В этом месяце британский журналист, писатель, любитель коленей, ушей и всего исподнего Уилл Селф рассказывает читателям Esquire, что отличает женскую спину от мужской.
Большую часть времени я подвержен чувству, которое превращает самые простые наслаждения в тяжкие испытания: как смею я наслаждаться лучами солнца, когда миллионы людей сквозь тяготы пробивают путь к загрязненному источнику воды? Но бывают периоды, когда я бесстыдно позволяю себе о таком не думать. Именно в один из таких беззаботных отрезков жизни моя хорошая знакомая с полезными связями поздно ночью пригласила меня в Лондонскую национальную галерею поглазеть на мазню. Как у одного из попечителей у нее был ключ от служебного входа, с его помощью мы нырнули внутрь и тут же оказались на Трафальгарской площади, слушая, как какой-то вихрастый пацан пытается играть на диджериду. В другую секунду мы уже прогуливались по мраморным холлам галереи, моя подруга мастерски размахивала руками, чтобы включить световые датчики, реагирующие на движение, пока мы медленно шли от Ренессанса к раннему модерну. Нашей целью была выставка Веласкеса. Я помешан на Веласкесе, на том, как он придает коже «съедобные» оттенки. Но, приди я сюда при свете дня, я бы не смог так беззаботно любоваться великолепными мазками кисти великого художника, потому что они бы были скрыты спинами всякого простонародья, все-таки это одна из главных выставок галереи.
К счастью, мы были одни, и лица развратных прелатов и чревоугодных идальго взирали сверху вниз только на меня. Они казались такими настоящими, что я мог почувствовать их порочное дыхание на своей коже. Быть может, меня больше интересовали лица священнослужителей и Пап Римских, не будь я абсолютно заворожен картиной в дальнем углу галереи. Картина Веласкеса «Венера перед зеркалом» является нетипичным примером искусства Испании XVII века: то было время, когда все боялись испанской инквизиции, а эти любители балахонов были заметно против обнаженного женского тела. Венера Веласкеса же красиво и триумфально нага: полулежащая в полный рост на красновато-коричневом шелке, накинутом на кушетку, рядом с которой преклоняется ее сын Амур, подносящий зеркало.
Самое интересное, что взгляд художника сфокусирован не на грудях Венеры, ее лобке или животе, а на прекрасной спине богини.
Ох! Как же я люблю красивую женскую спину. Хотя я и не имею ничего против мужских спин, но пару раз, когда я занимался любовью с мужчинами, именно их спины убивали во мне возбуждение. Слишком мускулистые и твердые. Правда, если пофантазировать, то накаченная мужская спина напоминает возбужденный пенис очень больших размеров, а мягкая округлая женская спина с правильными пропорциями – это прекрасная часть тела, ведущая к еще более прекрасному женскому тылу. Давайте признаем, культура, которая слишком увлечена передом человеческого тела, говорит о грубой и инструментальной психологии. Психологии, которая превозносит секс над занятием любовью, и оргазмическое самоудовлетворение над взаимным чувственным удовольствием. К тому же, недостаток внимания к спине намекает на скучный, прозаичный миссионерский секс, похожий на действия дятла, заслуживающего аутодафе.
Превозносить женскую спину – это еще и понимать, что настоящая эротика состоит из прогрессии бесконечного, надеюсь, открытия. Для настоящего любителя женщин вечернее платье с открытой спиной становится кульминацией – что же еще оно открывает, если не возможность дальнейших обнажений?
Не поймите меня неправильно, я не какой-то спинной фетишист, который получает удовольствие исключительно сзади, я хочу женщину целиком, не только одну ее часть. Но, я думаю, что пришло время, когда нам пора изменить взгляд на спину. Я призываю всех молодых эсквайров отдать дань уважения спине и делать это лучше до того, как спины, которые будут встречаться на вашем пути, станут слишком искривлены и заблокированы стрессами современной жизни настолько, что расслабить их владельцев сможет лишь профессиональное прикосновение хорошего физиотерапевта. Потому что спина – это не только источник особенного чувственного интереса, но и та часть тела, которая может быть полностью угроблена.
Мы стали меньше говорить о спинах с начала Средних веков. Почему? Потому что у всех проблемы со спиной. Как говорится в пословице «была бы спина, а кнут найдется», а в нынешнее время жизнь словно подкидывает нам один кнут за другим, пока мы поднимаем себя с ортопедических матрасов, складываемся в металлические коробки и проводим весь день за компьютером, скрючившись над клавиатурой. Десятки лет, проведенных за напряженным печатанием плюс четверо детей, вечно требующих покатать их на плечах, убили мою спину. Только подумайте об этом весе, ритмично давящим на спину и перемалывающим позвоночник в одну кучку пыли.
Не устаю благодарить бога за Нассера, моего физиолога и по совместительству философа, который, разминая меня своими умелыми руками, одновременно размышляет о проблемах не только тела, но и ума. Нассер очень хорош, настолько хорош, что мне достаточно видеть его всего лишь два раза в год. И хотя я возвращаюсь к нему ради его мастерства, именно мудрый совет этого человека предостерег меня от участи, постигшей многих: когда бы у вас ни возникло желание повернуться или потянуться, вы всегда должны, просто обязаны, прислушаться к своему телу, и неважно, находитесь ли вы на людях в этот момент или сидите в одиночестве.
И если бы вы застали меня той ночью в галерее, стоящим перед несравненно красивой спиной Венеры, вы бы увидели, как я гнусь то в одну, то в другую сторону, словно колос ячменя, потревоженный ветром. В такие моменты я не испытываю никакого неудобства, именно поэтому иногда меня можно увидеть стоящим на середине дороги в позе престарелого детсадовца, которому наказали поднять руки, чтобы достать до потолка. Если учесть, что я и так высотой с одноэтажный дом, это может немного напугать прохожих, но мне-то какая разница? Никакой.
В конце концов, если я не возьмусь за свою спину, может ведь настать момент, когда я не смогу взяться и за чужие.
Фотограф Дэн Берн-Форти
Перевод Сафии Садыр