Журналист телеканала Atameken Business Руслан Идрисов – о многочисленных негативных последствиях показушной благотворительности, которой в последнее время становится все больше.
Подготовка к первому сентября в последние годы не ограничивается сборами детей в школу. Вы же помните, как это было раньше: закупили канцтоваров хотя бы на первую четверть, костюм, пару рубашек для мальчика, две-три блузы для девочки, туфельки, обязательно спортивную форму и кроссовки. Ну и сменную обувь, разумеется. Желательно недорогую (все равно каждый третий потеряет пакет со сменкой по дороге из школы). И хотя сам процесс подготовки к школе не изменился, он приобрел излишнюю помпезность в тех случаях, когда родители школьника могут себе позволить не только своего ребенка одеть к первому сентября, но и помочь другим. Все чаще людям кажется, что о ней, о помощи, должны знать практически все. Отсюда, как минимум, лента в социальных сетях, заполненная всевозможными селфи на фоне детей. На переднем плане, разумеется, благотворители, которые умудряются рассылать подобные фото в мессенджерах, якобы призывая друзей и знакомых творить добро. Это с одной стороны. С другой… ну, сложно людям бывает сделать доброе дело и не рассказать о нем.
В данном случае истец вправе добиться не только удаления публикации, но и возмещения ущерба. Здесь, как правило, оцениваются расходы, которые были направлены на ликвидацию последствий от публикации, если таковые имели место быть. Также моральный вред, он оценивается субъективно, потому о суммах в этом плане разных можно говорить – кто сколько насчитает. Ограничений нет. Единственное, суд не удовлетворяет большие суммы за моральный вред. Речь может идти о 50-60 тысячах тенге. Сами подумайте, у нас моральный вред от смерти близкого человека оценивается в 1-2 миллиона тенге, а от незаконного использования изображения, сами понимаете… Однако, если массированно исками ударить по одному конкретному человеку или организации, то за десять исков только на расходах юристов ответчик прогорит. Триста тысяч тенге – средний гонорар юристов, вот и считайте: за десять изображений уже три миллиона только судебных расходов.
Читайте материал Esquire об актах благотворительности, которые продолжают приносить пользу миру.
Подготовка к первому сентября в последние годы не ограничивается сборами детей в школу. Вы же помните, как это было раньше: закупили канцтоваров хотя бы на первую четверть, костюм, пару рубашек для мальчика, две-три блузы для девочки, туфельки, обязательно спортивную форму и кроссовки. Ну и сменную обувь, разумеется. Желательно недорогую (все равно каждый третий потеряет пакет со сменкой по дороге из школы). И хотя сам процесс подготовки к школе не изменился, он приобрел излишнюю помпезность в тех случаях, когда родители школьника могут себе позволить не только своего ребенка одеть к первому сентября, но и помочь другим. Все чаще людям кажется, что о ней, о помощи, должны знать практически все. Отсюда, как минимум, лента в социальных сетях, заполненная всевозможными селфи на фоне детей. На переднем плане, разумеется, благотворители, которые умудряются рассылать подобные фото в мессенджерах, якобы призывая друзей и знакомых творить добро. Это с одной стороны. С другой… ну, сложно людям бывает сделать доброе дело и не рассказать о нем.
Что чувствуют дети?
Как автор позволю себе немного личного: как-то мне задали вопрос, к какому из человеческих пороков я отношусь наиболее снисходительно? (Кстати, полезно над этим задуматься. Вы тоже поразмышляйте). Так вот, я с легкостью прощаю собеседникам хвастовство и даже тщеславие. Это выглядит, как правило, безобидно. Максимум – мило, минимум – смешно. По этой самой причине меня нисколько не задевает желание людей кричать о своих благих делах. Моднов таких случаях обвинять в самопиаре. Но мы с вами этого делать не будем.Давайте вот о чем: кто из добродетелей задумывается над чувствами тех, чьи родители по разным причинам не могут позволить себе ни новой школьной формы, ни даже тетрадей в клетку? Что чувствуют те, кому порой перед всей школой «в рамках акции», как любят формулировать бюрократы, вручают пакеты с гуманитарной помощью? Что чувствуют дети?В середине августа мой давний знакомый опубликовал в Instagram фото, на котором его друг вместе с сыном вручают пакет со школьными принадлежностями ребенку, судя по всему, из многодетной семьи. Ребенок добродетеля на вид лет десяти в одежде известно спортивного бренда, в дорогих кроссовках и со стильной стрижкой с довольной улыбкой стоит рядом с ровесником в достаточно простенькой футболке и шортах. У мальчика в руках «дары» от благотворителей и тоже улыбка на лице. Другой вопрос – какая. Смущенный мальчик на фоне своего ровесника выглядел крайне скованным и зажатым. Здесь и психологом быть не нужно, необязательно обладать навыком считывания языка тела, чтобы понять, насколько некомфортна для ребенка происходящая ситуация. И он, может быть, еще даже не думает о том, что его фото уже через какое-то время окажется в социальных сетях. И это хорошо, если никто из его одноклассников не наткнется на эту публикацию в Сети. О жестокости подростков к тем, кто в чем-то отличен от них, никому объяснять не нужно. С травлей в школе сталкивались если и не все, то наблюдали это явление точно многие. Мы все еще помним историю 10-летней Махаббат из Актобе, чья семья пострадала от паводков. Их дом был разрушен и не подлежал восстановлению, а видео, на котором плачущая Махаббат рассказывала о трагедии опубликовали в соцсетях. Казалось бы, история закончилась хеппи-эндом – семья школьницы получила в подарок от алматинского бизнесмена квартиру в Актобе. Но после, по официальной версии – из зависти, люди обвинили ребенка во лжи, а в школе в отношении Махаббат была развернута травля. Одноклассники настаивали, что девочка всех обманула и дом ее семьи никак не пострадал.
«Мы помогли детям – мы молодцы!»
И здесь палка о двух концах. С одной стороны, не появись вся эта история в социальных сетях, никто бы и не знал о том, кто какую помощь семье оказал. С другой стороны, если бы видео с плачущим ребенком не оказалось в Сети, вряд ли кто-то этой семье вообще помог. Вот и люди, которые ни один год занимаются благотворительностью, кто-то публично, кто-то нет, рассказывают, что порой привлечь внимание к проблеме конкретного ребенка или целой семьи без таких вот публикаций достаточно сложно.Но это, если речь идет о вопросе жизни и смерти. Здесь, что называется, все средства хороши.Но идею публикаций в стиле «мы помогли детям – мы молодцы» в благотворительных организациях не поддерживают. Говорят, в первую очередь думать нужно о чувствах детей в этой ситуации. Другие и вовсе признаются, если потенциальные «благотворители» уже на берегу обговаривают возможность пиара после оказания помощи, такие «партнеры» попадают в условный список и с ними фонды стараются не работать. Мнение о том, что с публичными акциями благотворительности пора заканчивать, поддерживают и психологи.
ЧТО ГОВОРЯТ ПСИХОЛОГИ
Казахстанский психолог Марина Пашковская считает: «Если говорить о том, формируются ли у детей в подобных ситуациях комплексы, да, они точно формируются. Есть две опасности: первая – это то, что дети перестают верить в своих родителей. Внутренне иерархический статус родителей в их глазах заметно понижается. Ведь для любого ребенка, вне зависимости от возможностей родителей, мама или папа – это «идеальный человек». И это абсолютно нормально до тридцати лет своих родителей идеализировать, опираться на них, брать с них пример и так далее.А если это что-то публичное в духе «вот посмотри, твои мама с папой не могут позволить себе подготовить тебя к школе и твой вопрос решаем мы», то в первую очередь здесь подрывается вера в собственного родителя. У ребенка появляется на родителей где-то злость, где-то стыд, еще какие-то неприятные ощущения. В результате это заметно роняет статус родителя в глазах ребенка.Отсюда, как вы понимаете, степень влияния родителей на ребенка заметно уменьшается, и здесь устойчивое «воспитание начинается с семьи» уже плохо работает. Впрочем, по мнению психологов, это лишь полбеды. Вторая опасность – чувство унижения, причем не только для ребенка, но и для родителей. С одной стороны, люди вынуждены благодарить и улыбаться, а внутри скорее негодование «почему я не могу?», «почему я живу в государстве, где я не могу себе позволить элементарного?». Я не думаю, что эти люди бездельники, скорее, это неприятная история в целом в стране, и не только в нашей. И здесь формируется сильнейшее чувство унижения, которое в результате всегда по-разному выстреливает.
В психологии чувство унижения считается одним из самых невыносимых. И чувство это достаточно глубокое.И чтобы его не испытывать, люди неосознанно уходят в разные состояния. Кто-то становится чрезмерно высокомерным, в ком-то формируется глобальная злость. Но в любом случае – это отсутствие контакта с реальностью. Что касается детей, испытав нечто подобное, им захочется самоутверждаться другими возможными способами. И в школьном возрасте самоутверждение, как правило, происходит за счет агрессии. Они становятся девиантными и асоциальными. Потому я точно выступаю против показательных, публичных вручений помощи. Идеальный вариант, если люди действительно хотят помочь, делать это аккуратно и деликатно».
ЧТО ГОВОРЯТ ЮРИСТЫ
У адвоката Станислава Лопатина по поводу подобных ситуаций безэмоциональное и вполне конкретное мнение: «У нас в Гражданском кодексе есть статья, которая регулирует защиту изображения (Ст.145 ГК РК). Там говорится о том, что никто не вправе без вашего согласия использовать ваше изображение. То есть публикация в данном случае уже расценивается как использование изображения. К сожалению, за это у нас нет никакой административной или уголовной ответственности, но защищать свое право в данном случае можно в гражданском суде. То есть вы подаете иск в суд с требованием прекратить незаконное использование вашего изображения.
В данном случае истец вправе добиться не только удаления публикации, но и возмещения ущерба. Здесь, как правило, оцениваются расходы, которые были направлены на ликвидацию последствий от публикации, если таковые имели место быть. Также моральный вред, он оценивается субъективно, потому о суммах в этом плане разных можно говорить – кто сколько насчитает. Ограничений нет. Единственное, суд не удовлетворяет большие суммы за моральный вред. Речь может идти о 50-60 тысячах тенге. Сами подумайте, у нас моральный вред от смерти близкого человека оценивается в 1-2 миллиона тенге, а от незаконного использования изображения, сами понимаете… Однако, если массированно исками ударить по одному конкретному человеку или организации, то за десять исков только на расходах юристов ответчик прогорит. Триста тысяч тенге – средний гонорар юристов, вот и считайте: за десять изображений уже три миллиона только судебных расходов.
Но это все только в том случае, если родители ребенка не давали своего согласия на публикацию. А многие ведь разрешают фотографировать детей во время благотворительных акций и совершенно не задумываются о возможных последствиях. И здесь уже юристы предлагают законодательно ввести дополнительные ограничения на использование фотографий детей.Нужен законопроект о внесении дополнений в законодательные акты по вопросам защиты прав детей. И там буквально 3-4 статьи может получиться. Допустим, можно внести поправки в закон с формулировкой: не допускается использование изображения несовершеннолетних детей без согласия уполномоченного по правам человека, условно. Сегодня ведь разрешение на использование изображений несовершеннолетних дают их родители или законные представители. И было бы неплохо, чтобы какой-то орган, желательно негосударственный, все это контролировал и проверял, насколько в каждом случае обоснованно согласие на использование фото ребенка. Если это будет госорган, нужен жесткий регламент – в каких случаях давать согласие на изображение, в каких нет. И второй момент, нужно предусмотреть право детского омбудсмена обращаться в суд от имени детей с требованием прекратить использование изображений». Юристы предлагают детскому омбудсмену инициировать разработку поправок в законодательство, чтобы в будущем урегулировать вопрос. Стоит ли ждать от уполномоченного по правам детей инициативы в этом вопросе и разделяет ли она эту мысль, пока не ясно. Нет, мы, конечно, обратились по адресу. Но безответно. Лично против госпожи Айтпаевой ничего не имею, но закономерность, когда до влиятельных представителей соседних государств дозвониться проще, чем до левобережья Астаны, уже начинает угнетать. И да, может быть, это плохая журналистская работа – не добиться комментария по теме, но от привычного «бегать за чиновниками», думаю, пора уже отходить. Так или иначе родители в большинстве своем не враги своим детям (хотя прецеденты и были). Но все же, как правило, у людей, вынужденных принимать помощь от знакомых и незнакомых людей, не всегда есть время задумываться об этической составляющей вопроса. О том, во что для их детей может вылиться ситуация в будущем. Когда эту тему мы с коллегами бурно обсуждали в «Фейсбуке», кто-то очень справедливо заметил, что Сеть сегодня хранит огромное количество информации, загруженной каждым из нас. И, мол, каково будет человеку спустя, возможно, десятилетия обнаружить фото детства, которые вызывает не самые приятные впечатления. Равно как и пережить все сначала. Я бы сюда еще добавил вопрос репутации. Ну, мало ли, кем станет ребенок, которому сегодня добрые тети и дяди помогают собраться в школу.
Читайте материал Esquire об актах благотворительности, которые продолжают приносить пользу миру.
