Корреспондент радио Азаттык и «Новой газеты» Вячеслав Половинко специально для Esquire.kz задался вопросом – почему казахстанскому книжному рынку срочно нужна своя Донцова.
На прошлой неделе в Алматы состоялось награждение победителей пятой по счету литературной премии «Алтын Калам». Премия с каждым годом обретает все больший вес, в ней участвуют уже даже профессиональные писатели (правда, всех их «прокатили»), а Кенес Ракишев за лучший роман на казахском языке подарил целый миллион тенге одному из авторов. И все бы ничего, но опыт предыдущих лет показывает, что жизнь после таких премий есть, как правило, только у детских писателей. На рынок выходят единицы, а задерживается на нем еще меньше авторов.
Это лишь одна из проблем казахстанского книжного рынка, который, несмотря на старания организаторов премии (не писателей вовсе, а политологов), находится в глубоком анабиозе со времен распада Союза – то есть с самого начала. Успешно продающиеся книги – это либо мемуары (как тот же «Котелок» Вадима Борейко), либо редкий случай сатиры (как «Легенда о Nomenclatura» - но тут важно имя Досыма Сатпаева среди авторов), либо политологические трактаты (того же Сатпаева, например). Оставляя за скобками детскую литературу, можно констатировать: в остальных жанрах у казахстанской литературы провал похлеще Марианской впадины.
Особенно сильно это чувствуется в таком «низком» жанре, как детектив. Из вышедших за последние шесть лет книг можно вспомнить разве что «Семь майских дней», написанные при участии Ермека Турсунова, да «Упавший поднимется сам» Нуртая Иркегулова. Да и то: «дни» - это «публицистический детектив» (жанр насколько редкий, настолько и непопулярный у читателя), а «Упавший…», скорее, является боевиком, основанным на реальных событиях. Печально, но классического детектива в духе Агаты Кристи или Рекса Стаута в Казахстане нет вообще. Впрочем, ладно Кристи или Стаут – у нас нет даже ни единого намека на свою Донцову.
Между тем, именно к этому опыту можно было бы присмотреться внимательнее. Дело в том, что у Дарьи Донцовой (сейчас постарайтесь не морщить нос) как у автора и у ее произведений есть ряд преимуществ или просто особенностей, которые позволяют парадоксальным образом тянуть весь книжный рынок страны вверх. И если автор такого типа (я намеренно не упоминаю слово «писатель», чтобы не оскорбить чувства читающих) появится в Казахстане, это может дать определенный толчок всей индустрии книг.
Какие это особенности? Их, как минимум, три.
Во-первых, это количество книг, выпускаемых в слоте «Иронический детектив». Только у Донцовой и только в этом жанре на данный момент вышло более 180 (ста восьмидесяти, Карл!) повестей и романов за 17 лет – то есть книга выходит почти каждый месяц. Вкупе с относительной дешевизной таких книг получается, что это, скорее, некий литературный журнал одного автора, выпускаемый в формате твердой обложки и покет-бук. Иными словами, это идеальное чтиво для перерывов или долгих дистанций (в метро или в автобусе, а то и в алматинской пробке в такси, например). Быстро прочитал, быстро забыл. Но при этом вложил деньги в покупку и, соответственно, в казахстанский книжный рынок (его еще нужно сформировать в части взаимоотношений «издатель-продавец-автор», но пока авторов не будет – не будет и договоров).
Во-вторых, и это важнее, Донцова зомбирует читателя содержанием своих книг. Тут надо остановиться поподробнее.
Что, по сути, предлагает Донцова своему потребителю? Она предлагает ему ролевые модели, в которых читатель или находит себя, или пробует отвлечься от реальной действительности. Сейчас у Донцовой шесть главных действующих персонажей в шести книжных сериях: богатая женщина в годах (уже пятнадцать с лишним лет ей немного за 50) Дарья Васильева, бывшая арфистка и неженка, а теперь детектив Евлампия Романова, писательница и журналист Виола Тараканова, интеллигентный тюфяк Иван Подушкин, толстушка Татьяна Сергеева и молодая девушка-филолог Степанида Козлова. Иными словами, это либо те, кем является среднестатистический читатель подобных книг, либо те, кем никогда не станет читатель Донцовой (вряд ли кому-то на голову свалится наследство и куча денег в придачу).
Кроме того, Донцова предлагает вместе с этими персонажами окунуться в параллельную реальность. В этой реальности добро всегда побеждает зло (или, как минимум, его находит), здесь практически нет коррупции и политики, нет бытовых проблем (да что там, у главных героев всегда есть деньги, по умолчанию).
Всю эту суперкоманду, где каждый член действует автономно друг от друга, но связан общими чертами вроде собак, черепах или любви к литературе, Донцова погружает не только в параллельную реальность, но и в совершенно далекие от реальности сюжеты. Я вынужден признаться в рамках этой колонки, что прочел примерно половину от всего донцовского творчества, и должен сказать, что первые 20-25 книг читаются с интересом. Ну… нормально. Ну… по крайней мере, не бесят. Но дальше, как и у любого нормального человека (а пока нет ни одного прямого доказательства, что за Донцову пишет команда специально обученных людей), при таком темпе сюжеты начинают уходить в такие фантазии, что только диву даешься, как это вообще можно было придумать.
Вот пример из свежего: я взял три книги из одной серии подряд. В книге «Смех и грех Ивана-Царевича» весь сюжет, включая раскрытие убийцы и финальную сцену, оказывается постановкой, которую начальница главного героя устроила, чтобы он вернулся к ней на работу и принял от нее в дар квартиру. Не ищите причинно-следственные связи: просто осознайте эту ирреальность в ирреальности. Донцова, как Нолан в «Начале», опускает читателя еще глубже в иллюзии. Или книга «Тайная связь его величества»: там одно из убийств совершается замороженным батоном (просто молчите сейчас). Наконец, в книге «Судьба найдет на сеновале» герою об убийце рассказывает историю женщина, которая услышала ее от другой женщины, которая услышала ее от своей умершей сестры, которая услышала ее от убийцы.
Человек, которому все равно что читать, даже не заметит этих наворотов. Человек, который легко внушаем, будет глотать книгу за книгой, поскольку без попытки анализировать написанное вся сюжетная линия очень сильно захватывает читателя (я лично до сих пор помню способы убийств в первых двадцати книгах Донцовой) и держит до конца, так как убийцей, вопреки распространенной интернет-шутке, может оказаться вообще любой человек – даже формально умерший (кстати, так часто и происходит).
Но вот человек, который разбирается в литературе, после первых четырех-пяти книг явно захочет сменить авторов. Тут-то он и пойдет в магазин, пытаясь найти что-то из современных авторов, которые пишут лучше и интереснее по сюжетам. Сначала это будет Маринина, потом Глуховский, потом Акунин, а потом и до лауреатов Нобелевской премии доберется. Немного линейный путь, но именно так формируется запрос у среднестатистического читателя, и именно так он сам будет его формировать в отношении казахстанской литературы: сначала наша Донцова, потом ему нужен будет наш Акунин, а потом и свои Пелевин с Сорокиным понадобятся. Книгоиздатели сами будут заинтересованы в поиске таких авторов (они есть) и в продвижении их к казахстанскому читателю.
Есть у книг Донцовой и третья особенность, сделавшая ее мегапопулярной (она больше десяти лет признавалась самым популярным автором в России, а ежегодные тиражи не падают ниже двух миллионов экземпляров). Это язык, которым написаны книги. Он тоже погружает читателя в мир иллюзий Донцовой: это почти Роулинг, только вместо «Авада Кедавра» тут яд или нож, - но делает это за счет своей простоты, граничащей со смесью примитива и налета литературщины одновременно. «Закатить суаре», «носиться с байстрюком» - это все типичные для книг Донцовой выражения. Сюда же можно добавить имена, которые дает персонажам писатель (Аполлинарий, Изольда, Стефания, Милена – мягко говоря, не самые частые имена), а еще – названия. Понятно, что многое решают редакторы, но это коллективное бессознательное выдумывает такие заголовки книг, что иногда просто не хватает слов для их описания: «Приданое лохматой обезьяны», «Приват-танец мисс Марпл (вот даже не пытайтесь это представить!)», «Вставная челюсть Щелкунчика». Люди покупаются на такой язык: он еще и позволяет почувствовать себя среднестатистическому обывателю умным – раз писатель так пишет, то это высокий штиль, что, в свою очередь, означает: высоким штилем говорим и мы, обыватели.
Уверен, многие ценители прекрасного поморщатся и скажут, что Донцова и ее книги вообще не имеют права называться литературой. Но ситуация сейчас такая, что никто – ни дистрибуторы, ни издательства (особенно сидящие на госзаказе чуть меньше, чем Берроуз на героине), ни читатели, - не заинтересованы в хорошей литературе. Зато продавцы будут заинтересованы в «низких» жанрах: они лучше продаются и могут стать толчком к развитию казахстанского книжного рынка, сейчас лежащего аки труп на трамвайных рельсах из книги «Рыбка по имени Зайка». Возможно, это не самый лучший путь и не самый моральный (все-таки предполагается, что читателя придется немного отупить), но пока никто не предложил ничего лучше. А без таких или любых других путей любые победители литературной премии или печатающиеся в журнале «Простор» восхвалители прекрасного и Прекрасного обречены на забвение более быстрое, чем очередная книга Донцовой под названием «Другая жизнь оборотня».
Вячеслав Половинко
На прошлой неделе в Алматы состоялось награждение победителей пятой по счету литературной премии «Алтын Калам». Премия с каждым годом обретает все больший вес, в ней участвуют уже даже профессиональные писатели (правда, всех их «прокатили»), а Кенес Ракишев за лучший роман на казахском языке подарил целый миллион тенге одному из авторов. И все бы ничего, но опыт предыдущих лет показывает, что жизнь после таких премий есть, как правило, только у детских писателей. На рынок выходят единицы, а задерживается на нем еще меньше авторов.
Это лишь одна из проблем казахстанского книжного рынка, который, несмотря на старания организаторов премии (не писателей вовсе, а политологов), находится в глубоком анабиозе со времен распада Союза – то есть с самого начала. Успешно продающиеся книги – это либо мемуары (как тот же «Котелок» Вадима Борейко), либо редкий случай сатиры (как «Легенда о Nomenclatura» - но тут важно имя Досыма Сатпаева среди авторов), либо политологические трактаты (того же Сатпаева, например). Оставляя за скобками детскую литературу, можно констатировать: в остальных жанрах у казахстанской литературы провал похлеще Марианской впадины.
Особенно сильно это чувствуется в таком «низком» жанре, как детектив. Из вышедших за последние шесть лет книг можно вспомнить разве что «Семь майских дней», написанные при участии Ермека Турсунова, да «Упавший поднимется сам» Нуртая Иркегулова. Да и то: «дни» - это «публицистический детектив» (жанр насколько редкий, настолько и непопулярный у читателя), а «Упавший…», скорее, является боевиком, основанным на реальных событиях. Печально, но классического детектива в духе Агаты Кристи или Рекса Стаута в Казахстане нет вообще. Впрочем, ладно Кристи или Стаут – у нас нет даже ни единого намека на свою Донцову.
Между тем, именно к этому опыту можно было бы присмотреться внимательнее. Дело в том, что у Дарьи Донцовой (сейчас постарайтесь не морщить нос) как у автора и у ее произведений есть ряд преимуществ или просто особенностей, которые позволяют парадоксальным образом тянуть весь книжный рынок страны вверх. И если автор такого типа (я намеренно не упоминаю слово «писатель», чтобы не оскорбить чувства читающих) появится в Казахстане, это может дать определенный толчок всей индустрии книг.
Какие это особенности? Их, как минимум, три.
Во-первых, это количество книг, выпускаемых в слоте «Иронический детектив». Только у Донцовой и только в этом жанре на данный момент вышло более 180 (ста восьмидесяти, Карл!) повестей и романов за 17 лет – то есть книга выходит почти каждый месяц. Вкупе с относительной дешевизной таких книг получается, что это, скорее, некий литературный журнал одного автора, выпускаемый в формате твердой обложки и покет-бук. Иными словами, это идеальное чтиво для перерывов или долгих дистанций (в метро или в автобусе, а то и в алматинской пробке в такси, например). Быстро прочитал, быстро забыл. Но при этом вложил деньги в покупку и, соответственно, в казахстанский книжный рынок (его еще нужно сформировать в части взаимоотношений «издатель-продавец-автор», но пока авторов не будет – не будет и договоров).
Во-вторых, и это важнее, Донцова зомбирует читателя содержанием своих книг. Тут надо остановиться поподробнее.
Что, по сути, предлагает Донцова своему потребителю? Она предлагает ему ролевые модели, в которых читатель или находит себя, или пробует отвлечься от реальной действительности. Сейчас у Донцовой шесть главных действующих персонажей в шести книжных сериях: богатая женщина в годах (уже пятнадцать с лишним лет ей немного за 50) Дарья Васильева, бывшая арфистка и неженка, а теперь детектив Евлампия Романова, писательница и журналист Виола Тараканова, интеллигентный тюфяк Иван Подушкин, толстушка Татьяна Сергеева и молодая девушка-филолог Степанида Козлова. Иными словами, это либо те, кем является среднестатистический читатель подобных книг, либо те, кем никогда не станет читатель Донцовой (вряд ли кому-то на голову свалится наследство и куча денег в придачу).
Кроме того, Донцова предлагает вместе с этими персонажами окунуться в параллельную реальность. В этой реальности добро всегда побеждает зло (или, как минимум, его находит), здесь практически нет коррупции и политики, нет бытовых проблем (да что там, у главных героев всегда есть деньги, по умолчанию).
Всю эту суперкоманду, где каждый член действует автономно друг от друга, но связан общими чертами вроде собак, черепах или любви к литературе, Донцова погружает не только в параллельную реальность, но и в совершенно далекие от реальности сюжеты. Я вынужден признаться в рамках этой колонки, что прочел примерно половину от всего донцовского творчества, и должен сказать, что первые 20-25 книг читаются с интересом. Ну… нормально. Ну… по крайней мере, не бесят. Но дальше, как и у любого нормального человека (а пока нет ни одного прямого доказательства, что за Донцову пишет команда специально обученных людей), при таком темпе сюжеты начинают уходить в такие фантазии, что только диву даешься, как это вообще можно было придумать.
Вот пример из свежего: я взял три книги из одной серии подряд. В книге «Смех и грех Ивана-Царевича» весь сюжет, включая раскрытие убийцы и финальную сцену, оказывается постановкой, которую начальница главного героя устроила, чтобы он вернулся к ней на работу и принял от нее в дар квартиру. Не ищите причинно-следственные связи: просто осознайте эту ирреальность в ирреальности. Донцова, как Нолан в «Начале», опускает читателя еще глубже в иллюзии. Или книга «Тайная связь его величества»: там одно из убийств совершается замороженным батоном (просто молчите сейчас). Наконец, в книге «Судьба найдет на сеновале» герою об убийце рассказывает историю женщина, которая услышала ее от другой женщины, которая услышала ее от своей умершей сестры, которая услышала ее от убийцы.
Человек, которому все равно что читать, даже не заметит этих наворотов. Человек, который легко внушаем, будет глотать книгу за книгой, поскольку без попытки анализировать написанное вся сюжетная линия очень сильно захватывает читателя (я лично до сих пор помню способы убийств в первых двадцати книгах Донцовой) и держит до конца, так как убийцей, вопреки распространенной интернет-шутке, может оказаться вообще любой человек – даже формально умерший (кстати, так часто и происходит).
Но вот человек, который разбирается в литературе, после первых четырех-пяти книг явно захочет сменить авторов. Тут-то он и пойдет в магазин, пытаясь найти что-то из современных авторов, которые пишут лучше и интереснее по сюжетам. Сначала это будет Маринина, потом Глуховский, потом Акунин, а потом и до лауреатов Нобелевской премии доберется. Немного линейный путь, но именно так формируется запрос у среднестатистического читателя, и именно так он сам будет его формировать в отношении казахстанской литературы: сначала наша Донцова, потом ему нужен будет наш Акунин, а потом и свои Пелевин с Сорокиным понадобятся. Книгоиздатели сами будут заинтересованы в поиске таких авторов (они есть) и в продвижении их к казахстанскому читателю.
Есть у книг Донцовой и третья особенность, сделавшая ее мегапопулярной (она больше десяти лет признавалась самым популярным автором в России, а ежегодные тиражи не падают ниже двух миллионов экземпляров). Это язык, которым написаны книги. Он тоже погружает читателя в мир иллюзий Донцовой: это почти Роулинг, только вместо «Авада Кедавра» тут яд или нож, - но делает это за счет своей простоты, граничащей со смесью примитива и налета литературщины одновременно. «Закатить суаре», «носиться с байстрюком» - это все типичные для книг Донцовой выражения. Сюда же можно добавить имена, которые дает персонажам писатель (Аполлинарий, Изольда, Стефания, Милена – мягко говоря, не самые частые имена), а еще – названия. Понятно, что многое решают редакторы, но это коллективное бессознательное выдумывает такие заголовки книг, что иногда просто не хватает слов для их описания: «Приданое лохматой обезьяны», «Приват-танец мисс Марпл (вот даже не пытайтесь это представить!)», «Вставная челюсть Щелкунчика». Люди покупаются на такой язык: он еще и позволяет почувствовать себя среднестатистическому обывателю умным – раз писатель так пишет, то это высокий штиль, что, в свою очередь, означает: высоким штилем говорим и мы, обыватели.
Уверен, многие ценители прекрасного поморщатся и скажут, что Донцова и ее книги вообще не имеют права называться литературой. Но ситуация сейчас такая, что никто – ни дистрибуторы, ни издательства (особенно сидящие на госзаказе чуть меньше, чем Берроуз на героине), ни читатели, - не заинтересованы в хорошей литературе. Зато продавцы будут заинтересованы в «низких» жанрах: они лучше продаются и могут стать толчком к развитию казахстанского книжного рынка, сейчас лежащего аки труп на трамвайных рельсах из книги «Рыбка по имени Зайка». Возможно, это не самый лучший путь и не самый моральный (все-таки предполагается, что читателя придется немного отупить), но пока никто не предложил ничего лучше. А без таких или любых других путей любые победители литературной премии или печатающиеся в журнале «Простор» восхвалители прекрасного и Прекрасного обречены на забвение более быстрое, чем очередная книга Донцовой под названием «Другая жизнь оборотня».
Вячеслав Половинко
