Режиссер, Лондон, 81 год
Это так грустно — дожить до того возраста, когда на твои фильмы уже делают ремейки.
Я склонен к мрачности и всегда смотрю на темную сторону. Я — кельт, а кельтов всегда привлекала меланхолия.
С девяти лет каждый день я выходил на улицу и рисовал. Я видел красоту там, где другие видели грязь. И это прижилось во мне — меня притягивают темные истории и темные сюжеты.
2019 год (год, когда разворачивается действие фильма «Бегущий по лезвию». — Esquire), как я его вижу отсюда, — это 1984-й. В том смысле, что миром будут править четыре корпорации, а люди будут жить в реальности, описанной Оруэллом.
Пройдет 200 лет, и ничего радикально не изменится. По‑прежнему в мире будут жить грязные люди и чистые люди, и чистые так же будут чистить зубы по три раза в день.
Фильмы, к сожалению, становятся все тупее и тупее. Раньше соотношение было 50 на 50. Теперь — 97 к 3.
В жизни меня здорово поддерживает то, что я провел 20 лет среди сталеплавильных заводов, угольных шахт и верфей.
В детстве я бредил ковбоями и индейцами, был неплохим наездником, а потом даже начал охотиться. Но лису так ни разу и не поймал. Эти черти слишком хитрые.
Часто у меня не хватает терпения. Но это признак опыта. Мне всегда будут нужны самые профессиональные люди и самая быстрая техника. Мне говорят: «Ну зачем вам эта сверхъестественная камера? Возьмите что-нибудь попроще». И я говорю: «Нет-нет, вы не понимаете. Мне нужна вся планета. Мне нужна Земля, и она нужна мне через десять минут».
Когда продюсеры довольны ходом работ — это плохой знак. Это значит, что ты близок к тому, чтобы снять полное дерьмо.
Многое из того, что я умею, пришло из рекламы, которой я когда-то занимался. До того как я снял свой первый фильм, я уже сделал около двух тысяч рекламных роликов — от Coca-Cola до Apple. Но реклама для меня — это творчество, не имеющее ничего общего с бизнесом. Ведь прежде всего это фильм, только очень короткий.
Больше всего мне нравилось снимать рекламу сигарет. Я годами делал табачникам очень кинематографичную, сюжетную рекламу. Была только одна проблема — это была реклама сигарет.
Лучший в мире кинозал — это мозг, и ты понимаешь это, когда читаешь хорошую книгу.
Глаз, если вдуматься, самая уязвимая часть тела. Самый простой способ убить человека — ткнуть его в глаз.
Когда я злюсь, я не пытаюсь молча уйти. Были у нас на студии? Видели эти дыры в стенах?
Я не документалист. Меня интересует правда, а не правдоподобие.
В моих фильмах нет секса. Секс — это очень скучно, если только ты им не занимаешься.
Люди часто принимают сентиментальность за проявление эмоций. И, надо сказать, совершенно напрасно.
Единственный человек, снимавший мюзиклы, которому мне хочется подражать, — это Боб Фосс. В его фильмах никто не замирает перед тем, как запеть. Он просто пытается рассказать историю, смешав ее с музыкой.
Зрителя не так уж сильно волнуют битвы. Гораздо больше его интересуют отношения людей на их фоне. Так что, если ты делаешь исторический фильм и забываешь о людях, ты делаешь работу напрасно.
Трагедия сегодняшнего мира заключается в том, что сейчас, спустя 900 лет после того, как закончились крестовые походы, мы и мусульмане все еще очень плохо понимаем друг друга.
У меня нет планов, потому что меньше всего я хочу знать, что мне придется делать в следующем марте.
Никогда не показывайся на глаза широкой публике, если тебе за это не платят.
Не так давно я начал доверять своей интуиции.
Я никогда не моргаю. Честное слово.
Это так грустно — дожить до того возраста, когда на твои фильмы уже делают ремейки.
Я склонен к мрачности и всегда смотрю на темную сторону. Я — кельт, а кельтов всегда привлекала меланхолия.
С девяти лет каждый день я выходил на улицу и рисовал. Я видел красоту там, где другие видели грязь. И это прижилось во мне — меня притягивают темные истории и темные сюжеты.
2019 год (год, когда разворачивается действие фильма «Бегущий по лезвию». — Esquire), как я его вижу отсюда, — это 1984-й. В том смысле, что миром будут править четыре корпорации, а люди будут жить в реальности, описанной Оруэллом.
Пройдет 200 лет, и ничего радикально не изменится. По‑прежнему в мире будут жить грязные люди и чистые люди, и чистые так же будут чистить зубы по три раза в день.
Фильмы, к сожалению, становятся все тупее и тупее. Раньше соотношение было 50 на 50. Теперь — 97 к 3.
В жизни меня здорово поддерживает то, что я провел 20 лет среди сталеплавильных заводов, угольных шахт и верфей.
В детстве я бредил ковбоями и индейцами, был неплохим наездником, а потом даже начал охотиться. Но лису так ни разу и не поймал. Эти черти слишком хитрые.
Часто у меня не хватает терпения. Но это признак опыта. Мне всегда будут нужны самые профессиональные люди и самая быстрая техника. Мне говорят: «Ну зачем вам эта сверхъестественная камера? Возьмите что-нибудь попроще». И я говорю: «Нет-нет, вы не понимаете. Мне нужна вся планета. Мне нужна Земля, и она нужна мне через десять минут».
Когда продюсеры довольны ходом работ — это плохой знак. Это значит, что ты близок к тому, чтобы снять полное дерьмо.
Многое из того, что я умею, пришло из рекламы, которой я когда-то занимался. До того как я снял свой первый фильм, я уже сделал около двух тысяч рекламных роликов — от Coca-Cola до Apple. Но реклама для меня — это творчество, не имеющее ничего общего с бизнесом. Ведь прежде всего это фильм, только очень короткий.
Больше всего мне нравилось снимать рекламу сигарет. Я годами делал табачникам очень кинематографичную, сюжетную рекламу. Была только одна проблема — это была реклама сигарет.
Лучший в мире кинозал — это мозг, и ты понимаешь это, когда читаешь хорошую книгу.
Глаз, если вдуматься, самая уязвимая часть тела. Самый простой способ убить человека — ткнуть его в глаз.
Когда я злюсь, я не пытаюсь молча уйти. Были у нас на студии? Видели эти дыры в стенах?
Я не документалист. Меня интересует правда, а не правдоподобие.
В моих фильмах нет секса. Секс — это очень скучно, если только ты им не занимаешься.
Люди часто принимают сентиментальность за проявление эмоций. И, надо сказать, совершенно напрасно.
Единственный человек, снимавший мюзиклы, которому мне хочется подражать, — это Боб Фосс. В его фильмах никто не замирает перед тем, как запеть. Он просто пытается рассказать историю, смешав ее с музыкой.
Зрителя не так уж сильно волнуют битвы. Гораздо больше его интересуют отношения людей на их фоне. Так что, если ты делаешь исторический фильм и забываешь о людях, ты делаешь работу напрасно.
Трагедия сегодняшнего мира заключается в том, что сейчас, спустя 900 лет после того, как закончились крестовые походы, мы и мусульмане все еще очень плохо понимаем друг друга.
У меня нет планов, потому что меньше всего я хочу знать, что мне придется делать в следующем марте.
Никогда не показывайся на глаза широкой публике, если тебе за это не платят.
Не так давно я начал доверять своей интуиции.
Я никогда не моргаю. Честное слово.
