блумберг, руководитель художественной галереи Serpentine Galleries, выступая на презентации лондонской Мастабы. Блумберг, кстати, в свое время был мэром Нью-Йорка, который поддержал проект The Gates («Ворота») в Центральном парке. «В Нью-Йорке мы увидели, как его проекты способны обогащать города в культурном и экономическом плане, поэтому мы рады, что Серпентайн станет местом реализации его следующей работы».
Учитывая, что Гайд-парк встречает более семи миллионов посетителей в обычный летний сезон, семизначное количество публики уже гарантировано; и будет сложно пройти, не обратив внимание на двадцатиметровую громадину, не заслоненную деревьями. Да и кто захочет ее проигнорировать?
В момент старта постройки лондонской мастабы Христо остался на другом конце Атлантики в своей студии в Сохо на Манхэттене, работая над предварительными эскизами для проекта, поскольку, как он сам заявил: «Я должен работать, чтобы платить по счетам!» Его студия занимает верхние этажи пятиэтажного рыжевато-бурого здания 1960 года постройки с ржавого цвета пожарной лестницей, зигзагом спускающейся по лицевой стороне. Христо и Жанна-Клод въехали сюда в 1964-м, сначала незаконно – проживание в производственной зоне не допускалось в Нью-Йорке до 1971 года, но в итоге они выкупили ее у владельца в 1973 году. Теперь они соседствуют с бутиком Agnes В и модным спортивным магазином. Этот район города застал эпоху увядания, но не канул в Лету.
У Христо никогда не было ассистентов, и он никого не пустит в свою студию – «Там не убирали с 1964 года!» – поэтому посетителей он встречает в приемной галереи на первом этаже, в которой жарко, как в преисподней, из-за объемных радиаторов вдоль стен, которые стонут и скрипят, пропуская через себя горячий воздух, нагнетаемый гигантским генератором в подвале. В помещении высокие потолки и видавшие виды зеленовато-серые ковры, которые местами топорщатся, как будто являют собой одну из работ Христо и Жанны-Клод. По комнате разбросаны скульптурные формы: завернутые консервные банки, штабели масляных бочек, упакованные в пластик свертки, которые похожи на беременный живот. Стены покрыты чертежами проектов Христо, выполненными и оформленными его собственными руками: некоторые завершены, другие отложены – все еще возможно.
Изображения Жанны-Клод удивительным образом заполняют всю комнату, она смотрит с фотографий и обложек книг, расставленных повсюду: в книжном шкафу, на кофейном столике.
Вот она на фотографии, сделанной в последние годы ее жизни, держащая за руку своего мужа, улыбающаяся, со своей фирменной огненно-рыжей прической. А здесь, на ранней работе Христо 1963 года, портрет Жанны-Клод, который он поместил в пластик, уже пожелтевший, но ее ярко-красные губы и сияющие глаза по-прежнему привлекают внимание.
[caption id="attachment_27125" align="aligncenter" width="1024"]
Христо Явашев и Жанна-Клод[/caption]
Они встретились в Париже, куда его пригласили написать несколько портретов ее матери, во времена, когда он сбежал из коммунистической Болгарии в Прагу и Вену, в итоге попав во французскую столицу в 1958 году. Их роман был ярок. Сначала он увлекся ее сводной сестрой Джойс; Жанна-Клод тем временем была в отношениях с другим мужчиной, но забеременела от Христо (легенда гласит, что их первый поцелуй был так страстен, что он сломал зуб). Она вышла замуж, но позже сказала, что уже в медовый месяц поняла, что браку не быть: «Я убедилась, что все мое естество тянется к Христо». Их сын Кирил родился в 1960-м, в 1962-м они поженились.
Племянник Жанны-Клод Джонатан Генри, вице-президент компании Христо CVJ Corporation, встречает его у лестницы. У них изрядная семейная вовлеченность: Владимир Явашев, директор строительства, курирующий работы над лондонской Мастабой, родной племянник Христо, сын его старшего брата Анани.
Христо излучает энергию сжатой пружины. Маленький, с копной белых волос, свисающих над глазами, очки, полосатая рубашка, черные кроссовки и джинсы с дырками на коленях, туго подпоясанные плетеным ремнем. Он опускается на жесткий стул, предпочтя его дивану, и рассказывает о своих давних привычках. «Я живу в этом доме, знаете, с какого времени? Пятьдесят четыре года. В одном и том же доме. Без лифтов. Я прохожу девяносто ступенек каждый день. И я работаю стоя. В моей студии табуретки не предусмотрены». Здесь имеются подъемники, установленные вдоль лестницы, которые, как заверил Генри, используются исключительно для транспортировки тяжелых коробок и чемоданов.
Христо получил американское гражданство в 1973 году, но его английский до сих пор строится отрывочными фразами. К тому же они с Жанной-Клод общались на французском, и он периодически прорезается в его речи, которая по-прежнему отличается сильным болгарским акцентом. Ему нравится отвечать на вопросы «Нет!» или «Нет! Нет-нет-нет-нет!», что поначалу напрягает, пока ты не поймешь, что это своего рода рефлекс, вероятно, выработанный за годы жизни, требующей постоянных разъяснений или обоснований. И становится ясно, что он предпочитает иметь дело с противостоянием, в чем Жанна-Клод была чрезвычайно искусна.
«Этого мне очень не хватает, – скажет он позже. – Она была очень критичной, и я скучаю по ней постоянно».
Теперь же его сознание полностью поглощено проектом в Лондоне, и ему очень хочется оправдать ожидания британцев. «Знаете, сколько она весит? 500 тонн! Плавающих! – восклицает он с явным восторгом. – А высота? Вы знаете, что означает 20 метров? Выйдите наружу, перейдите на противоположный тротуар – это высота нашего здания. Они не понимают, насколько она велика! Ха!»
[caption id="attachment_27130" align="aligncenter" width="1024"]
Рабочие скрепляют стальной каркас инсталляции[/caption]
Лондонская Мастаба размещена в середине озера Серпентайн, так что те, кто придет на нее посмотреть, не смогут ее пощупать в отличие от других проектов. Она огорожена линией буйков на расстоянии 15-20 метров, оставляя остальную акваторию озера открытой, так что лодки и водные велосипеды по-прежнему будут доступны для проката. Две стороны лондонской Мастабы абсолютно вертикальны, другие две наклонны и тянутся к горизонтальной площадке наверху. Христо осознает потенциальные следствия.
«Фактически это огромная лестница. Ты можешь взобраться, можешь пройтись по ней, – рассуждает он. – Кто-нибудь наверняка соблазнится сделать это».
Планирование реализации лондонской Мастабы – то, что Христо любит называть «программной» фазой, предшествующей «аппаратной» фазе строительства – прошло, во многом благодаря используемым им стандартам, относительно просто. Разрешение было предоставлено районным советом Вестминстера, а контракт подписан с управлением Королевскими парками при участии других организаций, в числе которых The Friends of Hyde Park, Kensington Gardens и лодочная станция Bluebird Boats, которая сдает в аренду водные велосипеды и будет осуществлять патруль на воде. Возражения были минимальны: некоторых беспокоило состояние воды и ирригация, и еще Христо сказал, слегка придя в замешательство: «Они спросили меня, будет ли создано беспокойство лебедям?» Но цель проекта, как и всех других, заключается в том, чтобы оставить используемую территорию в лучшем состоянии, чем перед началом реализации, поскольку выполняется чистка и починка.
[caption id="attachment_27126" align="aligncenter" width="1024"]
Установка бочек лондонской Мастабы[/caption]
На самом деле Лондон дался проще пареной репы в сравнении с предыдущими проектами, не говоря уже об относительной дешевизне: его оценочная стоимость составляет порядка трех миллионов евро. «Дешевый – не то слово, которое нравится Христо, – предупреждает его племянник Владимир. – Лучше сказать, недорогой…»
В 1985 году они обернули мост Пон-Нёф в Париже золотистой полиамидной тканью, но только после девяти лет попыток получить разрешение Жака Ширака, тогда мэра города, а затем президента Миттерана и французского правительства. Для проекта The Umbrellas («Зонты») 1991 года, ставшего трансатлантическим диптихом, было установлено 1760 гигантских желтых зонтов по прибрежной зоне в Северной Калифорнии и еще 1340 огромных синих зонтиков на другом побережье, в префектуре Ибараки, Япония, тогда им потребовалось согласие 25 частных землевладельцев (или «ковбойских ранчеров», как называет их Христо) с одной стороны и 459 фермеров на рисовых полях с другой. Как вспоминает Христо, «Жанна-Клод говаривала, что тогда мы выпили 6000 чашек зеленого чая!»
Их предложение упаковать Рейхстаг потребовало двадцати четырех лет рассмотрения и было отклонено трижды, пока наконец не было утверждено парламентским голосованием.
Против, к примеру, был канцлер Германии Гельмут Коль, которому казалось, что это унизительно для здания, и он так и не пошел посмотреть на него, хотя около пяти миллионов человек сделали это.
Иногда годы лоббирования и инвестиции не оправдывают себя. После кончины Жанны-Клод Христо сделал серьезные заявки на реализацию двух самых значимых проектов, намеченных ими вместе. Но в январе 2017 года план Over the River («Над рекой»), предусматривающий размещение около шести миль серебристой ткани над руслом реки Арканзас в Колорадо, пал под напором бури протестов защитников экологии и политических интриг.
Христо потратил пять лет на судебные разбирательства, инициированные местной группой, называющей себя Rags Over the Arkansas River («Тряпки над рекой Арканзас»), или коротко Roar, которая выражала многочисленные опасения, начиная с того, что после реализации проекта огромные толпы любопытствующих нанесут непоправимый ущерб зоне обитания овец лонгхорн. Освещая ход переговоров в 2015 году, критик изобразительных искусств газеты Denver Posts Рэй Марк Риналди написал, что «Христо выдержал напор бюрократического потопа, отгородившись добродетельной позицией», что во время общественных слушаний его оппоненты были «безжалостны и грубы, оскорбляли его прическу и одежду», а также «насмехались над его акцентом».
В итоге конец проекту Over the River положили не Roar, а сам Христо, движимый тем фактом, что начиная с этого года деньги за аренду, которые он бы выплатил Бюро по управлению государственными и общественными землями (и выплачивал с 2011 года), будут направлены в администрацию Трампа. «Я не могу взяться за проект из-за смены персоны. И даже не хочу это обсуждать, я не хочу упоминать имен, – вот все, что он сказал. – Это просто вопрос человеческих решений: вот мой проект, и я не хочу больше им заниматься». По его оценкам, стоимость нереализованного Over the River могла бы составить порядка четырнадцати миллионов долларов.
Остается еще один проект. Если Христо реализует его, он станет величайшей работой их творческого тандема с Жанной-Клод. Мастаба Абу-Даби (проект для Объединенных Арабских Эмиратов) будет увеличенной версией лондонской Мастабы. Можно даже назвать проект на Серпентайн некой репетицией, проверкой концепции; он демонстрирует не только грандиозность того, как могут выглядеть штабели масляных бочек, но и несет некое культурное воздействие на множество посетителей, которых привлечет. «Проект Мастаба для ОАЭ – один из самых амбициозных, если не сказать отважнейших проектов Христо и Жанны-Клод, из всех возникавших в их карьере смелых планов, – уверен Поль Голдбергер, бывший архитектурный критик издания The New Yorker. – Если он будет когда-либо реализован, я думаю, его можно будет занести в число самых потрясающих достижений этой пары».
[caption id="attachment_27129" align="aligncenter" width="1024"]
Христо и Жанна-Клод осматривают пустыню Абу-Даби, выбирая место для своего проекта Мастаба, 1982 год[/caption]
Мастаба для ОАЭ, которая фигурирует в планах с 1977 года и является самым долгоиграющим в плане реализации проектом дуэта Христо и Жанны-Клод, будет покоиться на песке, а не на воде, и будет состоять из 410 000 бочек, это почти в 50 раз больше, чем в Лондоне. Ее высота составит сто пятьдесят метров, что автоматом дает ей статус крупнейшей скульптурной композиции из когда-либо созданных: она на несколько метров превысит Великую пирамиду Гизы и будет опираться на основание, которое, как сказали бы Христо и его команда, легко перекроет площадь Святого Петра в Ватикане. По расчетам Христо, стоимость проекта составит 300 миллионов евро. Это будет единственная оставляемая на длительный срок крупномасштабная работа Христо и Жанны-Клод.
Христо и Жанна-Клод впервые посетили ОАЭ в 1979 году, после того как получили предварительное согласие при содействии министра иностранных дел Франции Луи де Гиренго, страстного коллекционера предметов искусства. Художники долго подбирали место для своей идеи, пытаясь реализовать проект и в Техасе, и в Голландии, но не смогли получить разрешение, и он предложил обратиться к недавно образовавшейся федерации, учрежденной лишь в 1971 году, которая может проявить интерес. С тех пор Христо и Жанна-Клод пошли в наступление: вплоть до кончины Жанны-Клод они совершили целую серию совместных визитов в Абу-Даби, общаясь с правителями, сановниками, студентами и школьниками. В 2012 году Христо учредил «Премию Христо и Жанны-Клод» на обучение творческих талантов региона и в целом продемонстрировал доброту намерений.
Сейчас вопрос находится на рассмотрении правительства Абу-Даби. Христо говорит, что не хочет обсуждать нынешний статус проекта по причине того, «что это весьма деликатная сфера, ситуация очень изменчива, ведь Ближний Восток в целом весьма нестабилен». Плюс потребуется тридцать месяцев для постройки, а ведь Христо не молод, ему уже восемьдесят три, и если судьбе угодно, чтобы этот шедевр был воплощен в жизнь, ей стоит поторопиться.
[caption id="attachment_27122" align="aligncenter" width="1024"]
Коллаж Христо 2017 года с указанием размеров Мастабы (проект для Лондона, Гайд-парк, озеро Серпентайн)[/caption]
Настойчивое стремление Христо реализовать свои исключительные творческие импульсы в определенной степени роднит его с Сизифом и Кубла-ханом. Так же, как и они, он стоит где-то в стороне от традиционного мира искусства. Христо никогда не выставлялся в галерее: «Когда я был совсем молод, возможно, я был бы счастлив такой возможности, но в то время никого не интересовали мои творения!», в результате он нашел себя в реализации огромного количества собственных, все набирающих ценность работ, часть которых хранится на Манхэттене, а наиболее крупные – в Базеле, Швейцария.
Он и Жанна-Клод ко всему прочему разработали необычайно новаторскую модель финансирования своих произведений. Они учредили CVJ Corporation, холдинговую компанию, которая создавала дочерние предприятия под каждый проект, размещаемые в стране, где ведутся работы. Одновременно открывалась надежная банковская кредитная линия, обеспеченная залогом из собственных произведений, чем гарантировалось регулярное поступление денег, а в это время CVJ оплачивала текущие проекты за счет продаж малых скульптур, эскизов, картин и проведения выставок для частных коллекционеров и различных институтов. К примеру, для понимания порядка цифр: в этом апреле картина Христо под названием Double Shop Window («Двойная витрина»), выполненная белой краской на акриловом стекле, одна из шестидесяти пяти в коллекции, продана на аукционе Christie's в Амстердаме за 7500 евро.
Они никогда не принимали спонсорскую помощь и не взимали плату за возможность увидеть сою работу.
Такая система, как с гордостью скажет Христо, стала предметом для тематического исследования в Гарвардской школе бизнеса наряду с теми, что принадлежат Стиву Джобсу и Биллу Гейтсу. «Я изучил марксизм в коммунистической Болгарии и сбежал в 1957 году на Запад, – говорит он, – чтобы всецело воспользоваться капиталистической системой».
Точно так же он отказывается признавать политическую интерпретацию своих работ. Применение пластиковых бочек, говорит он, основано только на их цилиндрической форме: «Я нахожу их конфигурацию очень скульптурной»; и это невзирая на факт, что он и Жанна-Клод однажды блокировали парижскую улицу нефтяными бочками, протестуя против строительства Берлинской стены. Он настаивает, что концептуальное использование 410 000 из них в стране, обладающей седьмыми по величине запасами нефти, никак и ни на чем не скажется (в недавнем интервью британская художница Корнелия Паркер сказала: «Что меня восхищает в Христо и Жанне-Клод, так это то, что они упаковали Рейхстаг и затем сказали, что это не имеет никакого отношения к политике. Хотя несомненно имеет»).
Христо также считает не заслуживающими доверия пересуды, будто он пытается построить нечто наподобие гробницы или что там возможен некий готический символизм, поскольку это один из последних проектов, над которым он работал вместе с женой, и здесь имеет место современная трактовка Тадж-Махала. «Мастаба не надгробие, как думают многие люди, это гораздо более древний термин, пришедший от первых урбанизированных городских цивилизаций». И это правда, хотя он признает большую ее схожесть по размерам с египетской гробницей, чем с месопотамской глиняной скамьей.
По прошествии четырех десятилетий он все еще полон энтузиазма в отношении потенциальных возможностей Мастабы Абу-Даби: «эпохальное сооружение», как он его называет, станет неким подобием невероятной исламской мозаики, ты не можешь понять, как это будет, пока она не завершена». И краски. Сияние красок. Это несравнимо ни с чем из нынешних приемов в архитектуре. Невзирая на непомерные расходы, выставляемые счета, он заявил, что по завершении строительства отдаст ее в дар жителям Абу-Даби.
«Если им понравится, они ее получат. И в Мастабе не будет никакого подтекста. Никакого, кроме того, что это нечто большое, не являющееся зданием. Это просто скульптура, – утверждает он. – Иррациональная, абсолютно бесполезная, совершенно ненужная. И это самое прекрасное в ней».
Возникает вопрос: будет ли Мастаба Абу-Даби, уже продолжаемая без Жанны-Клод – кстати, пара всегда летала на самолетах раздельно, чтобы если один погибнет в катастрофе, другой смог продолжить работу, – доведена до завершения без Христо? «Существует множество вещей, которые возможны и без меня. Мастаба, как и многие другие проекты, может быть реализована без моего участия, поскольку все уже разработано. Но я хочу увидеть ее! Мне нужно… Я хочу быть там».
Несмотря на возраст, взгляд Христо по-прежнему направлен в будущее.
Его работам присуще множество любопытных парадоксов, которые вызывают вопросы к видению их создателя. С одной стороны, будучи финансово самодостаточным, Христо выражает безграничное мастерство в своих шедеврах, и о такой свободе реализации проектов во всей их масштабности и амбициозности большинство художников могут лишь мечтать. С другой, он разрабатывает концепции, которые по сути свой обречены на зависимость от бюрократических структур и прихотей власть имущих, запросы которых зачастую ему неподвластны.
Каждая работа Христо и Жанны-Клод может быть интерпретирована как проявление чрезвычайно демократичной щедрости: это и зрелищность для масс, и источник восхищения, при этом не обладающий очевидной прибыльностью, кроме разве эстетического удовольствия и удовлетворенности достижением цели.
Их также можно рассматривать как акт дерзкого и безжалостного эгоизма: индивидуалистическое художественное видение, навязанное ландшафту путем манипуляций, которые, наверное, призваны продемонстрировать выход за рамки скромных человеческих возможностей.
Христо не важно, какой вариант вы выберете. Он не обращает внимания на попытки примерить к нему рамки традиционных искусств. «Мне нравится это делать, и этого достаточно. И я делаю все по-своему. Вот и все». Время от времени кажется, что он намеренно все упрощает, возможно, это реакция на пустые разговоры элиты вокруг традиционного искусства.
Его работа, их с Жанной-Клод работа – это то, что происходит здесь и сейчас, и так было всегда. «В первую очередь вам следует знать: мы работаем с реальными вещами, – произносит Христо, снимая очки и потирая переносицу. – Я не знаю, как водить автомобиль. Я никогда не учился вождению. Не люблю говорить по телефону. Я ненавижу говорить и не видеть человека. Я не понимаю ничего в компьютерах. Не могу понять чего-то виртуального, несуществующего. Я предпочитаю иметь дело с реальным километром, реальной влагой, реальной сухостью, реальным ветром, реальным страхом, реальным счастьем. Это же неизмеримое наслаждение – иметь возможность чувствовать».
[caption id="attachment_27131" align="aligncenter" width="805"]
В 1985 году Христо и Жанна-Клод упаковали Пон-Нёф в Париже в 41 800 квадратных метров золотистой полиамидной ткани[/caption]
Если повезет, то по прошествии нескольких лет, может быть, и раньше, компания под названием Abu Dhabi Mastaba Ltd, или как ее предпочтут именовать по-эмиратски, разобьет лагерь в пустыне в районе Абу-Даби. Там несколько сотен инженеров и строителей будут работать над концепцией, разработанной профессорами-инженерами токийского Университета Хосэй в 2007 году, и возведут 10 бетонных колонн, установленных в два ряда по пять штук. Затем они построят пять плоских стен и заложат всю конструкцию многими тысячами пластиковых бочек. Их изогнутые поверхности будут окрашены в оранжевый и желтый цвета, а круглые торцы будут сверкать ярко-красным, лиловым, светло-розовым, бледно-коричневым, рубиновым, ярко-желтым, кобальтово-синим, глубоким оранжевым, мягко-зеленым, травяным и цветом слоновой кости. Когда первые бочки займут свои места, следующие будут подниматься гидравликой по направляющим все выше и выше, вздымаясь над десятью колоннами, как по мановению волшебника превращаясь в единую твердую форму. И после многих десятилетий настойчивых убеждений, многих лет размышлений и многих миллионов долларов проект Христо и Жанны-Клод Мастаба для ОАЭ наконец станет реальностью.
Записала Миранда Коллиндж
Перевод Темира Утешева
Фотограф Вольфганг Вольц
