Журналисты нескольких казахстанских СМИ, в числе которых была шеф-редактор Esquire.kz Гульнар Бажкенова, взяли интервью у президента Нурсултана Назарбаева.
За несколько метров до ворот Акорды таксист остановился: «Дальше нам нельзя, не хочу отдавать 50 тысяч штрафа.»
«Нам» вместо «мне» таксист, вероятно, сказал неосознанно, но прозвучало многозначительно. Кому нам дальше нельзя – таксистам, машинам, народу?
Делать нечего, я расплатилась и вышла, оказавшись на славном пятачке казахстанской власти: слева возвышался верховный суд, позади парламент, впереди – величественное здание Акорды. В стерильно чистой «зоне отчуждения» перед воротами резиденции дежурила патрульная полицейская машина. В этой необходимости спешиться и пройтись пешком в горку – Акорда стоит на холме – есть что-то символическое. У каждого путника есть время подумать, подустать, подрастерять под пронизывающим астанинским ветром внешний глянец и проникнуться сознанием величия власти и собственной ничтожности.
Я шла на интервью с президентом. Я была единственным приглашенным журналистом из не-правительственных СМИ. В моем распоряжении было три вопроса, которые я могла задать – остальное по ситуации, как сказали мне в пресс-службе, всячески намекая, что «это не ваше эксклюзивное интервью, а коллективная работа». Не звездите, мол, тут!
Три вопроса первому лицу государства, когда хочется задать триста!
Интервью в узком кругу журналистов, в который раньше никогда не попадали независимые СМИ, а только государственные – любимый формат Акорды. Не самый эффективный с точки зрения журналистских интересов, но когда зовут, надо идти, вытягивать все возможное из того, что дают и добиваться большего. Я попросила об эксклюзивном интервью президента и, быть ему или нет, по крайней мере, могу сказать, что сделала все что могла.
Я впервые не только брала интервью у Нурсултана Назарбаева, но и видела воочию резиденцию. Дорого, богато, в кафе в зимнем саду делают хороший кофе и вкусные круассаны по самой лучшей для Астаны цене. Оглядываясь в роскошных интерьерах я вновь и вновь жалела об оставленном на КПП смартфоне – замечательные получились бы фото на память.
Интервью продолжалось больше двух часов, президент разговорился и вообще был в хорошем расположении духа. Настроение главы государства – это очень важно в главной резиденции страны, насколько я поняла, от этого зависит очень многое, а не только ответ на вопрос журналиста. Президент, конечно, был осведомлен о чем примерно будут спрашивать, и что касается моих вопросов, случайно или нет, предвосхищал их и отвечал заранее, так что я терялась и лихорадочно соображала о новой формулировке.
Означает ли приглашение на традиционно закрытую для независимой прессы встречу журналиста «со стороны» или, как они говорят, журналиста «иного плана» – оттепель? Свободы слова станет больше, а цензуры и самоцензуры меньше? Сильно сомневаюсь, думаю, что все это своего рода эксперименты, пробы новых форматов и людей, которые могут привести к чему-то большему для журналистского сообщества, а могут остаться разовым опытом. Меня уже приглашали в президентский пул, освещавший визит Нурсултана Назарбаева в Европу осенью 2015 года, позже в другую поездку пригласили журналистов интернет-журнала Vласть, однако традицией всегда включать независимые СМИ в президентский пул это не стало.
Но вода камень точит, и все эти маленькие, более чем осторожные шажочки к большей открытости не могут остаться совсем без последствий. Приоткрывая двери Акорды для людей «иного плана», которые даже внешне не вписываются в ее неоклассические монументальные интерьеры (накануне интервью я приехала в резиденцию осмотреть место съемки и познакомиться с руководителем пресс-службы сразу из аэропорта, и в потертых джинсах чувствовала себя неуютно), власть как бы говорит, что не против сквозняков. Даже если очень боится ветра.
Гульнар Бажкенова
Гульнар Бажкенова
