Казахский кикбоксер и фитнес-тренер Бауржан Каюпов рассказал Esquire.kz, как работал на «пупе земли» – пересечении 57-й и Пятой авеню Нью-Йорка – и тренировал семью Дональда Трампа.
Я уехал в Соединенные Штаты в 1994 году, хотя мог сделать это и раньше, за год до того, когда гостил у своего тренера и друга Леонида Сергеевича, переехавшего в Колорадо. Там я зашел в один крутой клуб боевых искусств, который держит известный тренер, мистер Клэренс. В Америке все просто: если есть желание, то сразу можешь показать себя. Я попросил спарринг, хозяин посмотрел на меня оценивающе и говорит: «Вот этот боец через 10 дней выступает в Лас-Вегасе, ну-ка встань вместе с ним».
Я встал, а у самого мысль: главное – не опозориться. Мы хорошо подрались, потом сам Клэренс подержал меня на лапах и дал оценку: «Энергия от кулаков идет сумасшедшая». А это связано с техникой, он же понимает, поэтому предложил работу в клубе – тренировать детей. Оформление документов, организацию грин-карты как работодатель, обещал взять на себя. Но у меня в то время роман с будущей женой находился в самом разгаре, да и молодой я был, самоуверенный: «Ну вас с вашей Америкой», – подумал я, отдохнул месяц и вернулся.
Но именно той зимой 1993 года в стране совсем плохо стало. На прилавках синие курицы, света нет, очереди, девальвация, мы кое-как перезимовали, в июле сыграли свадьбу и задумались о переезде. Мне было 27 лет, самая пора решать, как жить дальше. Я молодой, амбициозный, многого хотел от жизни, решил, что поеду в Голливуд. Чем я хуже Ван Дамма? Меня в Алматы знали как бойца, как спортсмена, и я решил, что смогу покорить ни много ни мало Голливуд. В октябре мы с женой продали свою однушку на Джандосова и уехали.
Голливуд не ждал меня, зато в Денвере жил друг, вместе с которым я год назад ездил к тренеру, в отличие от меня он остался. Мы поехали к нему.
Денвер в чем-то похож на Алматы – тоже окружен горами, и каждая принадлежит какому-то хозяину. За все объекты на горе – телевышки, развлекательные заведения – он получает ренту. Вот я устроился сторожем, смотрителем одной горы. Это было интересно. Мне, к примеру, давали задание спилить сухие деревья, и я на весь день уходил в лес. Однажды заблудился, иду, а у самого только веревка, тесак и пила. Сразу вспомнил советы быть осторожней, так как в тех местах водятся пумы, горные львы, при встрече с человеком могут напасть. Наша телевышка отовсюду торчит, а тут не видно, настолько высокие ели. Только через несколько часов блужданий до меня дошло, что идти надо наверх и в конце концов я выйду в одну точку, откуда все увижу и сориентируюсь. Вышел, когда уже стемнело, ели закончились, начались скалы, а вдалеке, в метрах 500, стоит наш дом.
Платили хорошо, но через несколько месяцев мы с женой опять впали в думы: а мы что, гору приехали охранять? Она у меня профессиональная модель, а тут далеко от цивилизации, общения нет, красиво, конечно, похоже на Шымбулак, с нашего дома весь Денвер был как на ладони. Но недостаточно, когда тебе 27 лет. И мы стали прикидывать, куда поедем. Жена говорит, что ей как модели Нью-Йорк подходит, мне как бойцу – Лос-Анджелес. Поехали в Нью-Йорк.
Нью-Йорк, Нью-Йорк
В великом городе я тоже перепробовал много профессий: вышибала в ночном клубе, мусорщик, грузчик, даже продукты старым леди помогал довезти от супермаркета до дома. Участвовал в боях без правил, ну не совсем, скорее, кикбоксинг вместе с бросками – одним словом, дрался за деньги.
Помог случай: я познакомился с одним русским, он судья международной категории, как узнал, что я казах, говорит: «О, я судил чемпионат мира, ваш Турлыханов победил, знаешь его?».
Разговорились, стал спрашивать, где я живу, работаю, а узнав, что в ресторане, фыркнул: мол, не твой уровень, и дал совет – самая дорогая вещь в США, кстати, – идти на Манхэттен, на пересечение самых дорогих улиц мира, 57-й и Пятой авеню, и заходить во все спортивные залы, которые попадутся на пути. Это «пуп земли», там самая дорогая аренда, самые дорогие магазины, дизайнеры, банки, компании и фитнес-центры. Там центр мира! Выйдешь на 55-й стрит, говорит, и заглядывай во все окна, не стесняйся, увидишь – человек тренируется на тренажере – заходи. Я все сделал в точности, как по инструкции: добрался на метро, вышел на 55-й стрит – вокруг чистенько, непривычно после Бруклина. В одном здании вижу тренажеры на 7-м этаже, поднялся на лифте, говорю: I want job. Мне в ответ задают вопросы, а я впервые слышу эти слова на английском. Они спрашивали, какой колледж я закончил, какой опыт имею, как представляю себе работу тренера, ну еще на одежду смотрят, там тоже обращают внимание на это, а я очень просто был одет. В общем, очень доброжелательно мне сказали: «Приходите позже».
С таким же результатом я зашел и вышел из второго зала, третьего, пятого… задержался в седьмом. Подхожу на ресепшн со своим заученным «ай вонт джоб», а молодой администратор говорит: «Вон запасная скамейка, садись, бос придет и посмотрит на тебя». И тут голос с другой, дальней стойки: «Вы по-русски говорите?» – я отвечаю «да», а у самого мурашки по коже. Это оказалась украинка из Одессы, Марина, к тому времени 33 года прожившая в США, очень она мне помогла.
– Бауржан, – сказала она мне со своим характерным акцентом, – ты даже не представляешь, что это за место, тут за лето проходит 500-600 человек со всего мира, с разными стилями – и гимнастика, и боксеры, – куча сертификатов и дипломов, и мы из них берем одного-двоих, очень редко трех человек.
«Шансов нет, – говорит, – такой хороший парень, даже жалко, но у нас такие правила: если кто понравился, дают возможность сидеть на скамейке запасных».
Я смотрю, а при мне уже 7 человек пришли и сидят. И так они сидят неделями, месяцами, пока им не дадут шанс потренировать кого-нибудь. Я просидел два дня, на третий надоело. Можно потренирую хоть кого-нибудь, говорю своей украинке. Она всполошилась: «Тихо ты! Управление услышит, пробкой вылетишь отсюда. Сиди и смотри».
А я – да нечего мне смотреть, вот подойдите к той женщине, спросите у нее, хочет ли она быть такой, как сейчас – бедра, как у коня, широкие, прокачанные плечи, бицуха больше, чем у меня. Спросите, говорю, я уверен, что не хочет. Потому что видел, в какой одежде она пришла: костюм в обтяжку, высокий каблук – она не хочет быть такой мощной, она хочет быть женственной. Тогда Марина задумчиво так отвечает, что, может быть, я и прав, но этот Дэвид уже 10 лет работает, ты не представляешь, как он крут. Штангист! Но меня это не впечатлило: поднимать тяжелую "дуру" не значит быть хорошим тренером.
Видимо, я был слишком настойчив, потому что Марина сдалась, но предложила начать с себя. И мы начали. Каждый день я ее тренировал с часу до двух, через 2 недели у нее гибкость появилась, мягкость, а подкачанная она и без меня была.
В зал помимо других звезд, к примеру Дженнифер Лопес, которую вел хозяин, Бьянка Джаггер ходила, первая жена Мика Джаггера. Понаблюдав за нами с Мариной (а у меня все иначе, мы и на мешках, и с мечами занимались, махи необычные выполняли), она заявила администратору: «Хочу у того молодого человека тренироваться!» – на что ей отвечают: «Ой, вы знаете, он у нас, как собака – умный, все понимает, но не говорит». Но она стоит на своем: нет, я вижу, он команды дает – уан, ту, фри, – хочу у него, и все тут. Они же капризные, знаменитости. И ей уступили. И что вы думаете, через месяц она привела Дебору Гибсон, знаменитую народную певицу, наподобие нашей Розы Рымбаевой, у нее в 90-х годах сумасшедшая популярность была. Начал их тренировать, это буквально через месяц-полтора работы.
Потом Анну Барроуз привели, известная модель сейчас, а тогда 14-летняя девочка – высокая, худая, скромная. Модельное агентство «Элит» заключило контракт с нашим клубом, и она попала ко мне. Тоже на английском не говорила, мы с ней на равных на пальцах изъяснялись. Из-за незнания языка и необходимости все делать самому – дать стакан вместо того, чтобы сказать «выпей», дать подушку вместо того, чтобы сказать «возьми» – мне было очень тяжело, много энергии уходило. Но я и стал хорошим тренером, потому что это вошло в привычку.
Потом появился модельер Альберт Елизар, до сих пор известный, вижу его по ТВ; Колин Коуи – главный в Голливуде по свадьбам и торжествам. Занимаясь у меня, оформлял, например, свадьбу Майкла Дугласа и Кэтрин Зета-Джонс в нью-йоркском отеле "Плаза". Он позже спонсировал меня на соревнованиях Ironman: билеты, гостиницы, экипировку – все оплачивал, пока я занимался.
Это не исключительный случай, там культура такая: если видят в человеке какую-то способность, стараются поощрить, помочь, хотя никакой выгоды от этого не имеют. Всегда дадут деловой практический совет. Вот это качество мне очень нравится в американцах. И еще они, хоть трижды миллионеры, смотрят на человека с профессиональной точки зрения и если видят, что ты профессионал в своем деле, не важно в каком – медицинском, юридическом, спортивном, – то принимают тебя как равного. Они понимают, что мастерство не дается за год-два, что человек жизнь потратил, и уважают это. В США все уважают твой профессионализм, остальное не важно. А я же фанатик, по 6 дней в неделю тренировался, они такое сразу замечают.
Клиенты даже придумали мне профессиональный псевдоним – Power by Bower – спонтанно во время тренировки придумали и тут же начали скандировать. Power by Bower! Power by Bower! – кричат, а сами довольные. Заставили написать эти слова на визитке, на которую опять же заставили меня сфотографироваться на шпагате.
И так благодаря им я попал на соревнования, о которых ничего не знал. Они собрались и говорят, что надо этого неугомонного парня отправить на Ironman. Это очень сложные соревнования: триатлон – 4 километра плывешь, 180 километров едешь на велосипеде, заканчиваешь марафоном. Самая изматывающая дистанция из всех, что есть. Я честно сказал, что такие вещи не пробовал делать, но уверен, что смогу. Тогда мои клиенты все разузнали, устроили, оплатили, и через месяц я уже изо всех сил мчался к финишу в Лонг-Айлэнде. Постепенно увлекся, попал на чемпионат, на который допускаются только прошедшие 4 серьезных этапа в числе первой сотни. Затем надо было ехать на чемпионат мира на Гавайи, но я не смог, так как нельзя было выезжать за пределы США, ведь я жил нелегалом. Сейчас об этом сильно жалею, прям локти кусаю, другого шанса уже не будет, соревнования-то надо проходить заново, а на это нет ни времени, ни сил.
В финансовом отношении тоже рос быстро: начал с 15 долларов в час, потом 18, 22; в первый год заработал 22 тысячи, во второй – 23, в третий – 27. Но тут наступило какое-то бессилье, понимание, что тебе как эмигранту сильно недоплачивают. Один раз знакомый тренер русскоязычный говорит, что некоторые по 100 тысяч получают – я не поверил, но цифра в голове засела. Я должен был ее сделать. И на следующий год сделал 93 тысячи долларов. Не в этом зале, а через дорогу, где арендовал время и начал работать на себя. Пришел со своими клиентами, перешедшими вместе со мной, многие, конечно, остались, потому что там комфорт, престиж, отношения с хозяином.
На крыше мира
Постепенно я нарабатывал себе имя в высших кругах Нью-Йорка. Среди моих клиентов было много богатых еврейских семей, я многому у них научился, дисциплинированный стал, экономный. К ним домой придешь – муж и жена лежат, уже готовые к занятиям, увидят пылинку, подберут ее. Я перенял эту культуру и, вернувшись в Казахстан, сначала был в шоке, год сидел в депрессии, ничего не делал. Особенно за экологию обидно, дали бы мне волю, все бы убрал. Иногда руки хочется сломать, когда вижу, как выбрасывают мусор. В сравнении все видишь ярко и выпукло.
В начале 2000 годов моя карьера и жизнь опять поменялись. Была у меня одна клиентка, занимавшаяся со мной с первых дней, Линда Нэш, очень богатая женщина. Однажды на занятии она говорит, что в ее доме открылся зал, нужен тренер-администратор, не хочешь ли попробовать. И что это был за дом – знаменитая башня Дональда Трампа! На том самом месте, на «пупе земли», 57-я и Пятая авеню. Я всегда на нее смотрел: черный такой небоскреб, как телевизор, там деревья с 16 этажа треугольником растут. Я не подозревал, что Линда там живет.
К ней Дональд Трамп лично обратился: мол, Линда, вы же спортом активно занимаетесь, не подскажете человека? Она и говорит, есть у меня russian champion.
Привела она меня, поднимаемся в офис на 26-й этаж, заходим. А там помощник его Тино, отвечавший за поля для гольфа, которые строил Трамп, – он тоже занимался в нашем зале и знал меня. Так что меня представили сразу два человека.
Дональд Трамп говорит: «О, мистер Бауэр, я много слышал о вас хорошего», – а я ему в ответ, значит, thank you very much, а у самого опять мурашки по спине. Потом мы спустились на 2 этажа ниже, в зал 100 квадратных метров, и он объяснил, что там было что-то неполезное, но после того, как резиденты стали просить тренажерный зал, он отдал площадь под это дело. И я начал работать супервайзером в тренажерном зале Trump tower. Днем стоял, следил за порядком, а вечером переходил через дорогу и вел своих клиентов.
Ну, в Trump tower одни богачи, например греческая семья Коколи, судоходный бизнес. Я с ними занимался – и в зале, и дома. Там по стенам картины развешаны по цене 20-30 миллионов долларов, а они чай предлагают с ними выпить, такие люди.
Одним летом я тренировал дочь Дональда Трампа Иванку, правда, недолго, пока на каникулах была. У них наверху, а они три этажа с 60-го занимают, есть сад, там апельсины и другие экзотические деревья растут, а на крыше вертолетная площадка. Я был в шоке.
Среди клиентов разные люди были. Один, известный плэйбой Аттилио (Attilio Brillenbourg) – юморной такой, веселый парень, фанат спорта. У него привычка была записывать ко мне каждую свою новую подружку, через два месяца он ее забывает, бросает, другую приводит, а старая остается со мной. Как-то после поездки в Европу он пришел и показывает мне на телефоне фото роскошной девушки: «Смотри, с кем я познакомился – казашка!» Я так удивился, но сейчас ее фото уже везде мелькает. Еще были Джерри Инзерило (Jerry Inzerillo), ведущая финансовых новостей с CNN, Элизабет Пруденс тоже с телевидения, стервозная женщина; Нина Гарсиа, Альберто Муграби, Игорь Крутой. А вот Дональд Трамп спортом совсем не занимается, только гольф любит.
Возвращение
Почему я вернулся? Мне часто задают этот вопрос. Да и клиенты отговаривали – ты что, твоя страна отстала на много лет! Скажу честно, если там не пожить – не понять. Я устал. В какой-то момент это превратилось в гонку за деньгами, последние три года до отъезда я зарабатывал 230 тысяч долларов в год. Но что дальше? Мне стал сниться дом, я начал слушать казахскую музыку, чего не делал 10 лет. Попросил брата привезти книгу по истории Казахстана, это после того, как евреи попросили рассказать, что за страна такая – Казахстан, кто вы и откуда, а я не смог ничего ответить.
К тому времени я давно получил O–1 Visa, ее редко кому дают, только экстраординарным людям – олимпийским чемпионам, ученым, пианистам. Мне помог адвокат, к которому я пришел, собрав документы, чтобы наконец-то сделать хотя бы обычную визу. Он смотрит и говорит: ничего себе, каких ты людей тренировал, мы их в глаза не видим, а ты к ним в дом вхож. Ты понимаешь, что это значит в Америке?
Через несколько дней я принес ему, как он велел, два рекомендательных письма. В одном клиент рассказывал, как я вылечил его колено и никто в мире больше не в состоянии ему помочь, в другом еще что-то в таком же духе – и мне дали эту визу.
Но после 10 лет я начал скучать. Вся жизнь – одна сплошная работа. Из обычного общения с людьми своего круга – только казахи из Бруклина, перегонявшие машины. Один раз в полгода встретишься, в баню сходишь, пива попьешь, но уже не то, неинтересно. С клиентами не расслабишься – ты всегда должен быть сильным. Хочется поговорить о детях, а не с кем. У моих клиентов или нет детей, или они уже взрослые. Одним словом, напала на меня тоска, ностальгия.
А с родины пошли хорошие вести. С начала 2000 годов я периодически что-то слышал о Казахстане даже от своих клиентов – один как-то пришел и говорит, что в их новом доме, а то дорогущий, из самых дорогих в Нью-Йорке, апартаменты купил человек из Казахстана. В 2000-х жена съездила в Алматы и привезла какой-то глянцевый журнал, на задней обложке которого красовалась фотография дома. Красивый такой, шикарный, окна от потолка до пола – я удивился, что такие строят в Казахстане. И на следующий год купил в нем квартиру, потом еще одну и так несколько штук – в общем, было куда возвращаться. Уже вернувшись и поселившись в элитном, как говорится, жилом комплексе, я понял, что единственный здесь заработал на квартиру своим трудом каждую копейку. Мои соседи сидят на миллионах и очень удивляются, узнав, что я фитнес-тренер.
Большую роль в решении вернуться сыграли еще новые фитнес-залы, настоящие пирамиды – посмотрев на них, я решил, что теперь и у нас ценят спорт. А до этого думал, что никому тут не нужен. Жена же боялась за статус: «Ой, там же все по-другому, менталитет, на тебя как на массажиста будут смотреть». А я говорю: «Да? Ну и ладно!»
Однако первый год в депрессии таки посидел. Не мог привыкнуть, замкнулся, даже отупел. С женой конфликты начались. Лежу дома на диване, не работаю, а денег все меньше и меньше. Опять помог случай. В одной компании случайно обмолвился о своей истории, а там, оказывается, журналист сидел, Ринат Хабибулин, он говорит: «Чего-чего, Дональд Трамп? Да не может быть! Кого тренировал?»
Ну я перечислил всех звезд, которых вспомнил – Attilio Brillenbourg, Bianca Jagger, Colin Cowie, Christina Ricci, Ivana Trump, Ana Beatriz Barros, Rena Kirdar Sindi, Jerry Inzerillo, Prudence, Nina Garcia, Alberto Mugrabi, наконец, Игорь Крутой и так далее. На следующий день он потащил меня в Mens health, там Андрей Жарков главредом работал, и мы провели с ним эксперимент в жанре “до и после”. Материалом заинтересовались москвичи, проверив все названия залов в Нью-Йорке, обзвонив и получив подтверждения, они опубликовали обо мне статью. А сначала не верили, что в Казахстане такого уровня тренер работает. Москвичи же заносчивые. Но в итоге эта публикация тоже сыграла свою роль, мне потихоньку начали звонить люди – хочешь не хочешь надо работать.
Интересно, что в Казахстане меня ценят прежде всего те, кто приезжает из-за границы. Бывает, услышит человек обо мне где-нибудь в Лондоне и, приехав в Алматы, ищет, потому как понимает, что там я для него был бы недоступен. Один студент так и сказал – обалдеть! И журналисты проявляют внимание. А так у нас спорт еще не сильно развит, у нас можно быть успешным и с животиком, что в США недопустимо. Тем не менее и здесь я уже зарабатываю в год чуть-чуть меньше, чем в Нью-Йорке, думаю, больше всех фитнес-тренеров в СНГ. Существуют и свои специфические особенности, вот в прошлом году меня взял на контракт один агашка на полтора года, но с условием, что я буду заниматься только с ним и его семьей. Еще пришлось привыкать к своеобразным отношениям в профессиональной среде – коллеги меня невзлюбили, считают пиарщиком.
Но я не жалею, что вернулся. Здесь все свое, родное, тут я дома, хозяин, а там – чужой.
А еще знаете, из-за чего многие наши мужики никогда не смогут отсюда уехать? Здесь все доступно, легко и просто. Я там за 13 лет ни разу не переночевал вне дома – ни гулянок, ни любовницы – просто времени не было. О том, чтобы сидеть до трех ночи где-нибудь в баре, и речи нет. А тут все по-другому…
Записала Гульнара Бажкенова Материал впервые был опубликован в 2016 году.
