Мой опыт знакомства с краудфандинговой платформой start-time.kz начался с печальки.Возникла заминка, а ряд технических накладок, связанных с нюансами общения в Фейсбуке, их только усугубил. Хотел помочь независимому театру «Артишок», который уже вырос из маленьких штанишек до взрослых брюк, а не получалось не то, что помочь, просто зарегистрироваться на платформе. Но, справедливость восторжествовала, и через сутки дело было-таки сделано. Зачем мне это?
Не помню, как впервые оказался в этом театре, не скажу, что это можно обозвать пышущим пафосом выражением «любовь с первого взгляда», но то, что он меня сразу зацепил, и, как оказалось, на многие годы, факт. Он выделялся тогда из толпы, он отличается и сегодня, даже от собратьев по независимому негосударственному неакадемическому статусу, даже несмотря на его подвальную камерность, такую милую. Его репертуар притягивает, а «разнообразие форм работы со зрителем», как написали бы в скучных акиматовских отчетах, заставляет нас хотеть присутствовать на всех представлениях — присутствует ощущение, что если пропустим, то потеряем что-то важное для себя.
Состав театра постоянно видоизменялся, вот и сейчас в него неожиданно зашли несколько новых лиц. Впервые это целая группа казахов, как они сами говорят, «аульных», не шала бала, а те, для кого казахский родной из традиционных казахских семей. Прошедшие русскую школу в Ярославском театральном, они сильно выросли, и судьба весьма удачно забросила их в «Артишок». Да, мне жаль, что нет в нынешнем театре Лен — Тайматовой и Набоковой (появился театр «Дом культуры»), Вероники Насальской (школа-студия «Кинотеатр» уже работает с 10-ой группой), других, с кем у меня это сообщество свободных актеров прежде всего ассоциировалось. Но посмотрите: на смену им приходят, нет, не такие же, ни в коем разе (в том и фишка, что не такие), а другие, интересные уже по-своему. А Лена и Вероника растут дальше, двигаясь по собственному пути и занимаясь тем, что сердцу близко и с душой союзно и все также даруя себя этому городу.
Вот пришла пора и театру разрастись, потому что и вправду на поклон выходить в «Уяте» - проблема, места в подвальчике, для всей труппы просто нет. Подвал, к слову, останется. В нем будут проходить наиболее камерные постановки. И, возвращаясь к краудфандингу, к помощи которого «Артишок» уже прибегал по более мелким проблемам. Вопрос: помогут ли немногих сограждан вложения любимому подвальчиковому театру? Спрашиваю исполнительного директора театра Настю Тарасову. Узнаю, зачем нужен весь этот «шум» близкому по духу театру, одному из тех элементов, за которые мы этот город и обожаем.
— Многие поздравляют: «О, вы уже переехали! С новосельем!», — сетует Анастасия — А все не так, дело не сделано, мы продолжаем собирать средства. Мы знаем, что через народный сбор средств не так много можно собрать, особенно, если ты не говоришь, что умираешь. Краудфандинг нужен для того, чтобы не лишать людей возможность хотя бы даже суммой в 500 тенге поддержать нас онлайн, даже из-за границы.
Понятное дело, что запрашиваемых у публики тенге для постройки большой сцены мало. Дополучить средства артисты расчитывают за счет спонсоров. А всего 3 миллиона у людей просят потому, что психология краудфандинга даже эту небольшую сумму делает достаточно неподъемной. То, что за месяц до окончания сбора средств в нем поучаствовало лишь около 90 алматинцев, и при этом собрано менее 50% средств – лишнее тому подтверждение. Социальная активность людей тоже вызывает вопросы, ведь билеты на некоторые спектакли здесь стоят до 4000 тенге, а 500 тенге, получается, у зрителя не находится. Люди, которым «Артишок» нужен как воздух, по правде сказать, не самые богатые на казахстанской планете. А те, кто мог бы одним махом безо всяких напрягов перекрыть не только скромный запрос краудфандинга, но и весь бюджет большой сцены, увы, не очень-то нуждаются в духовном в его театральной форме. Кайф от статуса мецената тоже испытывают далеко не все из таких. Вот на стыке этих противоречий «Артишок» сегодня и работает, и думаю, будет работать. И потому наш вклад — он тоже важен. Прежде всего нам самим. Мне, во всяком случае, точно. Чтобы ощутить сопричастность к такому клевому делу, которое будоражит нас более 15 лет. А то, что театр в новом сезоне откроется, причем с новой сценой в кармане, у меня сомнений нет, как нет их и у Насти.
— Я уверена, что у нас хватит и сил, и художественных идей, решений. Даже если бы мы открывались в том состоянии, в котором сцена сейчас, можно придумать массу вариантов, чтобы заработать и дособирать необходимое, — утверждает Анастасия Тарасова. — В моем видении это должна быть хорошая укомплектованная театрально-концертная площадка, та самая, которой нет в Алматы. Ее можно будет использовать и под гастроли, и под концерты. Оттого, что нет такого регулярного обмена крови, и зрительская культура не формируется, и люди как отмороженные. А эта сцена повлияет на то, чтобы он был. Я хочу, чтобы зритель приходил в театр, чтобы в его жизни происходили какие-то качественные перемены, чтобы он чувствовал, что у него душа шевелится, чтобы театр помог ему разобраться в себе и человек смог стать лучше. Мне искренне нравится, что со мной происходит, когда я прихожу в театр, и я хочу этим поделиться с людьми.
Роман Райфельд
Не помню, как впервые оказался в этом театре, не скажу, что это можно обозвать пышущим пафосом выражением «любовь с первого взгляда», но то, что он меня сразу зацепил, и, как оказалось, на многие годы, факт. Он выделялся тогда из толпы, он отличается и сегодня, даже от собратьев по независимому негосударственному неакадемическому статусу, даже несмотря на его подвальную камерность, такую милую. Его репертуар притягивает, а «разнообразие форм работы со зрителем», как написали бы в скучных акиматовских отчетах, заставляет нас хотеть присутствовать на всех представлениях — присутствует ощущение, что если пропустим, то потеряем что-то важное для себя.
Состав театра постоянно видоизменялся, вот и сейчас в него неожиданно зашли несколько новых лиц. Впервые это целая группа казахов, как они сами говорят, «аульных», не шала бала, а те, для кого казахский родной из традиционных казахских семей. Прошедшие русскую школу в Ярославском театральном, они сильно выросли, и судьба весьма удачно забросила их в «Артишок». Да, мне жаль, что нет в нынешнем театре Лен — Тайматовой и Набоковой (появился театр «Дом культуры»), Вероники Насальской (школа-студия «Кинотеатр» уже работает с 10-ой группой), других, с кем у меня это сообщество свободных актеров прежде всего ассоциировалось. Но посмотрите: на смену им приходят, нет, не такие же, ни в коем разе (в том и фишка, что не такие), а другие, интересные уже по-своему. А Лена и Вероника растут дальше, двигаясь по собственному пути и занимаясь тем, что сердцу близко и с душой союзно и все также даруя себя этому городу.
Вот пришла пора и театру разрастись, потому что и вправду на поклон выходить в «Уяте» - проблема, места в подвальчике, для всей труппы просто нет. Подвал, к слову, останется. В нем будут проходить наиболее камерные постановки. И, возвращаясь к краудфандингу, к помощи которого «Артишок» уже прибегал по более мелким проблемам. Вопрос: помогут ли немногих сограждан вложения любимому подвальчиковому театру? Спрашиваю исполнительного директора театра Настю Тарасову. Узнаю, зачем нужен весь этот «шум» близкому по духу театру, одному из тех элементов, за которые мы этот город и обожаем.
— Многие поздравляют: «О, вы уже переехали! С новосельем!», — сетует Анастасия — А все не так, дело не сделано, мы продолжаем собирать средства. Мы знаем, что через народный сбор средств не так много можно собрать, особенно, если ты не говоришь, что умираешь. Краудфандинг нужен для того, чтобы не лишать людей возможность хотя бы даже суммой в 500 тенге поддержать нас онлайн, даже из-за границы.
Понятное дело, что запрашиваемых у публики тенге для постройки большой сцены мало. Дополучить средства артисты расчитывают за счет спонсоров. А всего 3 миллиона у людей просят потому, что психология краудфандинга даже эту небольшую сумму делает достаточно неподъемной. То, что за месяц до окончания сбора средств в нем поучаствовало лишь около 90 алматинцев, и при этом собрано менее 50% средств – лишнее тому подтверждение. Социальная активность людей тоже вызывает вопросы, ведь билеты на некоторые спектакли здесь стоят до 4000 тенге, а 500 тенге, получается, у зрителя не находится. Люди, которым «Артишок» нужен как воздух, по правде сказать, не самые богатые на казахстанской планете. А те, кто мог бы одним махом безо всяких напрягов перекрыть не только скромный запрос краудфандинга, но и весь бюджет большой сцены, увы, не очень-то нуждаются в духовном в его театральной форме. Кайф от статуса мецената тоже испытывают далеко не все из таких. Вот на стыке этих противоречий «Артишок» сегодня и работает, и думаю, будет работать. И потому наш вклад — он тоже важен. Прежде всего нам самим. Мне, во всяком случае, точно. Чтобы ощутить сопричастность к такому клевому делу, которое будоражит нас более 15 лет. А то, что театр в новом сезоне откроется, причем с новой сценой в кармане, у меня сомнений нет, как нет их и у Насти.
— Я уверена, что у нас хватит и сил, и художественных идей, решений. Даже если бы мы открывались в том состоянии, в котором сцена сейчас, можно придумать массу вариантов, чтобы заработать и дособирать необходимое, — утверждает Анастасия Тарасова. — В моем видении это должна быть хорошая укомплектованная театрально-концертная площадка, та самая, которой нет в Алматы. Ее можно будет использовать и под гастроли, и под концерты. Оттого, что нет такого регулярного обмена крови, и зрительская культура не формируется, и люди как отмороженные. А эта сцена повлияет на то, чтобы он был. Я хочу, чтобы зритель приходил в театр, чтобы в его жизни происходили какие-то качественные перемены, чтобы он чувствовал, что у него душа шевелится, чтобы театр помог ему разобраться в себе и человек смог стать лучше. Мне искренне нравится, что со мной происходит, когда я прихожу в театр, и я хочу этим поделиться с людьми.
Роман Райфельд
