Актер и режиссер театра и кино, педагог. Родился 17 августа 1935, умер 12 марта 2018 года.
[caption id="attachment_49460" align="aligncenter" width="1024"]
Фото: Тимофей Колесников[/caption]
Самое важное для меня – что после меня останется.
Я из Саратова, а этот город не для пугливых. У нас шутили так: «Ростов – папа, Саратов – мама».
У меня две линии происхождения. Папина – люмпенская, нищая. По маме я из весьма состоятельного рода. У моего деда Андрея Францевича Пионтковского было имение в Одесской губернии.
Письма отцу на фронт я подписывал так: «Маршал Лёлик Табаков».
Много лет спустя я вдруг обнаглел и спросил отца: «Ты зачем пошел воевать? Как все – за Родину, за Сталина?» Он ответил: «У меня была мать-старуха, жена-красавица и ты – выпердыш. За вас и воевал».
Чтобы уберечь от пагубного влияния улицы, мама отвела меня сначала в шахматный кружок, а потом в драматический.
Я до сих пор защищен любовью бабули. Она всегда учила – помнить добро и говорить «спасибо».
У меня психология капиталиста. В четырнадцать лет я научился деньги зарабатывать. Тогда издавались журналы «Красноармеец» и «Советский воин», а к ним книжные приложения – литература, которую не печатали в военные годы. Мериме, Герберт Уэллс, Джекобс... Я сразу покупал пятьдесят книжек, а потом перепродавал.
Артист – это бесстыдная профессия. В плане обнаженности.
Я довольно рано понял, что Господь дал мне ту меру способностей, которую, как ни употребляй, все равно все закончится удачно. Что ни сделаю – все в лузу. Правда, отказывался быть министром и депутатом.
После перенесенного в двадцать девять лет инфаркта я решил, что ничем, что меня не интересует, заниматься в жизни не буду. Мне удалось.
Есть целые города, где люди ни разу за жизнь не видели театра. Просто он не добирается туда. Это и есть гангрена. Восстанавливать эти связи, растить режиссера-хозяина – вот задача первостепенная.
Занятие театром – это занятие по любви, а кино – ничейная территория, на которую я иногда совершаю набег.
Я достаточно дистанцируюсь от любой власти. Мне в жизни не случилось ни продать, ни предать, ни руку протягивать.
Человек остается не человеком, а личинкой, пока его не посетит, не выпрямит и не вырастит некоторая мысль. Некоторый навык инакомыслия и сопротивления среде.
Инакомыслие заключается не в том, чтобы беспрерывно и профессионально протестовать. Оно в том, чтобы иначе мыслить, когда мыслить вообще не принято; в том, чтобы работать, когда работать не дают, и ходить отдельно, когда кругом стая.
Мой глаз обладает свойством распознать энергетику человека и ее размеры. Ведь один человек может покрыть своей энергией комнату, другой – четыре такие комнаты, а третий – четырнадцать. И это я ощущаю.
Наши люди по-прежнему тоскуют о социалистической халяве. И это не есть хорошо.
Один мой кореш, из саратовских, увидев Маринку (Марина Зудина, актриса, вторая жена Олега Табакова. – Esquire), сказал: «Хорошая девушка, но очень беременная».
В маленьких детях что-то такое есть, сила витальная, какой ни в ком не найдешь больше.
Среди моих учеников действительно много успешных людей. Я ведь учил своих студентов не для чужого дяди, не для государства, а для себя, для собственного театра.
Однажды шел по улице, а сзади стайка девочек шепчется: «Возьми-возьми у него автограф». И старшая, жопастая такая говорит: «А, может, у него его нет!»
Если мне поставить задачу сыграть барана, то я за какое-то время соображу его мечту, его любовь.
Отношусь к тому числу дурачков, кто еще не перестал получать удовольствие от занятия профессией.
Мой Матроскин – герой времени, символ перехода от социализма к капитализму.
Скажу честно: я хуже советской власти. Она во МХАТе закрыла восемь спектаклей, и я столько же, но она за семьдесят лет, а я за десять.
У меня нет режиссерского таланта, у меня есть талант учить актеров хорошо играть роли.
В последнее время часто становится стыдно за словоблудие моих коллег.
Любую хандру преодолеваю при помощи стакана беленькой и двенадцати часов здорового сна.
Если человек нашего ремесла не обладает чувством юмора, то он либо обрекает себя на муку, либо ничего путного у него уже не получится.
Я человек хитрый. Но вроде не очень многих обидел в жизни.
Знаете, почему мне дают деньги? Не ворую и успешен.
Я из врачебной семьи, трезво понимаю подступы старости и немощи, это очень страшно, но к этому надо быть готовым.
Весь я не умру, после меня останутся сыновья и внуки.
Я мало сделал.
На основе публичных выступлений Фото: Тимофей Колесников
