Каждое шоу в гастрольном туре легендарной ирландской группы U2 – это достижение инженерного и строительного искусства, абсолютная отточенность даже в мельчайших деталях, где ошибки исключены. Нам удалось заглянуть за кулисы стадионных концертов группы в Нью-Джерси, чтобы показать техническую часть того, как проходит рок-концерт мирового уровня.
1-2 день: Установка стального каркаса и сцены
3день: Установка аудио- и видеооборудования
4 день: Первый концерт
5 день: Второй концерт и демонтаж аудио- и видео-оборудования
6 день: Демонтаж стальных конструкций
4 ДЕНЬ 9:45 вечера
Четыре главные песни. Фанатам, стоящим у самых ограждений, пришлось прийти на стадион дважды, первый раз заранее, чтобы застолбить себе место на концерте. Это самые преданные поклонники. Те, на чьих спинах можно прочитать полный список дат прошлых концертов U2, те, кто приносят на концерт флаг Ирландии. Они пришли на стадион Metlife накануне вечером, просто чтобы получить на запястье номер, поставленный перманентным маркером. В день концерта они показывают свои номера представителю организации Live Nation – чем меньше номер, тем лучше место. Их провожают на места рядом с ограждением у восемнадцатиметровой сцены прямо перед ударной установкой. U2 начинают концерт на авансцене длиной сорок метров, но четыре песни они должны исполнить на центральной сцене. Одна из них – это Joshua Tree, их самый первый хит, которому стукнуло 30 лет, и в этом туре группа играет его полную версию. Фанатам вот-вот сорвет крышу. Они протягивают свои пронумерованные руки, делают волну из светящихся сотовых телефонов, чтобы поприветствовать легендарную и самую крупную гастролирующую группу в мире. Но самый крупный за всю историю гастрольных туров видео-экран, который является краеугольным камнем в оформлении сцены уравнивает всех. С ним становится неважно, где ты находишься. U2 всегда боролись за равные права.
Ширина экрана – 60 м, а высота – почти 14. Он такой огромный, что заполняет собой три зоны поля, заслоняя целые секции зрительных мест. Это самый продвинутый гастрольный экран в мире, созданный специально для U2: 11,4 миллиона пикселей с почти пугающим разрешением в 8K. Он практически полностью состоит из углеродного волокна, легкого и крепкого материала – одну катушку такого волокна шириной с тротуар можно протянуть на 6,5 км. U2 хотели сделать экран еще больше, но затем поняли, что будь он шире, то просто не уместился бы на поле. На футбольном поле.
Пока группа играет свои первые аккорды, приводящие весь стадион в состояние эйфории, и дрожащий бас начинает первую песню Where the Streets Have No Name, экран взрывается ярким светом, и из него постепенно вырастает черно-белое изображение пустой дороги, которыми исполосован весь американский Средний Запад.
Этот момент достоин восхищения. Фанаты вдруг оказываются в первом ряду кинотеатра – все же не самое плохое место в этом театре – пока люди на более дешевых местах (которые стоят далеко не дешево) наблюдают за великолепной панорамой. Равные права для всех!
Эрик Гейгер, главный LED-инженер группы, одетый во все черное, с гарнитурой поверх бейсболки, стоит перед пультовой, на краю между сценой и поющими и танцующими людьми на стадионе. Он смотрит в 2,5-дюймовый плоский экран, выявляя неисправные участки. Каждую минуту на экране проходит целый терабайт данных, поэтому все должно быть идеальным.
Тридцать секунд прошло с начала песни, и в наушниках Гейгера раздается голос. Сквозь гудение органа и ревущих гитарных рифов, довольно трудно расслышать, что ему говорят. Это один из работников бригады, работающий в толпе. Он, кажется, что-то заметил – правая сцена. Высоко над правым плечом Боно. Глаза Гейгера сканируют наружную часть сцены. Теперь он тоже это видит. Какой-то глюк. Среднего размера. Что-то два или три раза сверкнуло со скоростью в миллисекунду. Если станет хуже, придется выключить целую секцию экрана, бомба замедленного действия заложена уже на первой песне альбома.
Гейгер начинает что-то говорить по рации. За правую половину экрана отвечает технический работник экрана Маартен Дешахт. Он хватает в охапку концы нейлоновой сети, свисающей с балки и смотрит вверх на панель с дефектом. Его волосы собраны в тугой хвост. С обратной стороны экрана не видно, какой именно фрагмент сбоит. Страховочная обвязка скручивается вокруг его тела, пока Маартен пристегивает ее к ногам и плечам, постоянно подергивая, чтобы все встало на свои места. Когда находишься на высоте в двенадцать метров над землей, необходимо все сделать правильно.
Сделать идеально и точка. И не только для публики, хотя для нее в первую очередь. И не только для группы. Ты должен сделать все правильно, потому что ради этого ты работал много часов на протяжении долгих месяцев. Планирование, испытание, подготовка. Все это ради следующих нескольких секунд. Просто потому, что если сейчас Дешахт облажается, все запомнят именно это. Гейгер по рации говорит ему, куда передвигаться, как подняться и починить неисправную часть экрана, пока фанаты ничего не заметили.
Разговор по рации не обошел стороной и постановщика Рокко Риди, который пришел посмотреть на подъем Дешахта. Если подобное произойдет в его части сцены, он сделает все, чтобы поступить правильно. Он должен убедиться, что Дешахт надел так называемый йо-йо – страховочный канат для остановки падения – если во время переключения кабелей Дешахт повиснет между стальной арматурой и решеткой из углеволокна, он может удариться задолго до падения на пол.
Рокко не из числа любителей попереживать, но он все еще помнит, как в 1997 году во время тура PopMart U2 впервые играли на стадионе RFK в Вашингтоне на фоне LED-экрана, превосходящего все мыслимые размеры. И вдруг пошел ливень и экран вышел из строя. Рокко и его команда несколько дней пытались вручную наложить водонепроницаемое покрытие на десятки тысяч отдельных частей экрана. В итоге шоу пришлось отменить.
Инструменты свисают со страховочного обмундирования Дешахта. В каждой руке у него по металлическому крюку, чтобы хвататься за арматуру. Он начинает взбираться. Этот танец он репетировал не раз, такт в три шага: крюк – нога – рука, крюк – нога – рука – он постепенно ползет вверх по гигантскому экрану, стараясь быть острожным, чтобы не удариться коленом о поддерживающую стойку и не задеть бесчисленное количество проводки, которая плавно переходит от одной панели к другой. Рокко следит за ним снизу. Стойка, за которую держится Дешахт, начинает вибрировать от звука ревущей толпы.
На концерте сегодня 55 000 человек. Они приехали на стадион, который находится за несколько километров от Нью-Йорка в северном Нью-Джерси, из долины Гудзона, со всех пяти районов, из городского и сельского Джерси. Из Филадельфии. Люди со всех точек восточного побережья преодолели вечерний час-пик в тоннелях через мосты и заплатили за парковку на огромных однообразных территориях, расположенных вокруг стадиона. Фанаты из Манхэттена, Куинса и Бруклина купили билет на поезд в Нью-Джерси с многочисленными пересадками, чтобы наконец добраться до стадиона Metlife, настолько огромного, что кажется, что ты находишься совсем рядом с ним, даже когда до него ехать еще минут десять, и потом еще столько же времени идти пешком, и это только до пропускного пункта. Присутствующие на стадионе заплатили $70, чтобы преодолеть это расстояние, чтобы быть сегодня рядом с группой, наблюдать это зрелище и петь любимые песни. И один из способов испортить им настроение – это разрушить магию шоу мерцанием неисправного экрана, чтобы их пение и восторженные крики, переходящие порой в рев, прекратились. Дешахт продолжает взбираться.
Он еще не знает, с чем ему придется иметь дело. Причин может быть больше сорока. Он передвигает свои страховочные металлические крюки, закрепляя их так, чтобы ему удобно было работать и поочередно дергает каждый из них. Не поддаются. Довольный результатом, он распрямляет ноги и облокачивается назад – зрелище не для слабонервных. Ремни страховки натягиваются под бедром, впиваясь в ноги. Менее чем через минуту после получения инструкции по рации он готов начать работу.
Гейгер мчится за кулисы сквозь толпу словно лосось, идущий на нерест вверх по течению, он стоит у основания экрана со стороны группы, невидимый для зрителей. И смотрит вверх из-под козырька своей бейсболки на возвышающееся над ним световое шоу. Теперь мерцают уже восемнадцать панелей. Если бы их было больше, он бы решил, что проблемы в питании, но виной, скорее всего, кабель передачи данных. Возможно, он повредился из-за вибрации баса. Затем Гейгер делает совершенно немыслимый жест: он протягивает руку под экраном как раз ниже проблемной зоны, чтобы сверху его белую ладонь сквозь черноту проводов увидел Дешахт.
Дешахт находится перед шестнадцатой из ста стоек панелей. Он и Гейгер смотрят на схему экрана и приходят к общему заключению: проблема в связи панелей F16 и F17. Единственным решением будет замена кабеля. Панель выключится секунд на пять, а может и три, если работать оперативно.
Боно поет It’s all I can do…, последние аккорды песни замолкают. У Дешахта всего одна попытка. Гейгер по рации ведет обратный отсчет, смотря на экран «3, 2, 1…».
Песня заканчивается, экран потухает. Дешахт разрывает связь между двумя панелями, убирает шнур и втыкает соединители в порты входа. Группа взрывает зал песней I Still Haven’t Found What I’m Looking For. Экран возвращается к жизни. Мерцание прекратилось, на экране ни одного потухшего светодиода. Все получилось.
на следующее утро на пропускной пункт погрузочной площадки приходит женщина. За спиной у нее бордовый рюкзак Eastpak, а в руках сумка с обедом. Она снимает ремешок, на котором висит бэйдж и зажигалка BIC, и вытаскивает пачку сигарет из заднего кармана рюкзака. Охранник не обращает на нее особого внимания, его больше интересует длинный предмет в форме цилиндра в ее руках – походный стул. Кажется, страж порядка не думает, что появление женщины может представлять угрозу.
«Надо устраиваться поудобнее, раз уж придется провести здесь всю ночь», – говорит женщина, бросая свой бейдж и сигареты в пластиковую чашу. На ее черной футболке красуется надпись «Steel Crew». Она член Международного альянса рабочих сцены. Она берет свои сумки, бейдж, сигареты и стул и направляется внутрь. Большинство ее коллег будут работать здесь до завтрашнего обеда как минимум.
Осталось шесть часов до того, как откроются двери стадиона. Стадион Metlife, домашний стадион двух команд по американскому футболу – New York Giants и New York Jets, представляет собой двадцатигектарный гимн обмену опытом, который увековечен в бетоне, стали и шлакоблоке. Он может уместить 28 000 автомобилей и 90 000 людей. Не считая многочисленных игр NFL, шесть лет из последних семи эта главная площадка для проведений международных матчей по футболу, концертов Бейонсе и Monster Jam заработала больше денег, чем любой другой стадион мира. И он принадлежит компании Local 632, представители которой работают на каждом мероприятии под управлением команды тура. Они точно знают, когда им необходимо приезжать на стадион и что брать с собой, чтобы выжить в следующие тридцать часов.
Желтая жилетка, очки, красная каска.
Кожаный ремешок на каске и гвоздодер.
Три коробки песочного печенья.
Двухлитровая бутылка ванильного френч кофе-мате.
Один парень пытается пройти с огромным красно-бело-синим термосом в руках.
«Что за напиток?» – интересуется охранник в авиаторских очках.
«Что за напиток?! – вторит парень. – Я не пью алкоголь!»
«Я не переживаю за тебя, – говорит Авиатор. – Я переживаю за себя». И пропускает парня на стадион.
Затем приезжает Чак Лоусон. Он работает здесь уже очень давно. Но охранник бросает взгляд на его бейдж, и Лоусона не пускают. Лоусон – это коренастый парень с короткими коричневыми волосами, уложенными гелем, пот с челки капает ему на лоб. Его мать работала еще в тур-бригадах Литтл Ричарда и Чака Берри. Его свидетельство о рождении – это его членская карточка в Альянсе. Он трудится здесь уже 19 лет. Но на нем треугольный бейдж желтого цвета, а ему нужно иметь фиолетовый. Желтый был цветом вчерашнего шоу. Лоусон выходит из очереди стоящих на проверку и начинает взволнованно искать в телефоне того, кто бы мог принести ему бейдж нужного цвета. Он нервничает, и поначалу трудно понять почему. Он будет работать следующие полтора дня без перерывов. Зачем так нервничать из-за пары свободных минут перед тем, как тебя запустят?
Но пара минут может решить все. В рамках каждого шоу размер аудитории ограничен количеством мест и пространства, занимаемого сценой. Чтобы собрать больше людей (и, соответственно, денег), необходимо проводить больше мероприятий. А чтобы проводить больше мероприятий, необходимо сократить до минимума время между ними. Возможно, пара минут – это совсем немного в планетарном масштабе, но каждое шоу на Metlife занимает недели подготовки, так что каждая минута здесь на счету.
К счастью для Лоусона, его коллеги начинают прибывать десятками и все, так же как и он сам, понимают, зачем им так срочно нужно попасть внутрь – работа не может ждать. Чем больше становится толпа товарищей Лоусона, настаивающих на том, что его фиолетовый пропуск находится внутри, тем труднее охранникам их сдерживать. В конце концов, они работают здесь уже пять дней подряд. Два дня они устанавливали стальной каркас для сцены, еще день ушел на саму сцену, а вчера они монтировали оборудование. Local 632 также занимается освещением, монтажом и погрузкой, – всем, кроме самого выступления.
Сейчас они заполонили зону досмотра.
Рация, отвертка, шило.
Зеленый пояс для инструментов, черный сияющий молоток, черная панама Oakland Raiders.
Розовая пузырьковая машина в форме кита.
Авиаторы в золотой оправе.
Лоусон проходит внутрь.
5 ДЕНЬ 2:00 после полудня
Офис Джимми Виллани находится почти в самой дальней части комплекса, над ним – только отдел обслуживания. Джимми – начальник одной из бригад Альянса. Чтобы провести шоу на стадионе Metlife, нужно пройти в его офис величиной с гардеробную. Стены сделаны из белого шлакоблока. Окна отсутствуют. Из мебели только рабочий стол и еще один, заваленный стопками бумаг, касок, бутыльков из-под лекарств, изолентой и газетами. На стену наклеен постер с первого тура U2 Joshua Tree Tour 1987 года. Еще есть стул, но остается непонятным, провел ли Джимми за все время на нем хоть несколько минут. Его работа – решать мелкие проблемы по ходу дела.
К нему входит Рокко Риди, управляющий сценой. «А вот и Рокко! – говорит Джимми. – Заходи, старик!» Лицо Рокко обгорело на ветру, длинные светлые волосы еще больше выгорели на солнце. Он скорее напоминает серфера. Его называют «Королем клейкой ленты». Каждый гастрольный тур он проходит больше 32 км с мотком флуоресцентной ленты для разметки маршрутов передвижения за кулисами и зон погрузки.
«Футболки. Мне нужен помощник, чтобы их посчитать».
«Неси их сюда, Кроуфорд тебе поможет», – говорит Джимми, поглядывая на соседнюю комнату. Тут появляется Кроуфорд, и Джимми говорит ему принести стопку футболок разных цветов со склада. Всего существует двенадцать бригад – осветители, плотники, звуковики и так далее – каждый из них одет в униформу своего цвета, так их легче различать, особенно во время погрузки, когда в работе задействованы одновременно сто восемьдесят рабочих.
Еще один стук в дверь. «Входите», – бурчит Джимми. На этот раз это его младший брат Джоуи, бизнес-менеджер профсоюза. «Говорили, что команда для демонтажа гримерок придет в девять, – сообщает Джоуи, который выглядит сдержаннее своего брата. – Но я никого не вижу. Возможно, они все ушли смотреть шоу».
Джимми и Джоуи родом из Клиффсайд Парка, Нью-Джерси, все остальные парни тоже местные. Рокко начал работать еще в Чикаго, и его команда – это группа специалистов, говорящая на разных языках, но объединяет их то, как они видят, оценивают и решают проблемы. Многие их этих ребят работают в кино и ТВ-проектах, и все они фанаты своей работы. Джимми точно хранит воспоминания всех концертов, на которых ему удалось поработать, включая первый американский тур U2, который проходил в Palladium, легендарном нью-йоркском концертном зале. И он до сих пор может назвать все группы, работавшие на разогреве. Но при этом прекрасно понимает, что главное в работе – дисциплина и знание своего дела, одни лишь фанатские пристрастия не обеспечат высшего класса.
Джимми идет в соседнюю комнату, как раз в тот момент, когда начинается учебная пожарная тревога на Metlife. Звук сирены оглушает, но Джимми и Рокко разговаривают как ни в чем не бывало. Джимми хочет взять несколько человек с шоу и еще пару вызовет прийти пораньше. Вот и все. Вопрос решен. Какая следующая проблема?
5 ДЕНЬ 2:30 после полудня
Маартен Дешахт, технический специалист по установке экрана, стоит на сцене, смотря вверх и направляя работу таким образом, чтобы экран блокировал солнечный свет. Сегодня еще один техник, Джастин Велч, надевает страховочные ремни, висящие сквозь дыру в недостающих панелях. Вчера этого кабеля им хватило до конца шоу, но, когда они не смогли таким же способом решить проблему в обед, было решено заменить панели на двадцать четыре запасные, которые всегда берутся для подстраховки.
Дешахт, прищурившись, протягивает руки, чтобы поймать раму, на которую были установлены неисправные панели. Он хватает ее и уносит со сцены, перешагивая через напольное освещение. Велч ставит на место неисправных новые панели, и экран принимает необходимый внешний вид. Техник подключает кабели и заново все проверяет, чтобы проблема вчерашнего шоу больше не повторилась.
Довольный проделанной работой, он собирает инструменты и спускается вниз. Сняв ремни безопасности, он приземляется на закрытый ящик со шнурами и закручивает себе сигарету, в руке у него оказывается пустая бутылка колы.
Дешахт что-то печатает в маленьком ноутбуке напротив однообразных экранов видеомашин. Необходимо занести проделанные действия в программное обеспечение экрана, он ведь заменил панели F16 и F17. Четыре мощнейших процессора в человеческий рост принимают всю информацию. Каждый из них отвечает за свою небольшую часть экрана. Аккумуляторы равномерно распределяют электропитание на сцене.
Экран спроектирован так, чтобы калибровку можно было выполнять на месте. Гейгер, главный LED-инженер, сделал все возможное, чтобы экран работал без перебоев на протяжении всего тура. Он попросил компанию PRG, изготовившую экран, добавить панелям ручки ярких цветов, чтобы он мог быстро объяснить рабочим на любом стадионе, что им необходимо делать. Установка, которая удерживает всю конструкцию от ветра, быстро собирается и разбирается, что делает перевозку намного легче. Обычный экран таких размеров не поместился бы и в семи прицепах. А этот легко пакуется в четыре, сокращая тем самым гастрольные расходы на $225 000.
После того как он внес обновленные данные в программное обеспечение, Дешахт закрывает ноутбук и выключает рубильники, отвечающие за работу экрана. Его снова включат в 4:30 дня для контрольной проверки. Еще раз его протестируют перед выходом группы The Lumineers, которая будет выступать на разогреве – затем еще раз, когда они закончат играть. А уже потом наготове будут держать страховочное оборудование, на всякий случай.
Пока Дешахт и Велч находятся по ту сторону экрана, из динамиков раздается голос Рокко. На сцену для саундчека выходит группа под руководством Короля клейкой ленты. Они проделывают эту процедуру на каждом стадионе. По-своему они тоже дают концерт, правда, без зрителей.
Голос из аудиовидеобудки пытается перекричать Рокко.
«Сэм! Сэээээм!»
Джо О’Херлихи кричит на Сэма О’Саливана, специалиста U2 по ударной установке и барабанщика в саундчек группе Рокко, который с особой силой стучит по барабанам, чтобы добиться нужного звучания. Джо О прислушивается к звучанию ударных и подкручивает ручку фэйдера. Так он «причесывает» звук. Всего лишь через два часа начнут прибывать преданные фанаты с пронумерованными запястьями. Остались финальные штрихи.
Джо О выглядит так, как будто ни разу не брился с тех пор, как познакомился с U2 во время музыкального студенческого фестиваля в Корке, когда все они были еще подростками. Он и двое его ассистентов находятся перед микшерными пультами размером с огромный прилавок. Это похоже на организованный хаос – сотни горящих и мигающих кнопок, светящиеся экраны, ряды фейдеров и индикаторов для того, чтобы управлять 150 отдельными микрофонами. Джо О долгие месяцы провел, изучая каждую песню группы, каждый звук в видео. Перед началом шоу они штудируют схему стадиона в поисках проблемных зон, исследуют стеклянные табло, которые могут отражать звук, и розу ветров, которая образуется на стадионе и может спутать длинные кабели. Как только они оказываются на месте проведения, Рокко и его банда играют несколько нот, чтобы можно было отрегулировать фейдеры, выполнить тонкую настройку и обновить пресеты. Они проводят всю настройку на слух вручную.
Покончив с саундчеком музыкальных инструментов, Джо О отпускает Рокко и его музыкальную команду, и они сбегают со сцены, чтобы приступить к другой работе. Джо остается в своей будке. Он ставит предварительно записанный кусок, который группа планирует использовать на концерте.
Эхом через весь стадион раздается голос Джона Кеннеди: «Мы все будем как город на холме...»
Джо О еще раз проигрывает этот кусок.
«Мы все будем как город на холме...»
Между повторами Джо О выполняет настройку.
«Глаза всего мира глядят на нас…». Еще пара штрихов и Джо О дает знак в свой микрофон.
«Ну вот, – говорит он. – Пресеты для президентов готовы».
5 ДЕНЬ 4:15 после полудня
С разгрузочной установки на территорию охраны съезжает гольф-мобиль. Сзади к нему прицеплена будка, а в ней без умолку лает собака. У Metlife есть даже собственные собаки-саперы. Как и у полиции штата Нью-Джерси, участок и центр которых расположен на территории стадиона. Затем в черных внедорожниках подъезжает отряд спецназа. Их длинные черные ружья выглядят устрашающе. Большую часть времени представители закона хотят быть как можно менее заметными, но после взрыва на концерте Арианы Гранде в Манчестере все стараются всегда быть наготове.
Последний перерыв перед тем, как нахлынет волна фанатов. Спрятанная позади крытых прицепов с гудящими дизельными генераторами молодая девушка управляет тремя моющими агрегатами и тремя сушилками, которые группа всегда берет с собой в тур. Она, кажется, флиртует с одним из монтажников. Трое из бригады сидят на бетонной стене, на входе в разгрузочную зону, не обращая никакого внимания на собак, автопогрузчики и спецназ. Все они курят, уткнувшись в телефоны.
5 ДЕНЬ 6:40 вечера
У Рокко есть коллекция гитар, которые он никогда не продаст, – подарки от различных групп, выходивших на сцену под его чутким руководством. Каждая из них подписана по просьбе Рокко в форме грубых и порой гнусных посланий. Сегодня последний концерт The Lumineers, которые не поедут с U2 в Кливленд. Они тоже подарили Рокко гитару. «Дорогой Рокко, – написал на ней один из членов группы. – Пожалуйста, пожуй г*вна, а потом сразу сдохни».
Снаружи преданные фанаты уже заняли заранее выбранные места. Когда Рокко в 19.00 провожает The Lumineers на сцену, трибуны заполнены всего лишь на треть. По всему периметру территории охрана в одинаковой униформе выстроилась у заграждений не более чем в девяти метрах друг от друга. Когда группа отыграет программу в двенадцать песен, они разбредутся по стадиону в поисках слишком буйных или позеленевших от пива или жары. Десятки пар глаз смотрят снизу на непреклонных полицейских штата, их шикарному образу в стильной униформе мешают лишь сине-оранжевые гарнитуры.
Как только умолкли последние аккорды финальной песни The Lumineers, рабочие сцены взялись за дорожные ящики. Полторы минуты спустя ударную установку с корявой надписью The Lumineers на бас-бочке уносят за кулисы. Фил Андриопулос – водитель грузоподъемной машины. У него был небольшой перерыв, пока выступали The Lumineers. За это время он выпил чашку кофе, надел очки, открыл банку с газировкой и подогнал свой подъемник к левому углу сцены. Он поднимает вилы погрузчика и поворачивает их так, чтобы они находились перпендикулярно съезду. Рабочие скатывают пианино группы The Lumineers прямо к самому краю. Андиропулос протягивает вилы, подхватывает пианино, поворачивает и спускает на землю. Затем приступает к остальному. Проходит минут двадцать и оборудования группы как не бывало.
Группы фанатов стекаются к стадиону. У задней части сцены расположены стойки с пивом, едой и сувенирами, к ним как щупальца спрута тянутся людские руки. Толпа, скопившаяся перед заграждениями, начинает расти. В середине этого фанатского сборища, как отец семейства на субботнем барбекю, танцует Уилли Уиллиамс. Уиллиамс проектирует каждую сцену концертов U2, начиная с 1981 года. Перед тем как группа выйдет на сцену, Уиллиамс направляется в пультовую. Он проносится мимо Смэшера Десмедта, который компонует на экране необходимый видеоряд из различных планов, присылаемых ему на рабочую панель. Он танцует рядом с Алексом Мёрфи, человеком, который отвечает за прожекторы. Уиллиамс и Мёрфи провели четыре долгие недели в Барселоне, находясь на пустом стадионе, планируя все передвижения света по сцене. Прожекторы, которые освещают музыкантов, управляются дистанционно при помощи джойстиков. «Проведите с ними всю ночь, – говорит Мёрфи каждый раз, когда начинает работать с новой командой. – Представьте, что вы киллеры и вам нужно следить за каждым шагом своей жертвы». Когда освещение на сцене погаснет, операторы включат приборы ночного видения.
Обычно во время концерта Уиллиамс патрулирует стадион, наблюдает за толпой, – публика заряжает его своей энергией. Так он понимает, что шоу получилось. Но сегодня он выбрал себе место прямо в самом центре – никого вокруг, есть место, чтобы поставить складной стул. Лучшее зрительское место.
Ровно в назначенный момент на сцену выходит барабанщик U2 Ларри Маллен Мл. и подходит к своей установке. Его движения отточены до мелочей. Он садится, вставляет динамик в ухо и берет палочки. Знаменитая стаккато Маллена, с которой начинается песня Sunday Bloody Sunday, проносится по стадиону. Толпа кричит, едва слышно вступает гитара, и когда раздается голос Bono, произнося I can’t believe the news today..., у всех напрочь сносит крышу. Джо О микширует звук в прямом эфире. Вся работа, проделанная на саундчеке, была всего лишь точкой отсчета. Обстановка изменилась, на стадионе сменилась акустика – пустое пространство с твердыми пластмассовыми скамьями заполнилось мягкими человеческими телами.
Позади группы возвышается темный экран. Скоро Смэшер присоединится к живому аудиомиксу Джо О. У него свои фишки на пульте, но его датчики – это камеры, расставленные по всей сцене и стадиону. Он смотрит на множество экранов перед собой: некоторые из них показывают видеоролики, записанные заранее, другие выдают живую картинку. Он быстрым взглядом охватывает все происходящее на экранах, пытаясь подобрать самые интересные моменты. На протяжении следующих двух часов он будет искать захватывающие кадры, добавлять спецэффекты, склеивать между собой более шестидесяти метров записанного видео.
В конце второй песни экран все еще темный, а освещение на сцене минимальное. Боно делает паузу, чтобы произнести слова благословения: «Мы молимся о том, чтобы сегодняшний вечер был грандиозным, и мы все запомнили его надолго. Чтобы мы перестали быть трутнями и посвятили себя всеобщей пользе!»
В этот самый момент почти каждый человек на стадионе чем-то занят: группа играет, Смэшер делает последние приготовления для видеоряда, Джо О. микширует звук. Охрана патрулирует среди толпы, а Рокко следит за происходящим за кулисами. Некоторые рабочие уже в гримерке U2 сносят временные стены и грузят диваны в фуры. Боно дает знак Уилли Уиллиамсу отключить прожекторы и произносит: «Давайте проверим, можно ли увидеть звезды этой летней ночью». Публика подчиняется, и стадион Metlife наполняется тысячами зажженных телефонов. В этот момент он напоминает вогнутый небесный свод, усеянный звездами.
Когда заканчивается очередная песня, все четыре участника группы встают вместе на край сцены и смотрят в толпу. За их спинами разгорается кроваво-оранжевый огонь. Один за одним они выходят на центральную сцену. Свет становится ярче. Их крохотные силуэты оказываются под черной тенью гигантского дерева Джошуа. Весь экран озаряется красным, как будто солнце встает из-за горизонта. Эдж начинает играть.
5 ДЕНЬ 11:45 вечера
Проходит 2 часа 10 минут, шоу подходит к концу. Электрик стадиона выключает прожекторы. Охранники в оранжевой робе выпроваживают последних фанатов на людную парковку и к ожидающим их электричкам, которые отвезут их обратно – в дома и квартиры, к спящим детям. Прямо позади охраны рабочие в касках и футболках различных цветов спускаются на поле.
Подъезжают погрузчики. Под колесами хрустят куски пластмассы. На сцене рабочие уже закрывают огромные черные ящики и скатывают их вниз. Главная сцена, которая оказалась двухуровневой, состоящей из помостов и подиумов, разбирается под чутким надзором рабочих из Альянса. Ряды и колонны экрана распадаются на сегменты по мере того, как самые нижние панели складывают и уносят. Это зрелище напоминает популярную игру «Тетрис». Внезапно один из погрузчиков выезжает вперед с вытянутыми вилами, и сцена обнажает кусочек себя – аккуратно упакованные ящики, состоящие из стальных решеток. Погрузчик поспешно уезжает на погрузочный док. Затем подъезжает другой. И еще один, и еще.
Алекс Мёрфи пробирается сквозь ряды прожекторов нижней сцены, отключая их один за одним от питания. Аудиотехник нетерпеливо нажимает на кнопку, чтобы опустить огромную установку подвесных колонок, находящуюся на достаточной высоте, чтобы провезти под ней тележку. Колонки составляют по четыре, и вместе они образуют стену около двух метров высотой.
На поле стадиона два оператора разбирают кран-штатив, откручивая и складывая болты в специальный мешок. На погрузочный док постоянным потоком прибывают дорожные ящики. Рокко заранее обозначил флуоресцентной лентой линию на полу. Он сортирует ящики и направляет грузчиков ну нужные участки.
Один из погрузчиков находится в конце ряда погрузочного дока. Сам он неподвижен, что нельзя сказать о его вилах. Грузчики ставят на него ящики разных размеров, а он укладывает их в грузовики.
Внутри стального каркаса, который еще недавно был аудиовидеобудкой, рабочие с трудом толкают ящики с видеооборудованием на единственную ступень выше, где их уже ждет погрузчик. Сцена превращается в груду ящиков вперемешку со стальными перекладинами разной длины. Из этого хаоса появляется Чак Лоусон. Он выглядит довольным, волосы по-прежнему гладко уложены гелем. «Теперь начинается самое сложное», – произносит он. Ему предстоит еще тринадцать часов работы.
6 ДЕНЬ 3:00 утра
Производственное оборудование уже в дороге. Чтобы упаковать тридцать грузовиков, ушло четыре часа. Рабочие из команды тура быстро принимают душ и покидают стадион. Эти последние сотни метров, которые нужно проделать до серебристых автобусов, кажутся самыми тяжелыми.
Люди садятся в автобусы. Время от времени слышно, как кто-то болтает, все устали после пятнадцатичасового рабочего дня. Большинство сидят молча и пьют пиво – это то, что сейчас поможет им расслабиться и отдохнуть. По телевизору идет любимый канал VH1 Classic. Рокко быстро что-то доедает, стоя перед своим автобусом, затем хватает бутылку воды и забирается на заднее сиденье. Иногда дома ему слишком тихо, чтобы уснуть. Он уже привык засыпать под гул и рев мотора.
6 ДЕНЬ 6:00 вечера
когда уезжают автобусы с гастролерами, местные рабочие остаются на стадионе. Они разбирают стальные сооружения, но все давно погружено и отправлено дальше. Специалисты компании Local 632 уже все убрали, оставив лишь застывшую картинку из искусственного покрытия на поле и леса пустых мест.
В Кливленде на стадионе FirstEnergy рабочие тура и местные уже почти закончили погрузку. Сейчас у них перерыв. Начинается гроза. Пультовая готова, колонки подвешены, экран установлен, но никто и не думает начинать работу, потому что поблизости ударила молния. Но гроза пройдет, дождь закончится. Если этого не произойдет, вступит в силу один из множества планов «Б», подготовленных на все случаи. 
Записали Кевин Дупчик и Джеймс Линч
Перевод Елены Тлеуленовой
Фотограф Филип Монтгомери
