Самые первые эксперименты психологов, давшие миру огромный пласт знаний об особенностях мышления и поведения, этичностью не отличались. Стоило ли оно того? Кто знает… Мы решили вспомнить пять самых неоднозначных психологических экспериментов XX века. Причем, не всегда понятно, что пугает больше: сам эксперимент или полученный результат.
Мальчик, девочка... Какая разница!
В 1965 году 8-месячным близнецам Брюсу и Брайану по медицинским показаниям назначили обрезание. Для Брюса операция прошла неудачно. В результате ошибки врачей мальчик лишился полового органа. Родителям предложили сделать что-то вроде протеза, но сразу предупредили, что полноценным мужчиной Брюс, скорее всего, не станет. За советом они на свою голову обратились к психологу Джону Мани из Университета Джона Хопкинса в Балтиморе.
Мани предложил решить проблему кардинально – удалить все, что осталось и воспитывать мальчика как девочку. И даже согласился наблюдать за ребенком в процессе взросления. Мало ли… Вдруг какая психологическая поддержка понадобиться. Родители решили, что это выход из положения. Брюс стал Брендой. А психолог, потирая ладошки, приготовился писать научные статьи. Дело в том, что он давно искал возможность доказать, что половая принадлежность человека обусловлена не природой, а воспитанием. А Брюс стал подходящим объектом для такого наблюдения. Тем более, что у него был брат-близнец, что позволило бы сравнивать их развитие.
Более десяти лет все шло великолепно. Во всяком случае с точки зрения профессора. Он публиковал результаты своих исследований и почивал на лаврах. А Брюс-Бренда... Терпеть не могла платья, не играла в куклы и дралась с другими мальчишками. Что касается социума, то девчонки с ней дружить не стремились – слишком уж она, на их взгляд, была странной. Не похожей на девчонку. Мальчишки, впрочем, тоже не торопились принимать странную пацанку в свою компанию.
В подростковом возрасте ей давали принимать эстроген для роста груди. И готовили к завершающей операцию по смене пола. Но Бренду к тому времени все это капитально достало. Она перестала принимать гормоны, послала Мани с его консультациями по всем известному адресу, а родителям доходчиво объяснила, что покончит с собой, если от нее не отстанут.
Мама ушла в депрессию, папа – в запой. Вернувшись в себя, они приняли тяжелое решение рассказать ребенку правду.
Правда Бренду добила. Впрочем, после трех попыток самоубийства мальчик-девочка все же попытался вернуться к нормальной жизни. Он сделал операцию по восстановлению пола, сменил имя и даже женился. Но после развода с женой все же свел счеты с жизнью. Ему было 38 лет.
Эффект Люцифера
Стэнфордский тюремный эксперимент, пожалуй, один из самых известных психологических экспериментов. Во многом благодаря его экранизациям 2001 и 2010 годов. Оба фильма так и назывались: «Эксперимент».
Что касается самого эксперимента, то проводившему его доктору Филиппу Зимбардо идейку в 1971 году подкинул ВМФ США. В армии и на флоте участились случаи «дедовщины», особенно в отношении солдат, попавших на гауптвахту. Кроме того, солдаты-надзиратели в военных тюрьмах, поработав некоторое время, начинали чрезмерно жестоко относиться к заключенным. Все это вызывало беспокойство в армейских кругах.
Чтобы разобраться, почему так происходит, Филипп Зимбардо поставил себе цель изучить поведение и социальные нормы людей, которые попали в нетипичные для них условия. В подвале факультета психологии Стэнфордского университета создали очень реалистичную имитацию тюрьмы и набрали добровольцев из студентов. Поскольку это был армейский заказ, то им даже пообещали неплохо заплатить.
Далее добровольцев разделили на две группы по 12 человек. На две недели первая группа становилась «надзирателями», вторая – «заключенными». Собственно, никаких особенных задач перед ними не ставили. «Надзиратели» получили униформу, солнечные очки и дубинки. Все, что от них требовалось – посменно осуществлять обход «тюрьмы» и следить за порядком. «Заключенным» выдали халаты с номерами, а на лодыжки, как номинальный знак ограничения свободы, надели цепочки. Вот и все. Разве что в ходе инструктажа Зимбардо многократно повторил, что «надзиратели» имеют абсолютную власть, а «заключенные» в этом фарсе - никто.
Откровенно говоря, никакой жести не планировалось. В конце концов, все участники знали, что это все не по-настоящему. Поначалу студенты понятия не имели, каким образом им следует играть свои роли. Но уже второй день эксперимента все расставил на свои места. «Надзиратели» почувствовали вкус власти, «заключенные» взбунтовались. И вот тогда поведение обеих сторон кардинально изменилось. Уже на третий день жизнь «заключенных» превратилась в ад. Обе группы напрочь забыли о том, что они студенты, а это всего лишь эксперимент.
«Надзиратели» вовсю изобретали все новые виды физических наказаний, а «заключенные» все глубже погружались в эмоциональное расстройство, депрессию и беспомощность. Когда «заключенным» задавали вопрос, как их зовут, многие из них называли свой номер. Стремление к мятежу прошло уже на четвертый день.
Садистские наклонности у обычных людей проявились в течение столь короткого времени, что Зимбардо просто не успевал реагировать на спонтанные изменения ситуации. В итоге эксперимент закончился уже на шестой день.
Трудно быть богом
Этот эксперимент, говорят, начался с диалога двух пациенток сумасшедшего дома. Представившись друг другу Девами Мариями, Матерями Господними, они поначалу впали в ступор. А затем начали выяснять, кто из них настоящая Богородица. Персонал клиники затаив дыхание ждал, чем все это закончится. Наконец, после долгих дебатов, старшая пациентка задумчиво сказала: «Что ж, раз ты – Мария, то я, должно быть, Анна, твоя мать». Это решение удовлетворило всех, и более того, пожилая пациентка, продемонстрировавшая гибкость убеждений, вскоре стала лучше реагировать на лечение и спустя некоторое время была выписана из больницы.
Неизвестно, сколько в этой истории было правды, но ее однажды услышал психолог Милтон Рокич. И ему пришло в голову, что этот метод вполне возможно использовать для деэскалации ложной веры пациентов.
Для эксперимента Рокич в 1959 году подобрал трех «Иисусов» – Клайда, Джозефа и Леона – и поселил их в одной палате в психиатрической больнице Ипсиланти. Первое время пациенты конфликтовали, доказываю двум сопалатникам, что они в лучшем случае самозванцы, а в худшем – просто сумасшедшие. Потом, каждый из них решил, что споры ни к чему. Ведь он-то знает, кто настоящий Иисус. В общем, ожидаемой ремиссии так и не последовало.
Разве что Леон перестал называть себя Христом. Вместо этого он объявил себя гермафродитом, а потом сообщил, будто беремен близнецами и вообще стал невидимкой. Время от времени он был «Доктором Добродетельным Идеальным Дерьмом», а иногда – одним из последних представителей племени снежных людей.
По итогам исследований Рокич опубликовал книгу «Три Христа Ипсиланти» (кстати, в 2017 году по ней сняли фильм «Три Христа» с Ричардом Гиром в главной роли). В ней он признался, что зря возомнил себя богом:
«Хотя я не смог избавить троих «Иисусов» от их иллюзий, они преуспели в избавлении меня от моих – о том, что незаметно меняя жизнь людей в условиях клиники, я могу менять самих людей. Я стал понимать (…) что у меня нет никаких прав, даже в клинике и даже во имя науки, самому изображать из себя божество».
Главное - авторитет
Один из самых спорных и жестоких психологических экспериментов в истории провел в 1963 году американский «отец» социальной психологии профессор Стэнли Милгрэм (кстати, именно ему принадлежит «теория шести рукопожатий»). Его заинтересовало, почему обычные немецкие граждане становились надсмотрщиками в концлагерях. И профессор решил выяснить сколько страданий готовы причинить обыкновенные люди другим, совершенно невинным людям, если причинение боли входит в их рабочие обязанности?
Итак, вводная: в некоей лаборатории исследуют влияние боли на память. Руководит процессом лаборант в традиционном белом халате. Он – начальник. А участники эксперимента путем жеребьевки определяют роли («учитель» и «ученик») и расходятся в соседние комнаты. «Учитель» зачитывает «ученику» длинный список из пар слов, а затем по очереди называл слова. «Ученик» должен был назвать соответствующую каждому слову пару. Если он ошибался, «учитель» нажимал на кнопку, подсоединенную к электрошокеру, и «ученик» получал 15-вольтовый разряд. С каждой новой ошибкой напряжение возрастало еще на 15 вольт.
На самом деле подопытный здесь был только один – «учитель». «Ученик» был подсадной уткой и только делал вид, что получает болезненные электрические разряды. У него даже соотношение неправильных и правильных ответов было прописано заранее: три к одному. Впрочем, «учитель» об этом, разумеется, не знал.
Первые сомнения в правильности происходящего («ученик» начинал стучать в стенку и давать ответы медленнее) у «учителей» возникали в районе 105-вольтового удара. На «150 вольтах» актер-«ученик» начинал требовать прекратить эксперимент. По мере увеличения напряжения актер разыгрывал все более сильный дискомфорт, затем сильную боль, и, наконец, орал, чтобы эксперимент прекратили. Если испытуемый проявлял колебания, экспериментатор заверял его, что берет на себя полную ответственность как за эксперимент, так и за безопасность «ученика» и что эксперимент должен быть продолжен. При этом – и это важно - экспериментатор никак не угрожал сомневающимся «учителям» и не обещал никакой награды за участие в этом эксперименте.
И все продолжали. Без вопросов обычно доходили до показателя в 300 вольт — шкала прибора показывала «серьезный шок», и порядка 12% испытуемых отказались продолжать работу, несмотря на увещевания экспериментатора. После 300-315 вольт актер должен был «отключиться», то есть прекратить бить в стенку и отвечать на вопросы. В этот момент экспериментатор предлагал «учителю» трактовать молчание как неверный ответ и продолжать работу. Две трети испытуемых довели напряжение до 450 вольт, продолжая бить невидимого человека током, причем удерживали рычажок разрядника, чтобы воздействие тока было длительным. Это был тот самый эффект, которого добивался Милгрэм: в людях проявлялась их скрытая жестокость, а процесс воспринимался как работа, направленная на результат — получение верного ответа.
Милгрэм повторял эксперимент несколько раз в течение следующих двух лет. В одной вариации «ученик», прежде чем быть привязанным к электрическому стулу, успевал завопить, что у него больное сердце и он умрет от удара током. В другом случаях испытуемыми были исключительно женщины. В третьем эксперимент проходил в другом университете другого штата. Результаты не изменились ни в одном из случаев. От 48 до 65% испытуемых доводили напряжение до конца шкалы.
Впоследствии эксперимент Милгрэма был повторен в Голландии, Германии, Испании, Италии, Австрии и Иордании. Результаты оказались такими же, как и в Америке.
Дело медсестер
В то время как спецслужбы искали способ подчинить себе чужое сознание, психиатр Чарльз Хофлинг доказал, что достаточно просто правильно попросить. А заодно еще раз подтвердил правильность теории Милгрэма о «подчинении авторитету».
Для эксперимента в разных госпиталях он выбрал 22 профессиональных медсестер, незнакомых друг с другом. Медсестры, к слову, ни сном, ни духом не подозревали, что они участвуют в эксперименте.
Каждой из них позвонил человек, представившийся доктором Смитом (Хофлинг проверил, чтобы врача с такой фамилией в больницах не было) и отдал распоряжение ввести определенному пациенту дозу 20 мг астротена, а бумаги на лекарство обещал оформить позже.
На самом деле никакого «Астротена» в природе не существует. Однако в хранилища медикаментов каждой больницы были заранее подложены бутылочки с этикетками «Астротен» и указанной на них максимально допустимой дозой — 10 мг. То есть, вводя «лекарство» больному, сестра, во-первых, слушалась неизвестного ей врача, причем без всяких документальных подтверждений. Во-вторых, использовала неодобренное минздравом лекарство. А в-третьих, заведомо превышала максимальную дозу в два раза.
К искреннему удивлению Хофлинга 21 из 22 медсестер без лишних вопросов послушались незнакомого им доктора. И лишь одна отказалась, не найдя «Астротен» в списках утвержденных лекарств.
Эксперимент вызвал серьезные дискуссии относительно обучения медсестер и работы с персоналом в больницах США. Как отреагировали неправильно поступившие на «розыгрыш» сами медсестры, неизвестно. Впрочем, как и об их дальнейшей судьбе.
