Лауреат премии «Эмми», автор музыки к оскароносному фильму «Зеленая книга» 31-летний музыкант Крис Бауэрс известен миру своими коллаборациями с легендой баскетбола Коби Брайантом и первой цветной женщиной-режиссером Авой Дюверней.
На счету музыканта также проекты «Миссис Америка» с Кейт Бланшетт и сиквел «Космического Джема» со звездным форвардом Леброном Джеймсом (премьера фильма состоится в следующем году).
Esquire побеседовал с Крисом Бауэрсом и выяснил, как ему удалось превратить свою любовь к музыке в мощный голос социальной несправедливости и как это – быть успешным афроамериканским композитором в Голливуде.
– Крис, в этом году ты получил номинацию на «Эмми» за лучшую музыкальную композицию к сериалу «Миссис Америка». Какие ощущения?
– На самом деле все произошло так неожиданно. В день, когда объявляли номинантов, я занимался своими ежедневными делами. Я не следил за новостями и обновлениями. Это был мой обычный день. И вдруг поступает звонок, в котором мне сообщают, что я официальный номинант «Эмми» за музыку к сериалу «Миссис Америка».
– «Миссис Америка», «Зеленая книга», «Когда они нас увидят» – все проекты, в которых ты участвовал, затрагивают проблему социальной несправедливости. Ты осознанно выбираешь такие?
– Определенно. Я рад, что подобные проекты сформировали мой музыкальный почерк. Я очень горд быть частью телевизионного шоу Джастина Симиена «Дорогие белые люди» (Dear White People, доступен на Netflix. – Esquire). Эта работа имела большой смысл для меня, потому что я хотел быть зеркалом общества и говорить о вещах, о которых трудно говорить. Для меня важно – быть частью такого проекта, которым бы я гордился. Большинство ранних проектов предлагалось в первую очередь потому, что я был черным. А не из-за музыки, которую я писал. Говорили что-то вроде «Нам нужен черный композитор. Крис Бауэрс – начинающий черный композитор. Посмотрим, сможет ли он реализовать нашу задумку». От многих таких проектов я отказался. И так продолжалось до тех пор, пока я не начал сотрудничать с Коби Брайантом, Джастином Симиеном и Авой Дюверней. Эти люди увидели во мне музыканта, а не цвет кожи. Позволили мне писать именно так, как я считал будет правильным.
К тому же проекты о социальной несправедливости дают возможность быть частью команды, обсуждать значимость работы, ее сюжет, персонажей и то, каким образом мы собираемся раскрывать главную идею проекта. Тогда как в начале моего пути со мной обсуждали только музыку и ожидаемый саунд.
– Получается, музыка для тебя больше, чем просто музыкальное оформление фильма…
– Музыка – это способ перевести историю в звук. Но поскольку большинство режиссеров не музыканты, они хотят знать, действительно ли композитор понимает посыл проекта. Так, например, с «Когда они нас увидят» (When They See Us, доступен на Netflix. – Esquire) Ава Дюверней не была уверена, хочет ли меня нанимать. Она была настроена скептически только потому, что не знала, действительно ли я ухватил ее идею. После просмотра первого эпизода мы разговорились. Я считаю, тот разговор был решающим: я объяснил ей, насколько важно для меня быть частью этого проекта, что о нем думаю, что чувствую. После этого ей стало гораздо комфортнее с идеей нанять меня.
– Почему ее проект был настолько важным для тебя?
– История, которую рассказывает Aва, произошла спустя пару недель после моего рождения. К тому же этот проект еще раз подчеркивает, каково это – быть черным подростком и оказаться в неправильном месте в неправильное время (фильм повествует о том, как пятерых 15-летних мальчиков ложно обвинили в изнасиловании лишь потому, что они черные. – Esquire). В детстве мои родители сильно опекали меня и моего брата, всегда держали нас занятыми. И сейчас я думаю, что это было своеобразным выражением страха. Но знаешь, теперь я думаю, что во многом это был страх от того, что мы черные дети и никогда не известно, что с нами может произойти. Пусть я и был тихим ребенком, которого интересовало лишь фортепиано, но я рос в девяностых. На меня очень сильно влияла рэп-культура и то, как в ней изображались черные мужчины. Бывало, я носил мешковатую одежду и другие разные вещи, которые пугали маму. Она всегда боялась, что в такой одежде я буду выглядеть, как преступник. Да и к тому же в детстве у всех моих друзей представления об успехе ограничивались тем, чтобы стать спортсменом или рэпером. Как будто это две основные профессии, которые определяют успех чернокожего американца.
– Выходит, родители определили твое будущее?
– Я рад, что они вырастили меня в здоровой среде, где я бы мог развиваться. Понять то, что люди добиваются успеха, занимаясь разными делами. Это действительно определило мое будущее. Когда я узнал об истории этих пяти подростков, героев фильма Авы, и о том, каким жестоким образом у них отняли детство и жизнь, – все это заставило меня почувствовать себя так, как будто я мог бы быть одним из них.
– За музыку к этому проекту ты также номинировался на премию «Эмми».
Как ты интерпретировал историю?
– После просмотра первого эпизода я сказал Аве, что это настоящий фильм ужасов. Для меня было важно, чтобы мы нашли особый, наилучший способ передать эти страшные события. Первое, что я сделал, – собрал группу музыкантов и попросил их поэкспериментировать со звукоизвлечением. Так, чтобы оно звучало примитивно, немузыкально и больше походило на человеческий голос. Это была в основном работа со звуками, комбинация которых бы создавала такой же хаос, какой мы наблюдаем в сюжете.
– Крис, ты также номинировался на несколько престижных наград за музыку к «Зеленой книге», включая Critic’s Choice Movie Award.
– Все верно.
– Фильм «Зеленая книга» ярко отражает ложные представления о том, каким должен быть афроамериканец. Сам сталкивался с подобным?
– О, конечно. Было много случаев, когда мои друзья обсуждали какую-нибудь новую рэп-композицию, а я не понимал, о чем они говорят. Потому что я не слушал рэп вообще. Признаюсь, у меня есть пробел в музыке с начала 2000-х. Потому что я ничего, кроме классической и джазовой музыки, не слушал. Тогда и пошли первые разговоры о том, что я недостаточно черный. Мол, не знаю свою музыку. Меня называли «Oрeo» как белые, так и черные дети. Это значит «быть черным снаружи и белым внутри». Как будто бы мое желание быть более образованным, заботиться о своих оценках, другая манера говорить делали меня белым ребенком. Тот опыт, который был у Дона Ширли в «Зеленой книге», определенно позволяет мне чувствовать особую связь с ним. Потому что я сам через такое прошел.
– Это ты о том, что «недостаточно белый для белых и недостаточно черный для черных»?
– Да. Мои друзья по университету, которые мне так говорили, недавно связались со мной и извинились за то, что были настолько невежественны. И да, это именно то, что я слышал в свой адрес со времен средней школы вплоть до университета.
– Это правда, что ты был дублером Махершалы Али в музыкальных сценах?
– Правда.
– И то, что мы видим в фильме, на самом деле твои руки, твое тело и голова Махершалы?
– Невероятно, да? Команда по визуальным эффектам настолько крутая, что даже я не замечаю разницы. Во время записи этих сцен первый дубль всегда был моим. Снимали мои руки, мою игру на фортепиано. Махершала в это время наблюдал за моими движениями. После меня записывали его. Он в основном имитировал или проигрывал маленькие фортепианные отрывки, которые мог сыграть самостоятельно. Его телодвижения должны были как можно больше походить на мои. Даже когда он смотрел вверх, вниз или оглядывался – все должно было быть идентичным, естественным. А далее специалисты по визуальным эффектам редактировали эти дубли, и, на мой взгляд, получилось невероятно красиво. И да, это его голова и мое тело. (Смеется.)
– Невероятно.
– Ага. Махершала проделал огромную работу. И знаешь, даже когда он просто сидит за инструментом, он сидит, как настоящий пианист. Я рад, что он получил «Оскар» за эту роль.
– Как думаешь, что тебе помогло прийти к такому успеху, который ты имеешь сейчас?
– В первую очередь, это люди и качество наших взаимоотношений. Большинство предложений поступало либо от моих друзей, либо меня кто-то рекомендовал. И даже если бы я встретил человека, кто мог бы заметно продвинуть меня в моей карьере, но при этом я бы не чувствовал с ним связи, я ни за что не стал бы развивать эти отношения. Потому что они ненастоящие, неискренние. В итоге получилось так, что многие режиссеры, с которыми я работал, – люди, которым нравился я как личность и моя музыка. Ну, и они нравились мне. А во-вторых, это моя любовь к музыке. Эта страсть зачастую притягивает ко мне таких же людей. Сразу вспоминаю, как я работал с Коби (Коби Брайант. – Esquire). Для него было важно, чтобы его команда любила свое дело так же сильно, как он любил баскетбол. Коби – один из немногих, кто увидел меня таким, какой я есть.
– А как ты держишь себя в профессиональной форме?
– В последнее время я решил сфокусироваться на практиках осознанности. Мы, музыканты, очень хорошо знаем, что такое «состояние потока». Мы в нем находимся, когда творим. И как композитор, я не всегда могу позволить себе такую роскошь. Мне легче быть критичным. Я думаю, что исполнителям проще наслаждаться музыкой, которую они слышат. Но когда ты сам создаешь эту музыку, это гораздо сложнее. И еще я заметил, что чем больше я поддерживаю свое психическое равновесие, тем лучше мое искусство.
– Прокомментируешь ситуацию в Америке?
– Сейчас такое время, когда люди действительно начинают осознавать, насколько несправедлива наша страна, когда вопрос встает о расовой принадлежности. Эта пандемия дала нам возможность бороться с расовой дискриминацией и социальной несправедливостью еще активнее. Печально, что есть люди, которые продолжают бороться с протестующими. Что остались такие, которые злятся на идею, что жизни чернокожих имеют значение. И если честно, я рад быть свидетелем таких событий. Они дают нам надежду на перемены, за которые мы так долго боремся. На возможность оправиться после всего, через что мы прошли. И ведь интересно получается – я думал об этом всю свою жизнь. А теперь об этом говорит весь мир.
Я чувствую особую поддержку со стороны чернокожих представителей киноиндустрии. Во время работы над «Зеленой книгой» Махершала и я сильно сблизились. Он говорил, насколько важно то, что именно я стал частью этого проекта и что наши голоса (афроамериканцев) были услышаны. Мы всегда помнили об этом, не важно, где мы находились: на съемочной площадке, вечеринках или разного рода мероприятиях. Приятно наблюдать за тем, как сильно наше сообщество поддерживает друг друга и гордится каждым из нас.
Беседовала Лира Бекболатова
