Он был Иисусом и японским богом смерти. Узником Освенцима и офицером СС. Миловидным федералом и похотливым социопатом с гнилыми зубами. Вампиром, священником и даже монашкой в одной экспериментальной пьесе. А еще лондонским банкиром, управляющим гостиницы во Флориде, поэтом Томасом Стернзом Элиотом и Зеленым Гоблином — непростой жизненный путь для парня из Эпплтона.
[caption id="attachment_36293" align="aligncenter" width="1000"]
Куртка, рубашка, галстук, все Tom Ford; пальто Fendi[/caption]
Помимо того что Уиллем Дефо — один их самых выдающихся актеров своего и любого другого поколения, он еще и один из самых универсальных. В конце прошлого года на мировые экраны вышли сразу два фильма с его участием: блокбастер вселенной DC «Аквамен», где он играет ученого из подводного царства Атлантиды Нуйдиса Вулко, и байопик от Джулиана Шнабеля «Ван Гог: На пороге вечности», где его девяносто девятой по счету ролью стал образ одного из самых известных художников на планете.
Дефо может сыграть все, что угодно, кроме, возможно, хорошо воспитанного благополучного жителя Среднего Запада, которым сам и является.
«Должен признать, — говорит шестидесятитрехлетний актер за завтраком из яиц пашот и пшеничного тоста в ресторане Morandi в западном Манхэттене, — иногда я смотрю на свою жизнь и думаю: как я здесь оказался?»
В 1977 году он бросил учебу в университете в Милуоки и уехал в Нью-Йорк — в тот самый год, когда в Нью-Йорке произошли крупнейшая авария энергосистемы, серийные убийства Сына Сэма и массовые поджоги в Бронксе — и стал частью труппы авангардного театра, который позднее получил название Wooster Group. Совместно с арт-пространством The Kitchen, ночным клубом Max’s Kansas City и баром CBGB они сформировали культурный феномен, который теперь притягивает не меньше, чем fin de siècle в Париже или культура веймарского периода в Берлине.
В 1980 году режиссер Кэтрин Бигелоу взяла Дефо на роль лидера банды байкеров в ее дебютной картине «Без любви». За ней последовала целая серия ролей в фильмах, которые и создали ему определенную репутацию: «Жить и умереть в Лос-Анджелесе» Уильяма Фридкина, «Взвод» Оливера Стоуна, «Миссисипи в огне» Алана Паркера и «Дикие сердцем» Дэвида Линча. Продолжая работать с режиссерами своего поколения, такими как Абель Феррара и Пол Шрэйдер, Дефо с радостью соглашается и на предложения одних из самых эксцентричных и отчаянных режиссеров нового века: Уэса Андерсона, Ларса фон Триера и Шона Бейкера.
[caption id="attachment_36295" align="aligncenter" width="820"]Он был трижды номинирован на «Оскар», и каждый раз на лучшую мужскую роль второго плана: впервые в 1986 году за «Взвод», затем в 2000 году за «Тень вампира» и совсем недавно — в 2017 году — за «Проект «Флорида».
Куртка, рубашка, брюки, все Salvatore Ferragamo[/caption]
От рождения Уиллему достался угрожающий взгляд, но несмотря на такое «наследство», в жизни он дружелюбный, воспитанный и удивительно привлекательный, и к суровому выражению его лица, которое время от времени вспыхивает сумасшедшей белозубой улыбкой, привыкаешь уже с первых минут общения. А еще Дефо двигается с потрясающей пластикой профессионального танцора — эффект его сорокалетнего увлечения спортом и двадцатипятилетней практики аштанга-йоги.
Тринадцать лет назад во время съемок в Италии «Водной жизни» Дефо встретил итальянскую актрису и режиссера Джаду Колагранде, на которой вскоре женился. Сейчас он половину года проводит в Риме. «Мое сердце принадлежит обеим странам, — говорит Дефо. — В Италии до сих пор очень большую роль играют традиции. Это и бремя, и в то же время благословение. Нью-Йорк мне очень дорог, я люблю этот мультинациональный город. Но он настолько сильно изменился, что давно стал для меня городом воспоминаний».
Дефо, чье настоящее имя Уильям, родился в 1955 году в семье доктора Уильяма Дефо и его жены и медсестры Мюриэль, став в семействе седьмым ребенком из восьми.
«Я всегда чувствую, что мой самый старший брат, защищая мои интересы, в любой момент готов принять огонь на себя, — говорит Дефо, — не зря он стал доктором, как отец, а почти все мои сестры выбрали профессию медсестры — так я получил возможность заняться другим ремеслом».
Еще будучи подростком, Дефо-младший изменил имя на Уиллем, чтобы отличаться от отца.
[caption id="attachment_36296" align="aligncenter" width="819"]
Куртка Dries Van Noten; брюки Ralph Lauren; ботинки Haider Ackermann[/caption]
Его родители редко бывали дома, а в доме всегда творился полный хаос. «По сути, меня воспитали сестры. У нас никогда не было семейных ужинов, кроме, пожалуй, воскресных. Мама готовила в больших количествах и ставила еду в холодильник, а ты просто подходил, брал себе кусок и ел».
На момент, когда Дефо приняли на главную роль в фильме Мартина Скорсезе «Последнее искушение Христа» в 1988 году, оскорбившем чувства верующих тем, что Иисус в картине был изображен обычным человеком, способным ошибаться, Уильям и Мюриэль Дефо были христианами-евангелистами.
«Я не верю, что наш сын мог стать таким богохульником», — говорила Мюриэль в интервью газете Orlando Sentinel во время разразившегося скандала.
Но Дефо утверждает, что его родители никогда не были особенно набожными. «Мы ходили в церковь всей семьей, это было одной из немногих вещей, которую мы делали вместе, но больше ради общения».
Но все же в семье были сильны протестантские традиции. «Отец часто твердил: «Ты не должен сидеть без дела!» — вспоминает Дефо. — В нашем доме была запрещена газировка и алкоголь. Родители были убежденными трезвенниками. Иногда мама устраивала дома книжный клуб, и тогда самым экзотичным предметом в доме становился большой термос с кофе. Родители никогда не пили кофе! А мы украдкой выпивали все, что оставалось после встреч, вместе со сливками и сахаром. Кофе был нашим наркотиком!»
«Когда кто-то из нас плохо себя вел, отец призывал нас всех в свой кабинет, — рассказывает Дефо. — Одной из немногих ценных вещей в нашем доме была фламандская картина маслом «Счастливое семейство». Он выстраивал нас перед ней, снимал свой ремень, несколько раз ударял им воздух и говорил: «У вас есть выбор: быть членом счастливой семьи или получить это». И мы говорили, что, конечно же, хотим быть членом счастливой семьи!»
Уильям-старший умер в возрасте 97 лет в 2014 году, через два года после Мюриэль. «Когда уже было понятно, что отцу осталось недолго, я в шутку спросил его: «Так что такое, по-твоему, жизнь?» Он выдержал долгую вдумчивую паузу и произнес: «Уилл, жизнь — это испытание». Это дает понять то, каким человеком он был». Кстати, портрет отца Дефо в образе финансового директора, написанный в качестве реквизита для фильма 2014 года «Самый опасный человек», висит в домашнем кабинете актера.
Семь братьев и сестер Дефо учились в Университете Висконсина, который в то время был центром студенческих протестов. В 1970 году группа антивоенных активистов разбомбила военно-математический исследовательский центр, убив тридцатитрехлетнего ученого-физика.
«Подростком я часто путешествовал автостопом до Мэдисона, где братья и сестры учились, — говорит Уиллем, — ночевал у них на диване, курил траву и слушал версии моей сестры Ди Ди о том, что на самом деле поется в «Белом альбоме» «Битлз».
Как-то Ди Ди взяла младшего брата с собой на показ комедийного эстрадного представления под названием Kentucky Fried Theatre, поставленного студентами, которые позже стали авторами таких комедий как, «Аэроплан!» и «Голый пистолет». «Тогда я впервые задумался, что мог бы стать актером. И понял, что необязательно иметь членский билет, чтобы попасть в эту индустрию». Еще более раннее влияние на него оказал Стерлинг Холлоуэй, известный как актер, озвучивший Винни-Пуха, чьи диснеевские пластинки очаровывали Дефо в детстве.
[caption id="attachment_36297" align="aligncenter" width="799"]
Пальто, рубашка Prada; брюки Louis Vuitton; туфли Armando Cabral[/caption]
В 1973 году Дефо поступил на театральный факультет в Висконсинский университет в Милуоки, а затем на предпоследнем курсе вступил в труппу нетрадиционного местного театра под названием Theatre X. Видео постановки 1975 года «Слушания по гражданским обязательствам», где длинноволосый 20-летний Дефо дает показания в окружном суде, можно найти на просторах YouTube.
«Мои родители говорили: «Когда вы точно будете знать, чем хотите заниматься в жизни, мы вас поддержим». Всем моим братьям и сестрам они помогли закончить бакалавриат и магистратуру. Для меня они не делали ничего, потому что считали, что я занимаюсь ерундой. И я был абсолютно не против».
Он работал неполный рабочий день в переплетной мастерской, а затем в кафе, где подавали завтраки. «Я знал, что если мне действительно понадобятся деньги, достаточно будет сделать один телефонный звонок, но я наслаждался романтикой жизни от зарплаты до зарплаты».
Во время гастролей с «Театром X» в Амстердаме Дефо познакомился с Ричардом Шехнером, основателем экспериментального театра Performance Group, который пригласил его в Нью-Йорк. И Дефо приехал. После нескольких месяцев ночевок на диванах у знакомых Дефо нашел квартиру в Ист-Сайде на десятой улице. Арендную плату в двести двадцать пять долларов в месяц он делил с соседом. «Я собирался сделать карьеру в коммерческом театре, когда переехал сюда, — говорит Дефо, — но потом, оказавшись в центре города и увидев спектакли в стиле лофт, почувствовал удивительную энергию». Дефо стал работать монтировщиком в Performance Group и быстро влился в коллектив, как раз на пороге того, когда театр преобразовался в будущую легенду американского театрального авангарда Wooster Group под руководством протеже Шехнера режиссера Элизабет ЛеКомпт.
Многим творчество Wooster Group казалось агрессивным и приводящим в замешательство. В одной из первых постановок под названием «Маршрут 1 и 9», которая, по сути, являлась смесью из нелицензионных отрывков «Нашего города» Торнтона Уайлдера, порнографии и комедийных скетчей Пигмита Маркхэма, Дефо и другие актеры красили лица в черный цвет, изображая чернокожих. После того как New York Times раскритиковала шоу и назвала расистским, совет штата Нью-Йорк по развитию искусства сократил финансирование группы. ЛеКомпт подавала жалобы, а ряд известных артистов писали письма в поддержку театра, но безуспешно.
«Некоторые люди чувствовали себя неудобно во время представления и думали: а правильно ли это? — вспоминает Дефо сегодня. — Но уже то, что аудитория задавалась этим вопросом, было очень интересным фактом».
В 1984 году вышел спектакль под названием «ЛСД» — симбиоз интервью с няней, работавшей когда-то у писателя и психолога Тимоти Лири, и вольной интерпретации пьесы «Суровое испытание» Артура Миллера, — за которым последовало письмо-ультиматум от адвоката драматурга, требующее снять спектакль с показа.
«Если вы хотите понять Уиллема, вам просто необходимо понять его интерес к экспериментальному театру, — говорит кинорежиссер Пол Шредер, который пригласил Дефо на роль наркоторговца в фильме «Чуткий сон», снятом в 1992 году, и это был первый из шести их совместных проектов. — Вероятно, этот интерес имеет для него больший творческий приоритет, чем кино». На вопрос, как эта база оказала влияние на работу Дефо в кино, Шредер отвечает: «Это делает его актером-хамелеоном, потому что, применяя в кино свой театральный опыт, он выходит за пределы зоны комфорта, и не только с точки зрения стилей исполнения. Это включает и наготу в кадре, и другие скандальные моменты. Большинство актеров из такой зоны комфорта выходить не хотят. Уиллем же бесстрашен».
Режиссер Уэс Андерсон, который трижды работал с Дефо, в последний раз — над фильмом «Отель «Будапешт», говорит: «Уиллем — исполнитель гораздо более широкого диапазона, чем тот, что обычно может предложить актер. Я видел, как он танцевал с Барышниковым в Театре де ла Вилль. Я также видел его в «Синдроме саванта» Ричарда Формана в «Публике», и для меня это скорее живая скульптура, чем пьеса. Мне всегда нравилось работать с Уиллемом, потому что он обладает всеми инструментами, навыками и опытом, не говоря уже о взаимопонимании и уверенности, о которых можно только мечтать. И при этом он готов практически на все».
Андерсон называет Дефо одним из своих любимых актеров в любом из его амплуа.
Вскоре после присоединения к труппе Wooster у Дефо и ЛеКомпт завязался роман, из-за которого она рассталась со Сполдингом Греем, еще одним членом труппы. «Было сложно, потому что мы все работали вместе, — говорит Дефо. — По сути, мы втроем жили в одной квартире, которую разделили пополам». Дефо и ЛеКомпт были вместе в течение двадцати семи лет, у них есть общий сын Джек, 36-летний судебный служащий, и двухлетний внук по имени Том.
Грей, чьи посмертно опубликованные дневники описывают зависть к раннему успеху в Голливуде своего соседа по квартире («Трудная адаптация к Уиллему и его фильмам — ревность»), позже прославился как соло-исполнитель серии автобиографических монологов, в частности «Плавание в Камбоджу». «Идея превращения своей жизни в работу интересовала меня и отталкивала одновременно, — вспоминает Дефо. — Иногда я смотрел на Сполдинга и думал, что у него достаточно опыта для хорошего материала. Мне же больше нравилось надевать маску и фактически терять себя. Когда примеряешь на себя чужие действия, чужие мысли, происходит нечто прекрасное. Ты учишься. Ты чувствуешь себя более живым, потому что получаешь больше возможностей. И именно тогда ты побеждаешь дьявола».
[caption id="attachment_36299" align="aligncenter" width="773"]
Рубашка Dries Van Noten; тренч Burberry; жилет Polo Ralph Lauren; водолазка Hermes; брюки Ralph Lauren; лоферы Church’s[/caption]
В 1979 году Дефо получил эпизодическую роль в картине Майкла Чимино «Врата рая», придя на прослушивание после того, как узнал, что режиссер ищет этнический типаж.
Но его уволили за то, что он слишком громко засмеялся над грязной шуткой между дублями.
«Врата рая» потерпел финансовый крах, карьера режиссера была разрушена, студия пошла ко дну, что положило конец творческому разгулу Нового Голливуда. «Термин «авторское кино» стал ругательным в Америке», — говорит Дефо, который позже стал закадровым голосом документального фильма о том самом провале. «Я думаю, что у людей, рожденных немного раньше меня, был более плодотворный период, — размышляет актер, явно намекая на Джека Николсона. — Но зависть — это яд. У меня она тоже присутствует, но я не позволяю ей доминировать».
«У Дефо амплуа актера, играющего в артхаусном кино, поэтому его часто просят принять участие в необычных проектах, — говорит Шрейдер. — И здесь нужно быть очень осторожным, чтобы не пропасть с радаров. Поэтому если он едет в Рим с Абелем Феррарой, то его следующей работой становится диснеевский проект». Шрейдер имеет в виду «Сибирь» Феррары — историю о мечте, вдохновленную «Красной книгой» Карла Юнга, и диснеевскую драму о ездовых собаках «Того».
В 2002 году Дефо сыграл и сексуально зависимого продавца аудиовидеотоваров в недооцененном фильме Шредера «Автофокус», и Нормана Осборна, известного как Зеленый Гоблин, в фильме-комиксе Сэма Рэйми «Человек-паук». Ходят слухи, что до Дефо эту роль предлагали Николасу Кейджу, Джону Малковичу, Джону Траволте, Джейсону Айзексу, Биллу Пэкстону, Билли Крудупу и Роберту Де Ниро.
«Я помню, как друзья удивлялись: «Комиксы? Серьезно?»
Роли супергероя или злодея тогда рассматривались большинством серьезных актеров как потенциальные убийцы карьеры. Теперь же это гарантия того, что ты не останешься без работы.
Такая позиция резко поменялась после того, как «Человек-паук» стал первым фильмом, заработавшим 100 миллионов долларов за один уик-энд, — событие, изменившее кинобизнес не меньше, чем провал «Ворот рая».
Шестнадцать лет спустя кинематографическая вселенная Marvel в кассовых сборах переплюнула все «Звездные войны» и «Джеймса Бонда». А после того, как прошлым летом вышли «Мстители: Война бесконечности», «Человек-паук» стал больше похож на «Бетмена» времен Адама Веста. «Они становятся все масштабнее», — говорит Дефо, который провел пять месяцев прошлого года в Австралии на съемках «Аквамена» Джеймса Вана.
Аквамен всегда был супергероем низкого ранга. Он мог дышать под водой, разговаривать с дельфинами и кататься на гигантских морских черепахах, но на этом его суперспособности заканчивались. В версии Вана это бородатый человек-бог с татуировками по всему телу и крутым шрамом на брови. «Много легло на плечи Джейсона Момоа, — говорит Дефо об актере, играющем главную роль. — Но многое также зависит и от мира, который производит впечатление».
И если «Человек-паук» буквально сделан вручную — многие эффекты в картине были механическими, то на съемках «Аквамена» Дефо проводил большую часть своего времени, вися на проводах перед зеленым экраном. «Я почти не спускался на твердую землю», — говорит он, но этот вызов актер принял с удовольствием.
Тем не менее Дефо делится своими опасениями по поводу набирающей популярность модели франшизы в кинопроизводстве. «Это действительно страшно. Мы все ближе к той эпохе, когда десять человек сидят в комнате и решают, чего хотят люди, только потому, что у них есть статистика».
Многие актеры утверждают, что работают по схеме «один для них, один для меня», что означает: один проекта ради денег, один ради престижа. Для Дефо соотношение больше похоже на «один к пяти»: ряд небольших проектов, за которые он берется, никогда не включаются в гонку за ежегодные награды и порой даже не получают достойного релиза. Некоторые недоступны на основных потоковых сервисах. Тем не менее он продолжает рисковать в мире независимого кинематографа, вместо того чтобы просто почивать на лаврах оскароносных фильмов.
Поэтому, когда Дефо говорит: «Я верю в режиссерское кино, верю в личное кино», — это не просто слова, это обязательства.
«Ему это нужно для эксперимента, — говорит Шон Бейкер, режиссер фильма «Проект Флорида». — Дефо ни за что не взялся бы за роль, если бы не увидел в ней чего-то, чего не делал раньше. Для него это своего рода катарсис».
Байопик «На пороге вечности», который был отобран для Венецианского и Нью-Йоркского кинофестивалей, повествует о двух последних годах жизни Ван Гога вплоть до его самоубийства в возрасте тридцати семи лет. По словам Дефо, «это недостоверная биография». Сначала Шнабель говорил: «Я не хотел снимать этот фильм. Но почему-то вдруг почувствовал, что должен. Я подумал, что если не сниму этот фильм с Уиллемом, мы упустим очевидную возможность поработать вместе, хотя так давно знаем друг друга». Они встретились примерно тридцать лет назад в давно закрывшемся ночном клубе Nell's в Вест-Сайде на 14-й улице, когда Шнабель был восходящей звездой арт-рынка go-go 1980-х, который базировался в галерее Мэри Бун в Сохо. Считал ли Шнабель возраст Дефо проблемой? «Нет, — говорит он. — Винсент Ван Гог был довольно уставшим и опустошенным человеком для своих тридцати семи, и я думаю, что Уиллем находится в довольно хорошей форме для шестидесятитрехлетнего парня».
Рядом с немногими сохранившимися фотографиями художника Дефо выглядит заметно старше, но он имеет поразительное сходство с выразительными автопортретами Ван Гога.
«Я никогда не помышлял о другом актере на эту роль, — говорит Шнабель. — Никто другой не смог бы сделать то, что сделал Дефо». Одним из испытаний, связанных с этой ролью, было писание портретов Ван Гога, по сценарию Дэфо должен был это делать в кадре. «Джулиан — прекрасный учитель, — говорит он. — Он очень щедрый, потому что он сильная личность. Он часто наставлял меня: «Возьми обожженную умбру! Смешай это с сырой сиеной!» И именно он учил меня правильно держать кисть, ведь если делать это грамотно, то ты как будто вступаешь в диалог с Винсентом Ван Гогом».
Дефо не любит смотреть фильмы во время съемок. «Это мешает моему воображению, звучит манерно, но я просто не хочу никакого постороннего шума в голове в этот момент, даже из собственной жизни. Мне нравится уехать куда-нибудь в незнакомое место, где нет друзей, нет ничего, что бы напоминало о привычной жизни. Это помогает занырнуть в глубь новой жизни».
Перед тем как взяться за новый проект, он выставляет два требования в райдере: хороший кофе и соковыжималка. Его утренний ритуал на съемочной площадке начинается с медитации и йоги. Он повсюду возит с собой свой коврик. «Это занимает около полутора часов, поэтому порой мне нужно вставать в три часа ночи. Иногда получается позаниматься во время обеденного перерыва, если есть такая возможность, но все зависит от того, должен ли ты надевать костюм и наносить грим. Если так, то заниматься во время съемок просто невозможно».
Не всем известно, но на протяжении более сорока лет Дефо ведет дневник. И делает это почти ежедневно.
«Я продукт определенного времени, — говорит он. — Мои записи скорее практичны, они даже могут не отражать действительность. Простой отчет, упражнение, чтобы научиться самовыражаться. Я также записываю анекдоты, номера телефонов, напоминания, то, что я услышал или увидел. Я записываю все. У меня скопилась тонна блокнотов». Около двух десятков живут в шкафу напротив его стола в кабинете в Нью-Йорке. Остальные Дефо хранит в гараже. Некоторые из них — пестрые записные книжки, другие — в кожаном переплете.
Но вряд ли они когда-нибудь станут основой мемуаров. Большинство из них почти полностью нечитабельны.
«Блокноты хранились в месте, недоступном для воды, — говорит он, — но, видимо, изменения температуры повлияли на чернила». Компактный наклонный почерк Дефо теперь проникает сквозь бумагу, один ряд линий накладывается на другой, как штриховка. Текст тут и там прерывается рисунком или вставками в виде газетных вырезок, иностранных банкнот и хулиганских полароидных снимков.
[caption id="attachment_36302" align="aligncenter" width="819"]Пиджак, рубашка, брюки, галстук, все Tom Ford[/caption]
За накоплением опыта часто скрывается отрицание смерти. Но если Дефо когда-либо ощущал экзистенциальный удар по необратимой деградации своей личной истории, то это чувство давно прошло. «Я хочу сделать из своих записей перфоманс, возможно, обклеить ими какую-нибудь галерею в качестве обоев. Иногда страница совершенно не поддается расшифровке, и тогда вдруг выделяются определенные слова, которые действительно имеют значение. Немного жутковато — как будто гадаешь на говорящей доске, но и красиво одновременно».
«Иногда в них отражаются фильмы, над которыми я работаю», — говорит Дефо, просматривая один из дневников. Он останавливается и читает цитату Томаса Элиота, которую переписал во время съемок фильма «Том и Вив» в 1994 году о проблемном браке поэта.
«Образец, который мы воспринимаем в нашей жизни лишь в редкие моменты отрешенности... это образец, нарисованный тем, что древний мир называл Судьбой».
«На самом деле я никогда не смотрю назад, — говорит Дефо, закрывая блокнот. — Я их никогда не читаю».
Записал Эш Картер
Перевод Елены Тлеуленовой
Фотограф Марк Хом
Стилист Мэтью Марден
Читайте другие материалы из рубрики "Лицо с обложки" здесь.