Казахстанский специалист и общественный деятель Айнура Абсеметова, уехавшая по линии ООН работать в Малави, в своем двадцатом письме рассказывает, что общего между Малави и селом в Актюбинской области.
Первая неделя работы в министерстве позади. Впервые в Малави я еле дождалась выходных, утомленная эмоциональными каруселями.
В назначенный день мой босс в агентстве ООН торжественно заявила, что именно сегодня передаст меня в руки нового руководства в министерстве. Как мама ведет свою дочь-первоклашку 1 сентября в школу, радужно описывая прелести учебы, так же моя начальница, крупная и рослая африканка по имени Памела, расхваливая на все лады, вела меня в кабинет нового руководителя. А потом торжественно передав меня в руки уже третьего малавийского начальника поспешила помахать ручкой и удалиться. Как будто боялась, что если задержится хотя бы на полчаса, то я кинусь к ней с криками «не оставляйте меня!».
Мой новый руководитель мистер Пфири – грузный мужчина предпенсионного возраста – вальяжно сидел в огромном старом представительном кресле. Старомодный вельветовый пиджак, вкрадчивый голос, маслянистая улыбка – где-то я такое уже видела. Мистер Пфири произнес вступительную речь, слышанную мной сто пятнадцать раз. «Мы так рады, мы давно вас ждали, столько предстоит сделать, мы очень-очень надеемся на лучшую жизнь, наше министерство сильно-сильно нуждается в таких ценных специалистах как вы». Все обтекаемо, расплывчато, обобщенно. Я начала было задавать уточняющие вопросы о своей роли, но человек с маслянистой улыбкой продолжал говорить в той же манере, не давая мне вставить и слова. Быстро сообразив, что этот человек вообще не имеет представления, чем я буду заниматься и не будет конкретен, я ослабила напор и позволила себе дождаться завершения формальной части знакомства.
Мистер Питер Ялисани, мой непосредственный напарник, к которому меня в итоге перепоручили оказался противоположностью мистера Пфири. Молодой, подтянутый и судя по легкому прищуру, шустрый и быстрый. Я уже пересекалась с ним на официальных встречах. Он выделялся среди министерских коллег более современным видом, стильными не дешевыми часами и приталенным пиджаком по размеру. Мужчины в министерстве в большинстве своем одеваются плохо – мешковатые пиджаки, широкие по моде далеких восьмидесятых галстуки. Питер Ялисани привел меня в свой кабинет, где со скучающим видом сидели еще два молодых человека. Питер посадил меня за пустой стол напротив своего. В хаотичных действиях Питера чувствовалась какая-то неловкость. Пытаясь решить вопросы первой необходимости: с интернетом, связью, доступом к электричеству и ключами от кабинета, он продолжал суетиться пока я не настояла перейти уже к обсуждению плана действий. Однако это самое сложное, обсуждение плана действий и совместной работы никак не складывалась. Питеру как будто проще соглашаться со мной во всем что бы я ни говорила, нежели высказать прямо свою точку зрения. Мои ожидания не имеют под собой реальной почвы – об этом стоило сказать в первый же день. А ясно стало в течении двух последующих. Все, что мы обсудили и запланировали в виде действий и передачи дел, все зависло. Питер появлялся в кабинете только для того чтобы забрать или оставить на зарядку телефон, поменять папку, отправить письмо или поставить подпись. На все мои попытки его остановить, я получала ответ «я сейчас приду и все сделаю». К концу третьего рабочего в министерстве я готова была взорваться, но сдержалась, внутренним чутьем я понимаю: обычное взывание к обязательствам и порядку здесь не действует, там я ничего не добьюсь.
Оглядывая свое новое рабочее место, я пыталась изучить обстановку и понять чем дышит молодой чиновник в модном пиджаке. Кабинет был завален с одной стороны старыми папками, с другой стороны коробками с бумагой для принтера. Вдоль окна на столе пылятся древними артефактами старые офисные принадлежности. Квадратный пожелтевший телефон с оторванным шнуром, огромный ржавый дырокол, грязный кабель для интернет связи на полу, железные полки для бумаг, диски, проектор и другие штуки, давно вышедшие из употребления. Возле стены стопкой лежат выдвижные полки от неизвестного стола, полные бумаг. Неряшливые стопки бумаг и документов. Рулон туалетной бумаги. На спинке стула запасной пиджак.
Ближе к обеду я пересеклась в коридоре министерства с девушкой-блондинкой. Она шла неторопливо, протирая влажные руки после посещения дамской комнаты. От неожиданности встретить в министерстве работающую на этом же этаже иностранку, я чуть не кинулась обниматься. Мне повезло, новая знакомая Дедза оказалась общительной и охотно согласилась с предложением вместе пообедать. Ее кабинет располагался недалеко от моего. В назначенный час я пришла за ней. Ох, как сильно отличался этот кабинет от моего. Новая современная мебель и аккуратные эргономичные кресла-стулья спровоцировали во мне первую волну зависти. Вторая волна поднялась после того как я узнала, что Дедза работает в команде, которая состоит из не-чиновников министерства. В кабинете также находилась шведка по имени Коллет и девушка из Суринама по имени Шантси. Третья волна зависти захлестнула меня, когда в общении они проявили себя очень приятными и дружелюбными людьми, как бы я предпочла работать в команде молодых профессионалов, нежели с министерскими мужиками в безразмерных пиджаках.
Обед пролетел быстро за беседой, шутками и смехом. Девчонки давно живут в Малави, кто пятый-шестой год, а Шантси и вовсе застряла на 10 лет. «Мы настолько долго тут находимся, что успели повыходить замуж и родить каждая по ребенку,» - шутила Коллет. Как выяснилось, Коллет и Шантси замужем за столичными малавийцами, а Дедза за парнем из соседнего Зимбабве. Будучи едва знакомой с ними, я еле сдерживала себя от слишком личных вопросов. Любопытство съедало меня изнутри, так сильно хотелось спросить, каким они находят брак с местными мужчинами.
Весь разговор меня переполняло чувство благодарности. Все-таки иметь в соседях людей, к которым можно забежать попить кофе и поныть о том, как сложно работать с министерством – это лучшее пока средство для меня от депрессии. Нельзя переваривать разочарование в полном одиночестве. Девушки понимали меня с полуслова. «Ты здесь не переживай сильно. Если хочешь, чтобы дело было сделано, делай его сама», - советовала Дедзи, видя мои грустные глаза. Сами же девушки выглядели довольно таки довольными собой и жизнью.
- Это твой второй день? Ха. Погоди, придет время и ты научишься не реагировать на их манеру работать. Пойми. Дело в том, что эти люди не то что бы совсем глупые или не знают как работать. Просто они привыкли, что есть кто-то, кто все сделает за них. Они нас нанимают, чтобы мы выполняли функции, которые они могли бы делать сами. Но им легче нанять иностранцев, а самим чувствовать себя руководителями и наслаждаться ролью босса. Однако это взаимовыгодная сделка. Нам тут нравится. Я, например, очень люблю свою жизнь в Малави. У меня жизнь экспата, и я тут имею гораздо больше, чем я могла бы получить в своей стране.
Этот разговор заставил меня заново посмотреть на свою роль и задачи в министерстве. По сути, меня ведь пригласили для того, чтобы я помогла нарастить потенциал министерства. Но как говорит опыт соседей по офису, эта задача невыполнима, и на самом деле не она является целью. Малавийцам в какой-то степени выгодно оставаться на том уровне, где они есть. Выгодно быть или выглядеть неразвитой, не способной самостоятельно справляться с трудностями страной, ведь иначе не сможешь получать такую огромную помощь от других стран в течении такого долгого времени. Это напомнило мне эпизод из фильма «Миллионер из трущоб». Там мужчина покупал детей и калечил их, чтобы они могли собирать больше подаяний. С другой стороны, есть страны и организации, которым нравится чувствовать себя спасителями душ, и они без особых раздумий готовы отстегивать огромные суммы на содержание таких стран как Малави. Получается, обеим сторонам выгодно такое положение вещей, взаимная зависимость между донорами и благополучателями идеально устраивает всех игроков. Это сделка.
Вернувшись в кабинет, я уже не рассматривала свое пребывание тут безрадостным. Ушло чувство раздражения и недовольство сложившейся ситуацией. Я прокручивала в голове разговор за обедом, на компьютере был открыт новый документ с заголовком «рабочий план». Как найти баланс между местным менталитетом и необходимостью выполнения своей работы? Мне надо разгадать эту загадку – отгадка и будет решением.
Я вспомнила случай с волонтером из Америки, которого судьба закинула работать в отдаленное село Актюбинской области. Ближайший районный центр находился в пяти часах езды. Две улицы, три административных здания – магазин, школа, акимат, и больше ничего. При этом село славилось бесшабашной молодежью, единственным развлечением которой был алкоголь и драки. Местные джигиты любили делать вылазки в соседние села и провоцировать побоища, обеспечивая району высокий рейтинг в криминальных сводках.
Волонтер был жителем крупного мегаполиса и в своих идеалистичных планах рисовал бурную деятельность в селе. Амбициозные планы развития, идеи по улучшению жизни села странного американца выглядели космическими и комическими в глазах местных коллег по школе. Волонтер долго пытался начинать то один проект, то другой. Заваливал своего куратора письмами с жалобами на безинициативное окружение, обвинял учителей и акимат в бездействии и безразличии к своим обязанностям. Потом у него опустились руки, и он забил на все. Единственным развлечением, которое он нашел для себя – баскетбол на школьной площадке. Благо, она пустовала и днем и ночью. Наш американский друг от скуки каждый вечер ровно с 6.00 до захода солнца играл в баскетбол. Сначала играл один. Потом к нему прибился какой-то мальчик и они гоняли мяч вдвоем, потом пришел парень взрослее, и так постепенно сколотились команды из местных ребят. А два года спустя аким села получил грамоту от областного акима за снижение преступности в районе, а тот в свою очередь передарил грамоту волонтеру с просьбой остаться.
Несмотря ни на что я испытываю огромную симпатию к простым людям, которые окружают меня в Малави. Охранники, садовник, продавец фруктов за углом, соседи, водитель, учитель Жаника, врач Коля, подруга Ямикани… Они не сразу открываются, но раз открывшись, доверяют себя полностью. Сомневаюсь, чтобы и Питер из министерства и все эти дяди в безразмерных пиджаках были другими. Скорее всего мне нужно немного времени, а еще надо изменить свой идеалистичный взгляд и подход в работе.
Малавийцы жизнелюбивы и умеют радоваться мелочам. Независимо от социального статуса и состояний они не знают, что такое депрессия. Радость все одинаково выражают громкими криками, а когда им очень хорошо, начинают пританцовывать и петь. В то время как каждый иностранец после второй кружки пива начинает жаловаться на тяготы здешней работы, местный менталитет, моральную усталость и потерю смыслов. Хотя, казалось бы, повода для радости у иностранцев гораздо больше.
Айнура Абсеметова
