Певец, продюсер, дизайнер одежды, один из самых многогранных современных музыкантов и автор самой радостной песни десятилетия Фаррелл Уильямс на волне популярности нового альбома, работы в кино и существенных перемен в мировой политике в беседе с Esquire демонстрирует себя с совершенно иной стороны.
Он не пишет песен в привычном понимании этого процесса. Всем известно, что Фаррелл создал их такое количество, что на данном этапе просто невозможно отследить и посчитать его творения. Он слышит сигналы. Он получает свои песни извне. «Я думаю, все дается нам свыше, – рассуждает он. – Мы ничего не создаем сами. Все это уже дано нам в той или иной форме. И было бы большим заблуждением думать иначе. Я не сок и не лед в стакане, который этот сок охлаждает. И тем более не стакан. Я всего лишь соломинка».
И все же это не означает, что соломинкой быть просто. Чтобы получать песни, необходимо быть очень внимательным.
«Осознание себя – один из величайших даров. Только так ты можешь разглядеть красоту в жизни. Если ты не осознаешь сам себя, ты потерян в этом мире».
Золотая сфера солнечного света поднимается над долиной Сан-Фернандо в Лос-Анджелесе, а мы стоим на пороге того, чтобы прыгнуть в открытые объятия истории. По крайней мере, нам хочется так думать.
Мы пользуемся моментом – в компании Фаррелла Уилльямса мчимся в аэропорт Лос-Анджелеса, поднимаемся на борт самолета Gulfstream IV, который в кратчайшие сроки доставит певца вместе с командой в небольшой городок Роли в штате Северная Каролина. Там, где золотая сфера солнечного света погружается в воды противоположного побережья, ему предстоит подняться на одну сцену с Хиллари Родэм Клинтон и Берни Сандерсом ровно за пять дней до того, как народ Соединенных Штатов Америки передумает поставить женщину во главе своей страны. Там Фаррелл произнесет речь, которая сплотит толпы людей и произведет фурор.
Приглашение Фаррелла участвовать в президентской кампании Клинтон совершенно логично.
Ему 43, у него есть восьмилетний сын по имени Рокет и жена, Хелен Ласичан, беременная вторым ребенком. На вид Фарреллу не дашь и 23, и те, кто знает его лишь по хиту Happy, который не слышал только ленивый, видят в нем, ни много ни мало, существо с другой планеты, несущее им счастье в чистом виде!
Некоторые могут решить, что само Счастье прилетело в Роли, а Фаррелл лишь служит самым узнаваемым и изысканным его сосудом, который появился здесь как раз вовремя.
На протяжении многих лет одной из определяющих теорий в американской политике был и остается миф о «Счастливом воине», согласно которому в Белый дом в итоге попадают только самые жизнерадостные кандидаты (такие как Рейган, Буш-младший, Билл Клинтон и Барак Обама). Но кажется, даже волшебная палочка бессильна в эти непростые времена самых странных выборов в истории США. Никто из кандидатов даже отдаленно не выглядит счастливым. А народ и подавно.
И вот Фаррелл, одетый в серую толстовку Human Made и цветастые штаны от G-Star, появляется в аэропорту Ван-Найс со своей свитой. В тот же момент в зале ожидания на экранах начинают транслировать проморолик предвыборной кампании: «Осталось всего 5 дней, такого накала еще не бывало!». Все это кажется сюжетом к фильму об очередном супергерое: Доктор Счастье спешит на помощь, вооружившись бутылочкой волшебного эликсира, который наполнит красками окружающий мир. (Он, скорее всего, принесет кандидату голоса чернокожих избирателей. На следующий день к нему присоединятся Бейонсе и Jay-Z).
Появление Фаррелла в видео-клипах и его участие во всех четырех сезонах шоу «Голос», возможно, создали образ воздушного и отвлеченного от реального мира персонажа. Он, как и Джордж Харрисон когда-то, распространяет вокруг себя ауру спокойствия и создает впечатление человека, который много времени уделяет духовным практикам. Но в жизни (так же как и Харрисон), он намного жестче, чем кажется, а еще смешнее и на удивление разговорчивее. Он говорит, что устал, но выглядит абсолютно свежим; утверждает, что не занимается спортом, лишь утренней зарядкой, но его тело в прекрасной физической форме.
Его творчество заключается в том, чтобы повсюду находить связь и наблюдать за тем, что произойдет, соединяя то А с Б, то Я c Ю. В музыке он абсолютно всеяден. Делится с нами тем, что в последнее время увлекся панком 80-х, и как будто между делом заявляет, что хотел бы поработать с Дональдом Фейгеном из джаз-рок-группы Steely Dan. Если сравнивать его творчество со строительством стен и мостов, то Фаррелл уже давно переплюнул Золотые ворота в Сан-Франциско.
Сейчас, сидя напротив в самолете, он уже не похож на мистического сфинкса и, честно признаться, производит впечатление противоречивого человека, увлекшегося политикой: «Я не из тех, кто слепо доверяет политикам».
Он говорит цитатами из своих же песен, записанных еще в составе группы N. E. R. D. Тогда его песни были полны язвительности и сомнений, что, возможно, может стать сюрпризом для его нынешних фанатов. У него возникает много разногласий с командой Хиллари по поводу ее предвыборной кампании. Он отказывается называть себя ее бесспорным сторонником. «Сторонник со своим собственным мнением», – поправляет он. Самолет начинает свой разбег по взлетной полосе, и тут Фаррелл на минуту прерывает наш разговор, молитвенно складывает ладони на груди пальцами вверх и закрывает глаза.
Уже в воздухе, пролетая над сеткой каньонов и рек американского Запада, мы говорим о женщинах. Вот кто, как выясняется, дает Фарреллу так много энергии, вот почему он отменил свою работу в студии и полетел в Северную Каролину – все это его вера в то, что женщинам уже давно пора встать у штурвала.
«Давайте все вместе пройдем через это, – заявляет он. – Не знаю, что бы сделал я, но уверен, женщины, захоти они того, смогли бы спасти нашу страну, а, может быть, и весь мир».
Фаррелл испытывает глубокое почтение к женщинам, и, наверное, не трудно догадаться, к кому была обращена его молитва при взлете. Ведь он не получает свои песни непонятно откуда. Фаррелл вырос убежденным христианином, и у него нет ни малейшего сомнения в существовании высших сил.
«Женщинам много приходится нести на себе, – рассуждает он. – Включая все человечество. Это невероятно много. А они до сих пор не имеют равных прав на этой планете. Безумие чистой воды! Их чувства подавляют, их дух угнетают, амбиции пресекают».
Склонность Фаррелла к феминизму проявила себя и в его последнем проекте «Скрытые фигуры», фильме, к которому он не только написал музыку, но и где выступил в качестве одного из продюсеров. Картина раскрывает несколько тайн из истории Америки, о которых на удивление и к глубокому сожалению, мало кто слышал до сегодняшнего дня.
Под руководством режиссера Теда Мелфи, с Тараджи П. Хенсон, Октавией Спенсер и Жанель Моне в главных ролях этот фильм поднимает тост за трех выдающихся афроамериканок (Кэтрин Джонсон, Дороти Вон и Мэри Джексон), работавших в исследовательском центре Лэнгли при NASA и на заре 60-х годов сыгравших решающую роль в космической гонке США против Советского Союза. Без их достижений в области математики, компьютерного программирования (тогда это еще не было круто) и проектирования астронавт Джон Гленн, возможно, никогда бы не смог выйти на земную орбиту и уже тем более не вернулся бы обратно, успешно приземлившись у одного из островов в Карибском море.
Долгие годы история этих женщин не просто замалчивалась, она была никому не интересна. «Вклад женщин во что-то значительное зачастую скрывался, и ему не придавали ни малейшего значения», – говорит Фаррелл.
Белое руководство NASA не хотело ни видеть, ни слышать этих женщин, в то время как они были в самом эпицентре вычислительных работ, которые в конечном счете сделали возможным полет американских астронавтов на Луну. В фильме присутствует несколько сцен, где актрисе Тараджи Хенсон, играющей Джонсон, приходится бежать на высоких каблуках в здание, расположенное далеко от оперативного центра Лэнгли, лишь потому, что в те последние времена сегрегации никто не позаботился о том, чтобы установить поблизости туалет для черных женщин. «Вот такой суровой была матрица жизни», – заключает Фаррелл.
«Фаррелл уникален тем, что он всегда открыт новому, – говорит Ханс Циммер, выдающийся голливудский композитор, который работает с Фарреллом уже не один год. – Он прекрасный слушатель». Работая над музыкальной составляющей «Скрытых фигур» они решили, что музыка в фильме должна отличаться от традиционных торжественных фанфар в стиле Аарона Коупленда, которыми до этого сопровождались фильмы об астронавтах, такие как «Парни что надо» или «Аполлон-13».
«Мы старались наполнить наш фильм афроамериканским звучанием, – объясняет Циммер свой отказ от триумфальности и патриотической патетики. – Мы хотели, чтобы зритель услышал приглушенные мотивы в духе Майлза Девиса. Фаррелл вывел нашу работу на совершенно другой уровень. Это он предложил, чтобы оркестр, исполняющий музыку к фильму, состоял в основном из женщин и афроамериканских музыкантов. Люди приезжали с разных концов страны. И я считаю, это было правильным решением».
После написания целого ряда оригинального материала к фильму Фарреллу как будто удалось прожить ту эпоху. Представьте, что он перевоплотился в раннего Смоки Робинсона, и вы поймете, что собой представляет его новый альбом – в нем есть все: от современного R&B до запоздалых мечтаний шестидесятых.
Но все песни альбома, начиная с сингла Runnin насквозь пронизаны легко узнаваемой ДНК их автора. Эта музыка живет сразу в прошлом и будущем.
Но не только сюжет фильма, воспевающий нерассказанные достижения темнокожих женщин, привел Фаррелла в этот проект. Место действия происходит в штате Вирджиния, там, где он родился и вырос. Фаррелл считает себя урожденным южанином, поэтому во время съемок он всячески помогал режиссеру советами: как должны выглядеть, звучать и даже пахнуть некоторые сцены в фильме.
К тому же, центральная тема «Скрытых фигур» касается и его личного увлечения – космоса. Он большой фанат «Стар трека», на логотипе его фэшен-бренда Billionaire Boys Club изображена голова астронавта в скафандре. А когда мы прилетим в Роли, где он разогреет толпу перед выступлениями Клинтон и Сандерса, над столиком в его гримерке будет висеть фотография Карла Сагана.
Представьте, этот человек всегда указывает фотографию Карла Сагана в своем райдере. Он объясняет свое участие в фильме «Скрытые фигуры» тем, что «видимо, Вселенная привела меня сюда», и ты невольно начинаешь думать, что он буквально это и имеет в виду.
В Северную Каролину его тоже заманила Вселенная? Трудно сказать. Не стоит забывать, что во время разговора мы находились в одном большом мыльном пузыре неведения – за считанные дни от шокирующей новости о том, что Клинтон так и не станет бесспорным победителем в этой гонке. И вот, Фаррелл летит на зов своей совести, потому что другого выбора у него просто не может быть.
«Я делаю это, чтобы потом спать спокойно, чтобы я мог в любой момент сказать, что сделал все, что от меня зависело. Сейчас наше общество переживает те же проблемы разделения, что и в 60-х».
Он считает, что пора уже мужчинам проснуться и услышать, что говорят женщины. «Прислушайтесь, – призывает он. – Ведь мы порой не слушаем даже самих себя».
Он потягивается от усталости, жалуясь: «Не могу прийти в себя после Японии». Всего лишь пару дней назад он вернулся из одной из своих многочисленных поездок в страну Восходящего солнца. «Япония – это одно большое мощное креативное ядро». Перед тем, как наш самолет приземлится в аэропорту Роли, Фаррелл немного поспит. Ведь ему предстоит еще очень много работы.
«У вас уже готова речь? – спрашивает он у команды. – Дайте-ка я прочту». Со своим доверенным консультантом Карон Визи он еще раз репетирует речь перед избирателями. Табло на стене сообщает, что мы пролетаем над штатом Кентукки. Если бы Фаррелл сейчас выглянул в иллюминатор, он бы смог увидеть внизу все те штаты, жители которых в тот момент были в шаге от того, чтобы отдать свой голос за Дональда Трампа.
Но где бы мы ни находились в тот момент, кажется, что с 2013 года прошел уже миллиард лет, не меньше. Именно в тот год присутствие Фаррелла во Вселенной настолько преобладало над всем остальным, что впору ученым было добавлять в периодическую таблицу новый химический элемент под названием Фарреллий.
В том 2013-м нам предстояло услышать даже не один, а целых два хита лета: наполненный магнетизмом танцевальный шедевр Get lucky от группы Daft Punk и провокационный трек Blurred Lines Робина Тика, причем оба они несли в своих ДНК изрядную порцию Фарреллия.
А позднее, в том же году, мы еще услышали фарреллогенический фальцет в песне Happy, которая была настолько по-детски искренней, что не понравиться могла только тем, кто ненавидит щенков или картошку фри. Эта песня стала такой вездесущей, что народ и забыл, что она была написана в качестве саундтрека ко второй части детского анимационного фильма «Гадкий я».
Спустя три года мы пробираемся сквозь дебри эпохи под названием «Недостойные они». Отчуждение и разочарование будут играть главную роль в день выборов, когда Трамп станет следующим, кто въедет в Белый дом после Обамы. При взгляде назад становится ясно, что дело не в том, что Клинтон не смогла распространить вокруг себя счастье, а в том, что ее изнеженные сподвижники не сумели разглядеть несчастья. Так странно, когда начинаешь говорить о песне Happy и процессе ее создании с Фарреллом, а он вместо этого предпочитает говорить о совершенно других вещах.
«Я начал думать о других людях, – вспоминает он 2013 год, – я увидел, как много боли есть в мире». Когда эта песня распространилась так широко, как золотая сфера солнечного света, простирающаяся над Калифорнией, люди стали приходить к Фарреллу, чтобы поблагодарить его, но делали они это с оттенком меланхолии и даже отчаяния, и это явилось для него большим потрясением.
«Когда задумываешься над тем, почему эта песня стала всем так необходима, это вдруг становится непосильным грузом, – продолжает он. – В такие моменты я чувствовал себя очень неловко».
Примерно в пять вечера наш самолет совершает посадку в Северной Каролине. Какое-то время мы ожидаем на летном поле. Подчиняясь строгому протоколу спецслужб, остаемся в салоне. В качестве гида к нам присоединяется бывшая олимпийская чемпионка, фигуристка Мишель Кван, в чьи обязанности входит налаживание связей между штабом Клинтон и знаменитостями. Вместе мы садимся в небольшой автобус. Фаррелл всю дорогу молчит, сидя прямо за водителем. Кто-то в кабине пробормотал что-то на тему цинизма, но Фаррелл услышал вместо этого слово «синестезия». «У меня есть такое», – решил он поддержать разговор. Когда он слышит музыку, то, оказывается, видит ее в красках и образах.
Нас предупреждают, что толпа фотографов уже ожидает снаружи и что только один Фаррелл сможет попасть в самолет Хиллари. Он оборачивается и окидывает нас таким взглядом, как будто собирается сказать нечто очень важное и жизнеутверждающее. Но вместо этого протягивает ладонь, произносит «Тик-так» и получает свою мятную конфетку. Микроавтобус останавливается в совершенно другой части летного поля, рядом с группой полицейских, чьи лысины обгорели на солнце. Один из агентов спецслужб заглядывает к нам в салон, и, убедившись, что все в порядке, раздает каждому из нас по значку, предупредив, что если мы их потеряем, у нас могут быть большие проблемы. «Эти штуки довольно хрупкие, – шутливо произносит он, – куплены государством…»
Фаррелл выходит наружу. Мы наблюдаем за тем, как он поднимается по трапу самолета с надписью «Вместе сильнее». А мы продолжаем ждать. Спустя какое-то время он возвращается в компании Хиллари Клинтон, их беседующих у входа на борт, фотографируют. Все выглядит довольно радостным и свежим, но когда Фаррелл возвращается обратно в автобус, становится ясно, что он не так представлял себе эту встречу с бывшим госсекретарем.
Фаррелл прилетел сюда за сотни километров не улыбаться толпе фотографов. Ему есть что сказать, и он надеется, что его выслушают. По его лицу заметно, что он уже не так уверен в победе.
«Мне кажется, у нашей кампании есть одна большая проблема, – говорит он Кван. – Мы далеки от реальности. Мы слишком идеалистичны. А нужно быть реалистами».
Пока наш автобус все дальше отъезжает от самолета Хиллари, можно заметить, что Фаррелл ведет себя не как циник, а как синестезик – то, что он слышит, он еще и видит, чувствует, а потом удивляется, как такая большая команда Клинтон не видит то же, что и он.
«Большинство американцев? – возмущается он. – Да это лишь тонкая прослойка, это далеко не большинство. Логика не работает против него (Трампа). Скандалы ему только на руку. Каждый раз, когда о нем говорят, он все больше мелькает в прессе и становится еще популярнее».
Кван вежливо кивает ему в ответ, не соглашаясь, но и не возражая. Невозможно не увидеть отчаяние на его лице и желание разорвать эту чиновничью формальность и закричать: «Очнитесь! Послушайте! Темная сторона вот-вот победит!» Но несмотря на его политические прогнозы, которые, как мы узнаем чуть позже, окажутся верными – очнуться и слушать будет к тому времени уже слишком поздно. В салоне становится тихо. Справа от нас стоит пресс-самолет Трампа, на его боку красуется знаменитый слоган. Фаррелл печально смотрит на него, и, отвернувшись, с отчаянием произносит: «Вернем Америке ее ненависть!» (Make America hate again).
Нельзя сказать, что остаток того вечера был похож на праздник. Нельзя сказать, что неизбежность победы витала в воздухе. Совсем наоборот. Мы стоим за сценой в одном из публичных мест с неуклюжим названием «Прибрежный музыкальный парк Credit Union». Клинтон тоже здесь. «Давайте дождемся сенатора Сандерса и начнем», – говорит она. Если вам посчастливилось обладать способностями синестетика, которые позволяют вашему мозгу превращать слова в эмоции, то ее предложение вы бы восприняли так: «Я участвую в этой избирательной кампании вот уже 800 лет».
Тут появляется Берни в измятом костюме и с блестящей лысиной. Он проходит в гримерку Фаррелла, туда, где висит фотокарточка Карла Сагана, и по-отечески пытается его обнять. «Как твои дела? – спрашивает он. – Можно воспользоваться твоим туалетом?» И уходит. Клинтон ждет его у двери.
На какие-то доли секунды Фаррелл выглядит так, будто находится в полнейшем замешательстве. Затем он подходит к кандидату в президенты и просит ее сделать совместное селфи. «Конечно, без проблем», – отвечает она. Они прижимаются друг к другу и пытаются создать подобие улыбок на лицах. Позировать для селфи – это, бесспорно, один из самых распространенных рефлексов, рожденных нашей эпохой, хотя у таких людей, как Фаррелл, он все же вызывает неловкость.
«Мне так неудобно, что я попросил ее об этом, – признается он минутой позже. – Зачем я это сделал?» Он так и не выставит эту фотографию в свой Instagram.
Клинтон и Сандерс поспешно расходятся по гримеркам. Затем появляется одна из помощников Клинтон. «Я хочу поговорить с представителем Фаррелла, – заявляет она. – Мы хотим, чтобы он вышел на сцену под свою песню Happy». Если бы вам посчастливилось обладать способностями синестетика, которые позволяют вашему мозгу превращать тишину в мысли присутствующих, то вы бы услышали: «Браво! Вот так нестандартное решение!» Но, Визи, как истинный дипломат лишь утвердительно кивает. Пусть будет Happy.
«Раньше я представлял себе лидерство как «Посмотрите на меня, я – ваш лидер», – Фаррелл произносит свою речь перед тысячами собравшихся у сцены. – Но теперь я понимаю лидерство совсем по-другому, и оно должно звучать так: «Нет, посмотрите лучше на себя, а я буду вас слушать».
На первый взгляд эти слова покажутся пророческими, но не в том ключе, в котором мы бы хотели их услышать. К тому времени как закончатся выборы, победа Трампа сделает слишком очевидным то, что столько людей – все эти многочисленные предвыборные консультанты, пиарщики, политические обозреватели, репортеры, ваши друзья на Facebook – не слушали ничего вне своей глухой камеры, в которой они засели. Вскоре окажется так, как это происходит всегда, что вся эта политическая суматоха, так же как и создание большинства музыкальных хитов, просто хождение по кругу. Оба этих предприятия в итоге сильно зависят от способности услышать сигналы – те, что витают в воздухе.
Фаррелл отлично понимает, насколько важно быть честным с аудиторией, если ты хочешь получить от нее то, что тебе нужно. Он произносит фразу о том, что «в этой стране все мужчины и женщины были рождены равными», но он выдерживает паузу между словами «мужчины» и «женщины». Затем опять произносит «женщины» и толпа начинает кричать еще сильнее. Тогда он произносит «женщины» еще один раз, и взрывает толпу, доводя ее до экстаза.
Уже в аэропорту, прохаживаясь туда-сюда в темноте, он разговаривает с кем-то о делах перед отлетом обратно в Лос-Анджелес. Завтра он проснется у себя в спальне рядом со своим сыном и беременной женой. В самолете я замечаю, что его обручальное кольцо как-то странно болтается, вместо того, чтобы плотно сидеть на безымянном пальце. Иногда он даже как бы прикусывает его зубами. Мне стал интересен этот момент, и я решил спросить.
Фаррелл рассказал, что их с Хелен кольца имеют небольшой секрет, который как бы говорит: «То, что есть у нас – намного больше того, что видят другие». Их кольца полые, а внутри их находятся драгоценные камни невидимые постороннему глазу: бриллианты у Фаррелла, рубины у Хелен. Эти кольца иногда издают своего рода звон.
«Просто услышь музыку этих камней», – говорит он, потрясывая кольцом возле моего уха.
Записал Джефф Гординьер
Фотограф Марио Сорренти
Перевод Елены Тлеуленовой
Материал был впервые опубликован в журнале Esquire в 2017 году