Канадский актёр, кинорежиссёр, кинопродюсер и музыкант. 59 лет
[caption id="attachment_50912" align="alignnone" width="1024"]
Фото: hellomagazine.com[/caption]
Иногда мне кажется, что я самый настоящий кочевник.
Мое имя переводится как «прохладный бриз, дующий с гор». Думаю, я частенько живу как ветер. Правда, сейчас чувствую себя уже несколько ближе к земле. Видимо, ветер стихает.
Колени мои, конечно, уже не такие гибкие, как раньше, так что приходится быть осторожнее и вести себя более рационально.
Когда приближалось сорокалетие, немного переживал. Но, как правильно мне тогда объяснили знающие люди, это все ерунда. Очередной день рождения проходит, и ты понимаешь, что ничего ужасного, в общем-то, не произошло.
Иногда у меня бывают такие моменты, когда я пью виски, вытаскиваю свои пластинки, превращаюсь в диджея и до четырех утра слушаю музыку.
Горе никуда не уходит — оно преобразуется во что-то иное. Как и скорбь — она просто меняет форму.
В Бога я верю, хотя и не знаю, что это значит.
Я закрытый человек и не хочу, чтобы на меня смотрели через увеличительное стекло.
Моя личная жизнь тихая, скучная и непримечательная. А вот с работой мне повезло больше.
Актер — это одна крайность, а роль — другая. Когда они сходятся, то образуется третья сущность, состоящая из этих двух. И эта третья сущность — брак между моим опытом и воображением роли — она становится реальностью, живым существом.
После съемок в «Джоне Уике» я наконец-то научился как следует водить плюс неплохо стреляю из пистолета.
Каждый раз, когда я сажусь за руль мотоцикла, во мне просыпается что-то от зверя, необъяснимое дикое удовольствие. Это сложно объяснить словами. Это даже не выброс адреналина, а головокружительное ощущение безграничной свободы.
Мне нравится драться, но только на съемочной площадке. Уверяю вас, в жизни я не опасен.
Я люблю насилие: оно доказывает, что мы живые.
Без насилия не было бы человеческой расы: насилие помогает нам мстить, достигать поставленных целей, развлекаться, в конце концов. Я люблю насилие: оно доказывает, что мы живые.
В детстве я хотел стать хоккеистом, у меня неплохо получалось. Играл даже за молодежную сборную Канады. Мечтал участвовать в Олимпийских играх.
Я люблю смотреть Олимпиады — нет зрелища более захватывающего. Но из-за травмы пришлось о мечтах забыть.
У меня есть одна сверхспособность: я оказываюсь в нужное время в нужном месте. Это ведь можно назвать интуицией или шестым чувством?
Я всегда держу слово. Это, наверное, выглядит старомодно или недостаточно по-светски, но мне кажется это правильным.
Я бываю очень раздражителен, подвержен сильным эмоциям и порывам, да, еще и жутко требовательным.
Я могу попасть под женские чары на первом же свидании. Особенно, если сумею заставить ее смеяться. Нет зрелища прекраснее на свете, чем смеющаяся женщина!
Я романтик в душе, но еще ни разу не нанимал самолет, который рисовал бы в небе что-то типа: «Приглашаю тебя на ужин». Нет, но я надеюсь, что однажды мне захочется это сделать.
Любовная история великолепно смотрится только на экране и в литературе, но в жизни любовь всегда трагична.
Я не занимаюсь благотворительностью. Просто помогаю тем, кто, на мой взгляд, нуждается в помощи.
Деньги не так уж важны. Я много зарабатываю и много отдаю.
За моими финансами присматривают специально обученные люди. Мне достаточно тех денег, что у меня уже есть, — я проживу на них еще два-три столетия.
Без чего я не могу представить свое утро? Без яичницы с беконом и без кофе с книгой. Хотя… без кофе могу обойтись, а без книги точно нет.
Я могу читать по-русски. Но это пока классические пьесы и небольшие рассказы. Льва Толстого еще не осилил.
Лучшая история, которую обо мне сочинили (и я хотел бы, чтобы это было правдой), — как я плавал в одном бассейне вместе с Шэрон Стоун.
Фото: hellomagazine.com[/caption]
Иногда мне кажется, что я самый настоящий кочевник.
Мое имя переводится как «прохладный бриз, дующий с гор». Думаю, я частенько живу как ветер. Правда, сейчас чувствую себя уже несколько ближе к земле. Видимо, ветер стихает.
Колени мои, конечно, уже не такие гибкие, как раньше, так что приходится быть осторожнее и вести себя более рационально.
Когда приближалось сорокалетие, немного переживал. Но, как правильно мне тогда объяснили знающие люди, это все ерунда. Очередной день рождения проходит, и ты понимаешь, что ничего ужасного, в общем-то, не произошло.
Иногда у меня бывают такие моменты, когда я пью виски, вытаскиваю свои пластинки, превращаюсь в диджея и до четырех утра слушаю музыку.
Горе никуда не уходит — оно преобразуется во что-то иное. Как и скорбь — она просто меняет форму.
В Бога я верю, хотя и не знаю, что это значит.
Я закрытый человек и не хочу, чтобы на меня смотрели через увеличительное стекло.
Моя личная жизнь тихая, скучная и непримечательная. А вот с работой мне повезло больше.
Актер — это одна крайность, а роль — другая. Когда они сходятся, то образуется третья сущность, состоящая из этих двух. И эта третья сущность — брак между моим опытом и воображением роли — она становится реальностью, живым существом.
После съемок в «Джоне Уике» я наконец-то научился как следует водить плюс неплохо стреляю из пистолета.
Каждый раз, когда я сажусь за руль мотоцикла, во мне просыпается что-то от зверя, необъяснимое дикое удовольствие. Это сложно объяснить словами. Это даже не выброс адреналина, а головокружительное ощущение безграничной свободы.
Мне нравится драться, но только на съемочной площадке. Уверяю вас, в жизни я не опасен.
Я люблю насилие: оно доказывает, что мы живые.
Без насилия не было бы человеческой расы: насилие помогает нам мстить, достигать поставленных целей, развлекаться, в конце концов. Я люблю насилие: оно доказывает, что мы живые.
В детстве я хотел стать хоккеистом, у меня неплохо получалось. Играл даже за молодежную сборную Канады. Мечтал участвовать в Олимпийских играх.
Я люблю смотреть Олимпиады — нет зрелища более захватывающего. Но из-за травмы пришлось о мечтах забыть.
У меня есть одна сверхспособность: я оказываюсь в нужное время в нужном месте. Это ведь можно назвать интуицией или шестым чувством?
Я всегда держу слово. Это, наверное, выглядит старомодно или недостаточно по-светски, но мне кажется это правильным.
Я бываю очень раздражителен, подвержен сильным эмоциям и порывам, да, еще и жутко требовательным.
Я могу попасть под женские чары на первом же свидании. Особенно, если сумею заставить ее смеяться. Нет зрелища прекраснее на свете, чем смеющаяся женщина!
Я романтик в душе, но еще ни разу не нанимал самолет, который рисовал бы в небе что-то типа: «Приглашаю тебя на ужин». Нет, но я надеюсь, что однажды мне захочется это сделать.
Любовная история великолепно смотрится только на экране и в литературе, но в жизни любовь всегда трагична.
Я не занимаюсь благотворительностью. Просто помогаю тем, кто, на мой взгляд, нуждается в помощи.
Деньги не так уж важны. Я много зарабатываю и много отдаю.
За моими финансами присматривают специально обученные люди. Мне достаточно тех денег, что у меня уже есть, — я проживу на них еще два-три столетия.
Без чего я не могу представить свое утро? Без яичницы с беконом и без кофе с книгой. Хотя… без кофе могу обойтись, а без книги точно нет.
Я могу читать по-русски. Но это пока классические пьесы и небольшие рассказы. Льва Толстого еще не осилил.
Лучшая история, которую обо мне сочинили (и я хотел бы, чтобы это было правдой), — как я плавал в одном бассейне вместе с Шэрон Стоун.
