Максимальная открытость стала новым видом защиты: Марк Цукерберг не прячется от мира, а каждый день рассказывает все о своей жизни 46 миллионам подписчиков. Том Джунод выяснил, что мы на самом деле знаем об основателе Facebook.
Я не помню, во что был одет во время первой встречи с Марком Цукербергом. Но это определенно был не костюм. Костюм выглядел бы слишком вызывающим для вселенной Facebook, где неофициальная форма одежды возведена в ранг неписаного правила. Наверное, я был одет во что-то обычное, повседневное: к примеру, в джинсы, футболку Gap и черные кеды.
А вот в чем был сам Марк Цукерберг, вспомнить несложно. Вернее, об этом даже вспоминать не придется. И это весьма показательный штрих — или, как любит выражаться Цукерберг, «данные». Вся эта история с серыми футболками, которые он носит каждый день, отлично работает, и дело не только в том, что по утрам ему не приходится думать, что надеть. Ведь и мне не приходится напрягать память, вспоминая, в чем он был во время любой из наших встреч, — гораздо труднее припомнить, в чем был я сам. И, пытаясь добраться до этого воспоминания, я невольно думаю об ответе Цукерберга на весьма предсказуемый вопрос о его гардеробе.
«Я счастливый человек: каждое утро я просыпаюсь, чтобы работать на благо миллиарда людей, — говорит он. — И если мне приходится тратить энергию на глупости и пустяки, я чувствую, что занимаюсь не своим делом. Так что я стараюсь расходовать силы только на то, чтобы создать лучшие продукты и услуги... и выполнить нашу миссию — помочь людям всего мира оставаться на связи друг с другом, без помех общаться с теми, кого они любят, кто им дорог». Затем безо всякой необходимости он добавляет, что Стив Джобс относился к своему гардеробу точно так же и что «президент Обама вряд ли каждый день сам выбирает себе костюм — по тем же психологическим причинам».
Да, он хорош. Действительно хорош. Вы и сами видите: он ничего от нас не скрывает. Он большой человек. Он занимается важными вещами. Он управляет одной из самых значимых компаний в мире. Он даже не пытается сравнивать себя со Стивом Джобсом и президентом США — ну, если и пытается, он же помогает «людям всего мира оставаться на связи друг с другом». Не думаю же я, что он хотел унизить меня напоминанием о том, кто я и как одеваюсь. Он просто рассказывал о том, что подходит ему, делился своими выводами.
И все же: действительно ли моя одежда была глупостью, не стоящей внимания? Правда ли я выглядел глупо и мелко? Впервые, хотя отнюдь не в последний раз, мне кажется, что Марк Цукерберг пытается указывать мне, учить меня жизни. Он создал Facebook в девятнадцать лет и заработал свой первый миллиард в двадцать три. Сейчас ему тридцать один, и он имеет право жить так, как ему нравится. А нравится ему проводить жизнь в одинаковых серых футболках. Раньше его гардероб был вызывающей демонстрацией его юности и пренебрежения общепринятыми правилами, теперь он демонстрирует чистоту помыслов. Одежда, доступная каждому, понемногу превращается в костюм, надевать который имеет право он один.
Много лет назад Марк Цукерберг, юный и неискушенный, шокировал всех своими визитками, на которых неизменно красовалась надпись: I’m CEO... bitch.Больше ему это не нужно. Он по-прежнему генеральный директор и с удовольствием описывает новые корпуса штаб-квартиры своей компании в Менло-Парке, Калифорния. Он говорит, что эти здания — истинное воплощение культуры производства, что обстановка в них способствует продуктивной работе, упоминает огромные пространства и личные столы для каждого из 28 тысяч сотрудников. «На самом деле там все устроено очень просто. Ничего фантастического», — говорит он с тем сочетанием спокойствия и энтузиазма, которое уже давно сделал своей визитной карточкой. Эта его скромность по-цукерберговски своеобразна — впрочем, как и все в нем. Он говорит так, будто перевез своих сотрудников в трудовой лагерь в стиле маоистского Китая. На самом деле дизайном новых зданий Facebook занимался Фрэнк Гери. Они выглядят воистину фантастически, и разница между их великолепием и его описанием лишь подчеркивает разницу между Цукербергом и остальным миром. Вряд ли это сознательное намерение или даже привычка — скорее, наглядное воплощение его изоляции от мира, неизбежная плата за положение короля мирового интернет-общения. Он известен своим равнодушием к деньгам. Он живет в Пало-Альто почти как представитель среднего класса — насколько это может позволить себе обладатель состояния в 33 миллиарда долларов. Правда, он скупил все дома вокруг собственного, а в довесок приобрел часть острова на Гавайях. И все же он старается быть на связи с людьми — ради удовольствия и для демонстрации собственных принципов. Он называет себя сторонником открытости и откровенности, он выражает почти отеческую гордость той ролью, которую сегодня играет Facebook в мире, делая его более прозрачным. И потому тебя еще больше смущает тот искренний восторг, с которым он говорит, например, о лидерах государств, выходящих на связь со своим народом через Facebook и избегающих таким образом неприятных вопросов. «Я только что вернулся из поездки по странам Азии, которую начал с Индии и Индонезии. Я отправился туда в рамках работы над проектом internet.org, цель которого — расширить доступ к интернету и сетевому общению», — рассказывает он. В Калифорнии дождит, и его майка с короткими рукавами словно подчеркивает его неуязвимость перед стихией. «Меня особенно впечатлило, что и в Индии, и в Индонезии в прошлом году, насколько я помню, были выборы, и социальные сети сыграли в них не последнюю роль. С их помощью премьер-министр Моди и президент Джоко Видодо общались со своими народами. Когда я спросил их об этом, оба сказали, что им нужен был канал общения, через который они могли бы напрямую обратиться к людям, чьим интересам они служат. Они не хотели общаться через посредников, которые могли бы исказить их послания... Я думаю, что социальные сети, Facebook — это мощный канал, через который можно донести свои идеи до людей напрямую, и они не исказятся в пути». Он позволяет себе слегка улыбнуться. Он не хитрит и не ловчит — «ложь ему органически не свойственна», сказал мне один из его близких друзей. Но в то же время это человек, которого обстоятельства вынудили действовать единственно верным способом — выкладывая козыри на стол. Он говорит не только о проекте internet.org, но и о своем решении начать общаться напрямую, как он выражается, с «сообществом пользователей Facebook», устраивая встречи с людьми на местах и отвечая на их вопросы. И вновь я думаю о том, что он отнюдь не пытается подчеркнуть свой статус, еще раз напомнить, что мы ему неровня. И мне опять кажется, что он пытается преподнести важный житейский урок — или в данном случае отметить весьма очевидный факт: человек, которому власть позволяет обратиться к каждому, имеет право не разговаривать с тобой лично. Последний вопрос. Заметно, что он устал. А ведь ему еще предстоит лететь домой. Он так и не привык к постоянным путешествиям. Он говорит, что долгое время мало куда выбирался, да и сейчас предпочитает проводить время в офисе, но internet.org и регулярные встречи с пользователями изменили его жизнь. Сейчас он стоит в переполненном конференц-зале в Барселоне в своем почти монашеском одеянии и ждет, пока ведущий передаст микрофон девушке в темно-синем свитере. Он по-прежнему выглядит юным, однако с тех пор, когда он был всего лишь инженером среди себе подобных, писавшим код для Facebook, в нем что-то неуловимо изменилось. Теперь он напоминает древнего римлянина: едва уловимым золотистым оттенком кожи, намекающим на былую россыпь веснушек; аккуратно лежащими завитками волос, похожими на локоны мраморной статуи и пришедшими на смену вечно растрепанным волосам; приподнятым подбородком, длинным, четко очерченным носом; слегка выпяченной, будто от обиды, нижней губой и безупречным совершенством позы. Лишь по набрякшим векам можно понять, что он хочет спать, а розовеющие вдруг щеки и выступающий пот свидетельствуют о том, что, стоя перед огромной толпой, даже он способен иногда терять свою безграничную уверенность в себе. Он в отличной форме — по его словам, старается тренироваться как минимум трижды в неделю, и если бы вместо ответа на очередной вопрос он, отбросив микрофон, продемонстрировал свой накачанный бицепс, это вряд ли кого удивило бы.
Однако девушка в свитере не задает вопроса. Скорее, это просьба. Произнесенная тихим дрожащим голосом с сильным акцентом, она звучит как мольба: «Это исторический момент для меня. Я очень хочу попросить вас об одолжении. Вы можете сфотографироваться со мной? Для моей стены в Facebook? Пожалуйста! Можно?»
Его слова звучат настолько позитивно, что даже неловко упоминать об истинном смысле эффекта Facebook — точнее, эффекта Цукерберга. А между тем его смысл — выхолостить любую историю, превратив ее в максимально безликое, приглаженное и напрочь лишенное искренности подобие жизни.
Но дело даже не в мечте связать каждого с каждым. Примечательнее всего то, что он мечтал об этом всю жизнь. Не он изобрел социальные сети: к моменту запуска Facebook существовал целый ряд подобных платформ. Он привнес нечто другое — амбициозность и способность воплотить задуманное в полном масштабе. Он видел то, чего не замечал никто другой, он представлял себе свой путь до самого конца, понимая: ему следует лишь сделать Facebook полезным инструментом — и пользователи довершат остальное.
Он, конечно, слишком серьезен и чересчур идеалист. Проведя сколь-нибудь значительное время в его обществе, вы заснете от скуки. И он это понимает. «Меня не назовешь душой компании, и я никогда не стремился таким казаться. Создавая Facebook, мы не думали о том, чтобы сделать его интересным и захватывающим... Мы стремились, чтобы он стал, скажем так, необходимым инструментом, на который никогда не подведет... Вы приходите домой, включаете свет. Вы при этом, наверное, не думаете: „О, круто! Электричество!“ Вам просто нужно, чтобы оно работало. Возможность общаться, оставаться на связи — что-то в том же духе, так ведь? Людям нужно просто полагаться на это... знать, что все работает».
Интересное заявление. Но не менее интересно слышать его признание: «Я верю, что с помощью высоких технологий мы сможем обмениваться своими мыслями и идеями не хуже, чем вживую», — и понимать, что он говорит совершенно искренне. А обещание отдать на благотворительность 99% своих акций? Воистину что может быть интереснее? А тут еще и китайский язык! Тоже любопытно. Как и тот факт, что несмотря на все вышеперечисленное он искренне старается стать еще лучше.
Но, пожалуй, самое примечательное в нем — именно то, что временами делает его таким невыносимо скучным. Марк Цукерберг — порождение Facebook ничуть не в меньшей мере, чем сам Facebook — детище Марка Цукерберга. Он не только создал эту популярную сеть: он прожил в ней дольше, чем любой другой человек на земле. Он идеальная лабораторная крыса для любого социолога, который вздумает изучать долгосрочное воздействие Facebook на человеческую душу и разум. Он истинный homo socialis. Человек общественный. Он наш первый друг в Facebook.
Когда на экраны вышел фильм «Социальная сеть», Цукерберг назвал его «оскорбительным». Еще бы: в начале картины он предстает самовлюбленным говнюком, а в конце — еще и откровенной пустышкой. Это гипнотизирующее зрелище, когда едва взлетевшего на Олимп человека разбирают по косточкам с тщанием и неумолимостью, столь характерными для самого главного героя. Разумеется, в жизни Цукерберг действовал ровно так, как полагается генеральному директору, черт возьми: «Мы пошли смотреть фильм чуть ли не в день выхода, отправили всех сотрудников. Там есть сцена, где мы пьем „яблочный мартини“, коктейль из водки с яблочным соком. До этого мы о таком даже не слышали... Но потом, после фильма, у нас весь офис пил такие коктейли — типа шутили так надо мной».
Какое отношение «Социальная сеть» имеет к «яблочному мартини»? Примерно такое же, как собственноручное убийство животных — к кулинарным экспериментам с женой. Но, в конце концов, это всего лишь «эффект Facebook». И тут создатели картины ошиблись. Несмотря на обилие примет цифровой эпохи сам Цукерберг изображен в нем эдаким старомодным вожаком: замкнутым, одиноким любителем интриг, начисто лишенным обаяния. На самом деле он лидер новой эпохи. Жизнерадостный и способный вдохновлять, оптимистичный, идеалистический, всегда готовый к сотрудничеству, бесконечно открытый и доступный, возможно, даже слишком. Он столь активно защищает все хорошее, что его критик поневоле оказывается в стане зла. Он так охотно раскрывает себя, что кажется бестактным и невежливым намекать, что в итоге раскрытым оказывается очень немногое. Он настолько откровенен, что может чувствовать себя полностью защищенным, и так обаятелен, что вы просто обязаны подарить ему свой «лайк», чтобы не чувствовать себя последним негодяем. Он нашел способ властвовать без деспотизма. И, конечно, он отнюдь не Джесси Айзенберг из «Социальной сети».
Он — Тейлор Свифт.Хотя временами в нем проглядывает нечто от экранного персонажа. Свой тридцать первый день рождения Марк отметил так, как ему хотелось: отправился домой, готовил вместе с Присциллой, играл со своим псом Бистом, не забыв разместить снимки на личной странице собаки, у которой два миллиона подписчиков. «Я не фанат дней рождения, — признается он. — Вообще, я хочу только, чтобы в день рождения меня просто оставили в покое». Он признался, что накануне своего тридцатилетия «все устроил так, чтобы быть на другом конце страны»: «Я думал, что если в этот день я буду встречаться со всякими людьми по делам, то, может, народ в Facebook не будет кидаться на меня, что-то такое затевать и придумывать сюрпризы? Но я ошибся. Когда я прилетел, оказалось, что моя ассистентка набила комнату для переговоров воздушными шариками. Это, конечно, было мило и все такое... Но я, знаете, человек упертый. Так что они мне говорят, типа это был замечательный сюрприз, но теперь мы, наверное, уберем все эти шарики? А я в ответ: не надо, я буду проводить совещание прямо в шариках. Это было славное развлечение. Понимаете, на всех этих совещаниях мы много спорим, и довольно напряженно. Разработчики приходят ко мне рассказать, что они задумали, что сейчас делают и зачем. А я все время спрашиваю: „Вы уверены, что делаете то, что нужно людям?“ Тогда у нас было особенно нервное обсуждение. Никогда его не забуду. Мы сидим в переговорной по пояс в этих шариках, все ужасно расстроенные, и я им говорю: „Парни, надо работать лучше, вы подводите все наше сообщество!“ Кажется, у нас есть отличная фотка, где все сидят в шариках и думают: господи, что мы здесь делаем?»
Он рассказывает эту историю как анекдот, но в его голосе отчетливо сквозит застенчивость. Похоже, он и сам понимает, что в его истории нет ничего смешного, что она, напротив, звучит пугающе. Эти шары в переговорной — как клоуны-убийцы, их роль оказывается противоположной задуманному. На самом деле они должны были быть серыми — бесконечная вереница серых шариков. Но на странице Марка Цукерберга в Facebook они переливаются всеми цветами радуги, и их действительно невероятно много. По идее, их вид должен заставить вас улыбнуться.
Он признается, что не всегда был сторонником открытости и прозрачности и что ему пришлось заплатить за это немалую цену. Когда они с Присциллой пытались зачать ребенка, он никому не рассказывал про три выкидыша, опасаясь, что их с женой будут считать «дефективными». Он поделился этим лишь с немногими близкими людьми и ни разу не упомянул о неудачных беременностях на своей странице. Но, обсуждая это с друзьями, он понял, что выкидыши — не такое уж редкое явление и, скорее всего, Присцилла в конце концов благополучно родит. Так он в очередной раз понял, что «в сегодняшнем открытом мире, где все связаны со всеми, обсуждение подобных вопросов не разделяет нас, а, напротив, сближает. Оно создает атмосферу понимания и терпимости, дает нам надежду». Правда, когда они с Присциллой ждали ребенка, он упорно молчал о том, как они планируют назвать дочку. Зато с удовольствием рассказывал: «Во время УЗИ она подняла большой пальчик вверх, как будто поставила мне „лайк“. И теперь я уверен, что она пойдет по моим стопам».
Эту историю он запостил на своей странице. 1 715 611 подписчиков в ответ нажали кнопку «лайк», еще 111 182 рассыпались в поздравлениях. Почему нет? Это радостная новость, а Facebook жестко и последовательно создавался как машина, вырабатывающая счастье. И это действительно так. В 2014 году вскрылось, что компания проводила эксперимент с участием нескольких сотен тысяч пользователей: система пыталась подстраиваться под их чувства, разобраться, что радует их, а что огорчает, чтобы затем снабжать информацией с определенной эмоциональной окраской. Цукерберг утверждает, что не искал в этом каких-то низких выгод. Просто он переживал, что «иногда люди читают в своей ленте посты о счастливых моментах чужой жизни и от этого огорчаются»: «Мы запустили небольшой тест, включавший не так уж много особенно радостных или однозначно грустных постов. И анализировали, о чем потом писали те, кто их прочел, — о грустном или о радостном».
«Мы не хотим огорчать людей», — добавляет он.Это правда. И, пожалуй, самое поразительное в нем то, насколько счастливым выглядит он сам. Его жизнь несколько раз круто менялась: из студента он сделался предпринимателем, затем — руководителем корпорации. Он всегда с удовольствием играл роль провидца, но в последний год примеряет на себя новую — всезнающего учителя, мудрость которого всегда доступна вам, даже когда его нет рядом. И превыше всего он верует в то, что приятные вещи, даже простые «лайки», способны дать человеку счастье. «Нас просили сделать отдельную кнопку „Мне не нравится“, чтобы таким образом можно было сказать: „Это плохо“, — он пренебрежительно машет рукой. — Но мы не думаем, что это хорошо для людей. Так что мы не собираемся этого делать...» Да, он не просто хочет дать возможность общаться людям во всем мире. Он собирается даровать каждому кнопку «лайк», снабдив все человечество волшебным болеутоляющим средством, дарующим утешение — эдакую любовь по-цукерберговски. «Для меня счастье — важная штука, которая помогает людям, — говорил он, когда мы пересекались в последний раз. — Мне кажется, многие путают счастье с удовольствием. Но я не думаю, что можно каждый день предаваться удовольствиям. Зато верю в то, что каждый день можно делать что-то значимое, чтобы помогать людям». Именно такие мысли пользователи Facebook обычно высказывают на своих страницах и растаскивают как цитаты с чужих. Но у Марка Цукерберга достаточно денег, чтобы воплощать эти мысли в жизнь, и достаточно серых футболок, чтобы доказать серьезность своих намерений. Его друзья утверждают: единственный способ понять его — это воспринимать таким, каким он предстает перед нами. Но можно ли этому верить? Неужели столь богатый и могущественный человек действительно может быть таким же замечательным, как его публичный образ, над которым он работает столь тщательно? Если это не так, он и впрямь интересен — в старом, общепринятом значении этого слова. Если же это правда — значит, он еще интереснее. Том Джунод никогда лично не общался с Марком Цукербергом и не оказывался с ним в одном помещении. Автор контактировал с ним только посредством интернета, имея дело лишь с его виртуальным образом, бестелесной и, быть может, лучшей частью его «я», обитающей на его странице в Facebook. Все цитаты действительно принадлежат Марку Цукербергу.
Перевод Екатерины Милицкой Иллюстратор Тим Яржомбек
Не забудьте подписаться на текущий номер
